– Они не имели никакого права писать вам.
– Но письмо пришло. И вот ты здесь.
– Не по своей воле. И это вовсе не сделало меня счастливее.
– О, ты ясно дала нам понять, что ни о каком счастье не может быть и речи, несмотря на все усилия с нашей стороны. Мы ведь так стараемся, но тебе все равно. Сегодня ты испортила мне прекрасное утро.
– Простите.
– Я могу еще как-то понять твою грубость по отношению ко мне. Но при чем здесь, скажи, отец?
Катарина отвернулась:
– Я ему не сказала ни одного грубого слова.
– Вот это я и имею в виду, – резко заметила Эвелин. – Ты даже не смотришь в его сторону. Ты ведешь себя так, будто его не существует.
– Он не хотел, чтобы я приезжала сюда. Он беспокоится только о том, что напишут газеты, если, не дай Бог, они узнают о моем существовании.
– Плохо с твоей стороны так говорить о нем.
– Но это правда.
– Если учесть твое прошлое, то мы могли бы рассчитывать хотя бы на уважение.
– Вы хотите сказать, что если я бедна, то должна прыгать от радости, видя, какие деньги вы тратите на меня?
Эвелин с силой затушила наполовину выкуренную сигарету:
– Хорошо, что ты хотя бы заметила, что это все чего-то стоит.
Катарина тяжело вздохнула, из последних сил пытаясь сдержать свое раздражение:
– Прежде всего, мне очень трудно понять, зачем тратить на меня большие суммы. В моей семье таких денег никогда не было, и поверьте, принять все это совсем непросто. Это расстраивает меня больше, чем вы можете себе вообразить. Но я сейчас начала понимать: это просто игра, и я в ней игрушка, а не партнер.
– Что значит игрушка?
– Кукла, если хотите.
– Ты действительно так думаешь?
– Я не думаю, я знаю. – Катарина начала вдруг говорить громко, почти перекрывая общий гомон. – С момента моего появления здесь вы забавляетесь мною.
Вы сами выбрали для меня прическу, сами отвели в дорогие магазины и купили одежду.
– Но ты же выглядела как дикарка. И у тебя действительно ничего не было подходящего из одежды.
– Вы водите меня по очень дорогим ресторанам и выбираете еду, которую мне следует есть, и вино, которое надо пить.
– Потому что ты сама ничего не умеешь.
– Вы говорите мне, как следует вести себя за столом, как держать нож и вилку…
– Бога ради, Кейт! – не выдержала Эвелин. – Я просто пытаюсь учить тебя. Разве ты этого не поняла? Просто пытаюсь показать , как надо делать.
– Нет. Вы пытаетесь переделать меня и сделать меня такой, какой я никогда не смогу быть.
Появился официант с заказанными блюдами, и женщины тут же замолчали. Когда он ушел, Эвелин наклонилась слегка вперед и сказала:
– Видно, настало время отправить тебя в школу. Я хотела подождать до следующего семестра, но сейчас поняла, что сделала ошибку. Твоим мозгам необходима работа, и тебе нужна компания сверстниц, а не мое общество. Может быть, они быстрее выбьют из тебя эту дурь. На следующей неделе мы вместе отправимся в Нортамберленд, и ты начнешь учиться в школе Святой Анны. Когда-то я сама в ней училась, и директор школы – моя крестная. Думаю, тебе там понравится. – На мгновение глаза Эвелин засветились, а затем вновь погасли: – Сколько раз говорить тебе, что так вилку никто не держит.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
Не переставая, неделя за неделей, снег сыпался из нависших над самой землей туч, но река так и не застыла. Она несла свои быстрые, темные воды прямо в Балтийское море.
Река указывала путь Джозефу. Вдоль нее он мог идти до самой Риги, если, конечно, его никто не остановит и не спросит документы, которых у него не было, или если он не утонет где-нибудь в непролазной грязи.
После Риги Джозеф продолжил бы свой путь до заброшенной деревни на берегу моря.
Там Джозеф назначил бы встречу с Таниным братом Петром Николаевичем, который был знаком с контрабандистом – капитаном траулера. Деньги Тани нужно передать этому капитану.
Шведы обычно встречались с контрабандным траулером в открытом море и перегружали на него свой товар: всякого рода аппаратуру – транзисторы и телевизоры, которые могли ловить даже шведские передачи. Этот товар высоко ценился на всем Балтийском побережье. Шведы получали взамен значительно более легкий груз – промышленные алмазы.
Джозеф собирался таким путем добраться до Бургсвика.
А с острова Готланд он хотел на пароме переправиться на континент.
В этом плане было столько «если», что Таня невольно рассмеялась, услышав все подробности.
Но волчий взгляд Джозефа был полон огня, энергия бурлила в нем, и противоречить казалось просто бессмысленным.
– А почему ты думаешь, волчонок, что твои деньги все еще на месте?
– Потому что я оставил их там до войны.
– В банке? Твои капиталисты их давно уже украли.
– Капиталисты не все воры. А швейцарские банки никогда не подводят своих клиентов.
– Все банки воруют, – отрезала Таня. – А что, если твоя семья успела истратить деньги?
– Никто, кроме меня, не знал о них.
– Но если денег не окажется и ты не заплатишь шведам, то они просто перережут тебе горло.
– Они все пацифисты.
– Вы только послушайте, как много знает этот ребенок, – с издевкой произнесла Таня. – Значит, и банки не воруют, и шведы не убивают!
Она начала пристально разглядывать и ощупывать лицо Джозефа. Швы стали серебряно-белыми, некоторые уже закрывала отрастающая седая борода. Губы Тани были мягкими и влажными, когда она целовала Джозефа, все время повторяя одно и то же:
– Я не хочу, чтобы ты уходил, волчонок, не хочу, чтобы тебя убивали.
Весь последний день она плакала.
Джозеф расцеловал ее в последний раз и ощутил солоноватый привкус слез, словно морские брызги Балтийского моря.
Не оборачиваясь, он вышел из деревни и пошел по следу от колес «Москвича», все время придерживаясь тающей колеи. И в однообразном ритме дороги Джозеф начал постепенно улавливать пульс другой, новой жизни, которая ждала его впереди.
6
АНГЛИЯ
Уоллас приехал на «бентли», чтобы забрать ее. Кейт и не ждала ни Эвелин, ни Дэвида. Пока шофер укладывал багаж в машину, она пошла попрощаться с мисс Марш.
Мисс Марш стояла у окна своего кабинета, глядя в ярко-голубое небо.
– Что ж, Кейт, – сказала она. – Расстанемся на все лето.
– Да, мисс Марш.
– Об экзаменах не беспокойся: я просмотрела твои тетради – все очень хорошо. Ты опережаешь своих сверстников на год. Когда вернешься, я поговорю с директором о том, чтобы тебя перевели сразу на ступень выше. Думаю, ты не будешь возражать?
– Я нахожу учение легким, – пожала в ответ плечами Кейт.
– Да, ты права, несмотря на то, что ты начала позже всех. Но школа не ограничивается только этими стенами. Тебе приходится учиться жить в другой стране с чужими тебе обычаями.
– Я выживу, – заключила Кейт.
– И только-то? Послушай, Кейт, я сама училась в этой школе и знаю неписаный закон, запрещающий откровенничать с ученицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Но письмо пришло. И вот ты здесь.
– Не по своей воле. И это вовсе не сделало меня счастливее.
– О, ты ясно дала нам понять, что ни о каком счастье не может быть и речи, несмотря на все усилия с нашей стороны. Мы ведь так стараемся, но тебе все равно. Сегодня ты испортила мне прекрасное утро.
– Простите.
– Я могу еще как-то понять твою грубость по отношению ко мне. Но при чем здесь, скажи, отец?
Катарина отвернулась:
– Я ему не сказала ни одного грубого слова.
– Вот это я и имею в виду, – резко заметила Эвелин. – Ты даже не смотришь в его сторону. Ты ведешь себя так, будто его не существует.
– Он не хотел, чтобы я приезжала сюда. Он беспокоится только о том, что напишут газеты, если, не дай Бог, они узнают о моем существовании.
– Плохо с твоей стороны так говорить о нем.
– Но это правда.
– Если учесть твое прошлое, то мы могли бы рассчитывать хотя бы на уважение.
– Вы хотите сказать, что если я бедна, то должна прыгать от радости, видя, какие деньги вы тратите на меня?
Эвелин с силой затушила наполовину выкуренную сигарету:
– Хорошо, что ты хотя бы заметила, что это все чего-то стоит.
Катарина тяжело вздохнула, из последних сил пытаясь сдержать свое раздражение:
– Прежде всего, мне очень трудно понять, зачем тратить на меня большие суммы. В моей семье таких денег никогда не было, и поверьте, принять все это совсем непросто. Это расстраивает меня больше, чем вы можете себе вообразить. Но я сейчас начала понимать: это просто игра, и я в ней игрушка, а не партнер.
– Что значит игрушка?
– Кукла, если хотите.
– Ты действительно так думаешь?
– Я не думаю, я знаю. – Катарина начала вдруг говорить громко, почти перекрывая общий гомон. – С момента моего появления здесь вы забавляетесь мною.
Вы сами выбрали для меня прическу, сами отвели в дорогие магазины и купили одежду.
– Но ты же выглядела как дикарка. И у тебя действительно ничего не было подходящего из одежды.
– Вы водите меня по очень дорогим ресторанам и выбираете еду, которую мне следует есть, и вино, которое надо пить.
– Потому что ты сама ничего не умеешь.
– Вы говорите мне, как следует вести себя за столом, как держать нож и вилку…
– Бога ради, Кейт! – не выдержала Эвелин. – Я просто пытаюсь учить тебя. Разве ты этого не поняла? Просто пытаюсь показать , как надо делать.
– Нет. Вы пытаетесь переделать меня и сделать меня такой, какой я никогда не смогу быть.
Появился официант с заказанными блюдами, и женщины тут же замолчали. Когда он ушел, Эвелин наклонилась слегка вперед и сказала:
– Видно, настало время отправить тебя в школу. Я хотела подождать до следующего семестра, но сейчас поняла, что сделала ошибку. Твоим мозгам необходима работа, и тебе нужна компания сверстниц, а не мое общество. Может быть, они быстрее выбьют из тебя эту дурь. На следующей неделе мы вместе отправимся в Нортамберленд, и ты начнешь учиться в школе Святой Анны. Когда-то я сама в ней училась, и директор школы – моя крестная. Думаю, тебе там понравится. – На мгновение глаза Эвелин засветились, а затем вновь погасли: – Сколько раз говорить тебе, что так вилку никто не держит.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
Не переставая, неделя за неделей, снег сыпался из нависших над самой землей туч, но река так и не застыла. Она несла свои быстрые, темные воды прямо в Балтийское море.
Река указывала путь Джозефу. Вдоль нее он мог идти до самой Риги, если, конечно, его никто не остановит и не спросит документы, которых у него не было, или если он не утонет где-нибудь в непролазной грязи.
После Риги Джозеф продолжил бы свой путь до заброшенной деревни на берегу моря.
Там Джозеф назначил бы встречу с Таниным братом Петром Николаевичем, который был знаком с контрабандистом – капитаном траулера. Деньги Тани нужно передать этому капитану.
Шведы обычно встречались с контрабандным траулером в открытом море и перегружали на него свой товар: всякого рода аппаратуру – транзисторы и телевизоры, которые могли ловить даже шведские передачи. Этот товар высоко ценился на всем Балтийском побережье. Шведы получали взамен значительно более легкий груз – промышленные алмазы.
Джозеф собирался таким путем добраться до Бургсвика.
А с острова Готланд он хотел на пароме переправиться на континент.
В этом плане было столько «если», что Таня невольно рассмеялась, услышав все подробности.
Но волчий взгляд Джозефа был полон огня, энергия бурлила в нем, и противоречить казалось просто бессмысленным.
– А почему ты думаешь, волчонок, что твои деньги все еще на месте?
– Потому что я оставил их там до войны.
– В банке? Твои капиталисты их давно уже украли.
– Капиталисты не все воры. А швейцарские банки никогда не подводят своих клиентов.
– Все банки воруют, – отрезала Таня. – А что, если твоя семья успела истратить деньги?
– Никто, кроме меня, не знал о них.
– Но если денег не окажется и ты не заплатишь шведам, то они просто перережут тебе горло.
– Они все пацифисты.
– Вы только послушайте, как много знает этот ребенок, – с издевкой произнесла Таня. – Значит, и банки не воруют, и шведы не убивают!
Она начала пристально разглядывать и ощупывать лицо Джозефа. Швы стали серебряно-белыми, некоторые уже закрывала отрастающая седая борода. Губы Тани были мягкими и влажными, когда она целовала Джозефа, все время повторяя одно и то же:
– Я не хочу, чтобы ты уходил, волчонок, не хочу, чтобы тебя убивали.
Весь последний день она плакала.
Джозеф расцеловал ее в последний раз и ощутил солоноватый привкус слез, словно морские брызги Балтийского моря.
Не оборачиваясь, он вышел из деревни и пошел по следу от колес «Москвича», все время придерживаясь тающей колеи. И в однообразном ритме дороги Джозеф начал постепенно улавливать пульс другой, новой жизни, которая ждала его впереди.
6
АНГЛИЯ
Уоллас приехал на «бентли», чтобы забрать ее. Кейт и не ждала ни Эвелин, ни Дэвида. Пока шофер укладывал багаж в машину, она пошла попрощаться с мисс Марш.
Мисс Марш стояла у окна своего кабинета, глядя в ярко-голубое небо.
– Что ж, Кейт, – сказала она. – Расстанемся на все лето.
– Да, мисс Марш.
– Об экзаменах не беспокойся: я просмотрела твои тетради – все очень хорошо. Ты опережаешь своих сверстников на год. Когда вернешься, я поговорю с директором о том, чтобы тебя перевели сразу на ступень выше. Думаю, ты не будешь возражать?
– Я нахожу учение легким, – пожала в ответ плечами Кейт.
– Да, ты права, несмотря на то, что ты начала позже всех. Но школа не ограничивается только этими стенами. Тебе приходится учиться жить в другой стране с чужими тебе обычаями.
– Я выживу, – заключила Кейт.
– И только-то? Послушай, Кейт, я сама училась в этой школе и знаю неписаный закон, запрещающий откровенничать с ученицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161