– Что ты имеешь в виду?
– Уильям относился ко мне как к женщине. Ден считал меня ребенком и любил называть малышкой. Билл был чем-то большим… – Анна замолчала, почувствовав, как теплые губы Филиппа коснулись ее сосков.
– Продолжай, – потребовал Филипп, и Анна всей кожей ощутила его жаркое дыхание.
– Не могу, когда ты так целуешь меня.
– Можешь. – Он слегка укусил сосок Анны, и от боли она вся выгнулась. – Расскажи, расскажи мне о Билле, который относился к тебе как к женщине. Ты всегда с ним кончала?
– Да, – прошептала Анна.
– Всегда?
– Часто. Но не как с тобой. Ты это хотел услышать?
– Я хочу только правду.
– У меня ни с кем не было такого, как с тобой. Помнишь, тот первый раз в Вейле… Это было больше, чем все прежде, вместе взятое. Думаю, что это ты и хотел услышать.
– Нет. – Филипп поцеловал ее в шею, а затем язык его скользнул между грудей. – Об этом ты можешь не говорить. Я и без слов все знал.
– Невозможное чудовище. Я люблю тебя, Филипп.
Анна поклялась никогда не произносить больше этих слов, но сегодня она призналась ему в любви уже дважды. Слегка пристыженная своей слабостью, Анна рванулась было, чтобы освободиться, но у нее ничего не вышло.
– Ты же сказал, что я в любую минуту могу освободиться?
– Еще не время. Расскажи мне о третьем. Как его звали?
– Курт. Он работал со мною в Майами в газете. Он был моим боссом.
Голос Анны стал мягким, даже сонным: она ощущала возбуждающее прикосновение языка Филиппа. Он мягко скользил по животу и ниже, где ее жаркая влажная плоть была едва скрыта тонкой кружевной полоской.
– И как долго он был твоим любовником?
– Прошлое лето. Мы вместе ходили купаться на пляж ночью. Он обычно приносил с собой бутылку вина, и мы занимались любовью прямо под звездами. Курт иногда давал мне покурить травку.
– И тебе это нравилось?
– Иногда было противно и подташнивало, а иногда ничего, даже возбуждающе.
– Скромным любовникам это очень помогает.
– Развяжи меня.
– Я же сказал, что освободиться ты сможешь и сама. Филипп просунул пальцы под трусики и одним движением снял их.
– Но я не могу освободиться, а мне так хочется коснуться тебя.
Филипп начал целовать ее бедра, а затем язык коснулся и самой плоти. Он начал проникать туда все глубже и глубже, как в первый раз: нежно и настойчиво одновременно. Анна еще раз попыталась освободиться и не смогла, а язык Филиппа то выходил, то вновь входил в нее, вызывая невыразимое желание. Анна выгнулась и обхватила ногами спину Филиппа, приподнявшись так, чтобы продлить удовольствие, сделать его сильнее и доставить радость Филиппу, открывшись ему до конца.
Шелковые чулки больно резали запястья. Но узел наконец-то поддался, и правая рука освободилась. Анна тут же развязала другую. Теперь она обхватила руками голову своего возлюбленного и с глубоким вздохом выдавила из себя: «Иди. Иди ко мне…», сама удивляясь звуку своего голоса.
Филипп неожиданно засмеялся.
– Я же говорил, ты легко можешь освободиться и сама.
Анна жадно поцеловала Филиппа в губы и прошептала:
– Не смейся надо мной. И больше не привязывай меня к постели.
– А тебе это не понравилось?
– Ты больной человек, Филипп Уэстуорд.
Он лег на спину, а Анна устроилась у него на груди, вглядываясь в его лицо. Она чувствовала, что вся горит.
– Тебе нравится целовать меня… там?
– Ммм…
– Почему?
– Потому что это тебя дьявольски возбуждает, да и меня тоже. Это самая женственная твоя часть.
Анна бедром ощущала твердый пенис Филиппа.
– А я всегда была против орального секса. Я кажусь тебе мещанкой, да?
– Нет, только ирландской католичкой. Ты так красива, Анна. Ты самая красивая женщина, которую я когда-нибудь видел.
– Иди, иди ко мне. – Голос Анны прервался.
Когда все кончилось, Филипп принялся целовать ее веки, каждый раз повторяя:
– Анна, дорогая.
Она же ощутила на губах привкус соли от его слез.
– Этот раз ты был только со мной.
– Да, с тобой.
– Сейчас ты открылся полностью.
– Да.
– Так больше не скрывайся от меня, Филипп. Мне не вынести этого.
В ответ он только молча целовал ее губы.
Наконец-то они нашли его. Они нашли Джозефа.
Анне снилось, будто она бежит по длинному коридору, а сердце готово вот-вот вырваться наружу. Это госпиталь, вроде того, в котором находится ее мать. Джозеф здесь, в одной из палат за белой дверью.
Анна, волнуясь, сворачивает за угол и бежит вниз по лестнице, громко выкрикивая имя Джозефа, но в ответ – молчание и безразличие на лицах врачей в белых халатах. Они только пожимают плечами и проходят мимо. Но Джозеф здесь, Анна прекрасно знает об этом.
Она видит дверь с надписью: «Джозеф Красновский» . Наконец-то она нашла его!
Анна с разбегу толкает дверь и оказывается в большой ярко освещенной комнате с настежь распахнутым окном. Занавески раздуваются от сильного ветра. Сердце готово остановиться. Она уже знает, что значит это широко раскрытое окно.
Медленно Анна подходит к постели. Голый человек лежит на кровати, его руки скрещены на груди.
– Джозеф! – кричит Анна. Но этот крин, как и полагалось во сне, похож на шепот.
У постели появляются люди в белых халатах, на их лицах – плохо скрываемое недовольство. Медленно, в унисон они качают головами.
– Нет. Он не может! Не может умереть просто так! – кричит Анна.
Тогда сестра медленно поворачивается и спокойно показывает на монитор у постели больного. На черном экране зеленая ровная полоска ясно говорит о том, что сердце уже давно перестало биться. А душа вышла из тела и вылетела в распахнутое окно, куда-то в вечность.
– Нет! – закричала Анна в отчаянии. – Нет! Филипп!
Он здесь же, большой, сильный, а руки его уверенно обнимают сейчас Анну. Она открыла глаза и посмотрела через его плечо на брезжущий из окна свет, не понимая, где она находится.
– Филипп! – прошептала она. – Мне приснился кошмарный сон.
– Пора вставать. Уже почти половина восьмого.
– Ну и что? Разве ты собираешься уходить куда-то?
– Нет. Просто это моя комната, поэтому уйти придется тебе.
– Ты что, собираешься меня выставить?
– Горничные скоро будут разносить чай в постель. Думаю, тебе не хотелось бы, чтобы они застали молодую хозяйку в кровати гостя? Иди.
– Черт побери!
Камин догорел, и в комнате было очень холодно. Анна быстро вскочила с постели и нашла свою одежду на полу.
– Ты бессердечный тип, Филипп, – произнесла она, вся дрожа. – Здесь же можно умереть от холода.
Когда она собралась наконец, то наклонилась к постели и поцеловала своего возлюбленного.
– Ничего похожего мне не приходилось испытать в жизни. А тебе?
– Тоже.
– Что ж, поверю тебе на слово.
– Конечно.
У двери она повернулась и послала Филиппу воздушный поцелуй. В ответ он улыбнулся ей. Анна закрыла за собой дверь и оказалась в холодном пустом коридоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Уильям относился ко мне как к женщине. Ден считал меня ребенком и любил называть малышкой. Билл был чем-то большим… – Анна замолчала, почувствовав, как теплые губы Филиппа коснулись ее сосков.
– Продолжай, – потребовал Филипп, и Анна всей кожей ощутила его жаркое дыхание.
– Не могу, когда ты так целуешь меня.
– Можешь. – Он слегка укусил сосок Анны, и от боли она вся выгнулась. – Расскажи, расскажи мне о Билле, который относился к тебе как к женщине. Ты всегда с ним кончала?
– Да, – прошептала Анна.
– Всегда?
– Часто. Но не как с тобой. Ты это хотел услышать?
– Я хочу только правду.
– У меня ни с кем не было такого, как с тобой. Помнишь, тот первый раз в Вейле… Это было больше, чем все прежде, вместе взятое. Думаю, что это ты и хотел услышать.
– Нет. – Филипп поцеловал ее в шею, а затем язык его скользнул между грудей. – Об этом ты можешь не говорить. Я и без слов все знал.
– Невозможное чудовище. Я люблю тебя, Филипп.
Анна поклялась никогда не произносить больше этих слов, но сегодня она призналась ему в любви уже дважды. Слегка пристыженная своей слабостью, Анна рванулась было, чтобы освободиться, но у нее ничего не вышло.
– Ты же сказал, что я в любую минуту могу освободиться?
– Еще не время. Расскажи мне о третьем. Как его звали?
– Курт. Он работал со мною в Майами в газете. Он был моим боссом.
Голос Анны стал мягким, даже сонным: она ощущала возбуждающее прикосновение языка Филиппа. Он мягко скользил по животу и ниже, где ее жаркая влажная плоть была едва скрыта тонкой кружевной полоской.
– И как долго он был твоим любовником?
– Прошлое лето. Мы вместе ходили купаться на пляж ночью. Он обычно приносил с собой бутылку вина, и мы занимались любовью прямо под звездами. Курт иногда давал мне покурить травку.
– И тебе это нравилось?
– Иногда было противно и подташнивало, а иногда ничего, даже возбуждающе.
– Скромным любовникам это очень помогает.
– Развяжи меня.
– Я же сказал, что освободиться ты сможешь и сама. Филипп просунул пальцы под трусики и одним движением снял их.
– Но я не могу освободиться, а мне так хочется коснуться тебя.
Филипп начал целовать ее бедра, а затем язык коснулся и самой плоти. Он начал проникать туда все глубже и глубже, как в первый раз: нежно и настойчиво одновременно. Анна еще раз попыталась освободиться и не смогла, а язык Филиппа то выходил, то вновь входил в нее, вызывая невыразимое желание. Анна выгнулась и обхватила ногами спину Филиппа, приподнявшись так, чтобы продлить удовольствие, сделать его сильнее и доставить радость Филиппу, открывшись ему до конца.
Шелковые чулки больно резали запястья. Но узел наконец-то поддался, и правая рука освободилась. Анна тут же развязала другую. Теперь она обхватила руками голову своего возлюбленного и с глубоким вздохом выдавила из себя: «Иди. Иди ко мне…», сама удивляясь звуку своего голоса.
Филипп неожиданно засмеялся.
– Я же говорил, ты легко можешь освободиться и сама.
Анна жадно поцеловала Филиппа в губы и прошептала:
– Не смейся надо мной. И больше не привязывай меня к постели.
– А тебе это не понравилось?
– Ты больной человек, Филипп Уэстуорд.
Он лег на спину, а Анна устроилась у него на груди, вглядываясь в его лицо. Она чувствовала, что вся горит.
– Тебе нравится целовать меня… там?
– Ммм…
– Почему?
– Потому что это тебя дьявольски возбуждает, да и меня тоже. Это самая женственная твоя часть.
Анна бедром ощущала твердый пенис Филиппа.
– А я всегда была против орального секса. Я кажусь тебе мещанкой, да?
– Нет, только ирландской католичкой. Ты так красива, Анна. Ты самая красивая женщина, которую я когда-нибудь видел.
– Иди, иди ко мне. – Голос Анны прервался.
Когда все кончилось, Филипп принялся целовать ее веки, каждый раз повторяя:
– Анна, дорогая.
Она же ощутила на губах привкус соли от его слез.
– Этот раз ты был только со мной.
– Да, с тобой.
– Сейчас ты открылся полностью.
– Да.
– Так больше не скрывайся от меня, Филипп. Мне не вынести этого.
В ответ он только молча целовал ее губы.
Наконец-то они нашли его. Они нашли Джозефа.
Анне снилось, будто она бежит по длинному коридору, а сердце готово вот-вот вырваться наружу. Это госпиталь, вроде того, в котором находится ее мать. Джозеф здесь, в одной из палат за белой дверью.
Анна, волнуясь, сворачивает за угол и бежит вниз по лестнице, громко выкрикивая имя Джозефа, но в ответ – молчание и безразличие на лицах врачей в белых халатах. Они только пожимают плечами и проходят мимо. Но Джозеф здесь, Анна прекрасно знает об этом.
Она видит дверь с надписью: «Джозеф Красновский» . Наконец-то она нашла его!
Анна с разбегу толкает дверь и оказывается в большой ярко освещенной комнате с настежь распахнутым окном. Занавески раздуваются от сильного ветра. Сердце готово остановиться. Она уже знает, что значит это широко раскрытое окно.
Медленно Анна подходит к постели. Голый человек лежит на кровати, его руки скрещены на груди.
– Джозеф! – кричит Анна. Но этот крин, как и полагалось во сне, похож на шепот.
У постели появляются люди в белых халатах, на их лицах – плохо скрываемое недовольство. Медленно, в унисон они качают головами.
– Нет. Он не может! Не может умереть просто так! – кричит Анна.
Тогда сестра медленно поворачивается и спокойно показывает на монитор у постели больного. На черном экране зеленая ровная полоска ясно говорит о том, что сердце уже давно перестало биться. А душа вышла из тела и вылетела в распахнутое окно, куда-то в вечность.
– Нет! – закричала Анна в отчаянии. – Нет! Филипп!
Он здесь же, большой, сильный, а руки его уверенно обнимают сейчас Анну. Она открыла глаза и посмотрела через его плечо на брезжущий из окна свет, не понимая, где она находится.
– Филипп! – прошептала она. – Мне приснился кошмарный сон.
– Пора вставать. Уже почти половина восьмого.
– Ну и что? Разве ты собираешься уходить куда-то?
– Нет. Просто это моя комната, поэтому уйти придется тебе.
– Ты что, собираешься меня выставить?
– Горничные скоро будут разносить чай в постель. Думаю, тебе не хотелось бы, чтобы они застали молодую хозяйку в кровати гостя? Иди.
– Черт побери!
Камин догорел, и в комнате было очень холодно. Анна быстро вскочила с постели и нашла свою одежду на полу.
– Ты бессердечный тип, Филипп, – произнесла она, вся дрожа. – Здесь же можно умереть от холода.
Когда она собралась наконец, то наклонилась к постели и поцеловала своего возлюбленного.
– Ничего похожего мне не приходилось испытать в жизни. А тебе?
– Тоже.
– Что ж, поверю тебе на слово.
– Конечно.
У двери она повернулась и послала Филиппу воздушный поцелуй. В ответ он улыбнулся ей. Анна закрыла за собой дверь и оказалась в холодном пустом коридоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161