– И на другом конце провода повесили трубку.
В больнице ее ждал Кемпбелл Бринкман.
– Рам Синкх хочет что-то сказать тебе, – сообщил он.
– Как ей – лучше? – спросила Анна с отчаянной надеждой.
– Нет, – мрачно ответил Кемпбелл. – Пойдем.
Моложавый доктор-индус ждал их прихода в кабинете, стетоскоп болтался у него на шее. Он встал с кресла, чтобы пожать Анне руку.
– Как моя мать? – спросила она.
– С точки зрения физического здоровья все, слава Богу, стабилизировалось. Но этого нельзя сказать о состоянии мозга.
И с этими словами Рам Синкх развернул перед Анной какие-то рулоны, помеченные непонятными значками:
– Это последняя электроэнцефалограмма, которую мы сделали миссис Келли. Вы можете сами сравнить ее с предыдущими – никаких обнадеживающих изменений. Нам нужно ваше разрешение, чтобы перевезти больную в другой госпиталь.
– В какой?
– Госпиталь «Святой крест». Он лучше оборудован для ухода за подобными пациентами.
– Там занимаются мозговыми травмами?
– Не совсем. Но в нем есть нейрологическое отделение.
– И есть коматозные больные?
– Да.
– Но разве здесь нет специально оборудованных палат для тех, кто впал в кому?
– Есть. Однако здесь подобное содержание обойдется вам намного дороже, чем в госпитале «Святой крест». К тому же там весьма опытные специалисты.
– Из чего я могу заключить, что здесь уход лучше.
– Такой вывод совсем не следует из сказанного мной.
– Думаю, что страховка покроет все расходы по содержанию.
– Поймите, что содержание подобного больного – дело очень и очень дорогое. И даже страховые компании хотят, чтобы деньги не тратились зря.
– Что значит зря, черт возьми?
Кемпбелл тяжело вздохнул:
– Анна, пожалуйста.
– Весьма важный вопрос, – спокойно проговорил Рам Синкх, совершенно не задетый ее разгневанным тоном. – Под средствами, расходуемыми зря, я имею в виду деньги, которые тратятся на содержание безнадежных больных. В нашем деле мы как раз имеем подобный случай.
– Не верю этому, – резко оборвала Анна. – Во всяком случае, еще рано делать подобные выводы.
– Я видел достаточно коматозных больных, которые напоминали мне астронавтов, совершающих бесконечно долгий полет в космическом корабле. Миллионы долларов тратились на человека, который как бы уже и не принадлежал этому миру. В то время как можно намного проще и гуманнее обойтись с подобными больными.
В ярком неоновом свете Анна словно ослепла на несколько секунд.
– Что такое гуманизм по-вашему, я представляю себе очень хорошо – это просто тихая смерть. Вы гуманно дадите умереть моей матери.
Кемпбелл коснулся руки Анны:
– Успокойся, успокойся, дорогая.
– Так вопрос не стоит, – заявил Рам Синкх. – Позволить пациенту умереть достойно мы всегда сможем, когда иссякнут даже самые слабые надежды на спасение.
– «Святой крест» – это обычный приют, не правда ли? Прекрасное тихое место, в котором будут быстрее потеряны всякие надежды на спасение моей матери, чем здесь. И тогда через несколько месяцев, когда она уже и на человека-то перестанет быть похожей, меня начнут уговаривать согласиться на последний гуманный акт.
– Это сообщение очень сильно подействовало на вас. Поэтому, мисс Келли, вам следует отдохнуть немного, прежде чем принять окончательное решение, – проговорил доктор тоном мудрого и невозмутимого учителя, разговаривающего с капризным учеником.
Анна быстро повернулась к Кемпбеллу:
– Могут ли они перевезти мать без моего согласия?
– Анна, держи себя в руках, не впадай в истерику.
– Я ее ближайшая родственница. Поэтому мое решение должно учитываться, не так ли? – Потом, вновь посмотрев на доктора, Анна добавила: – Моя мать не бревно какое-нибудь. Она – человек, она – умная, замечательная женщина, нуждающаяся в вашей помощи. Она не какой-то скелет, который следует убрать с дороги. Вы слышите меня?
– Слышу, – тяжело вздохнул Рам Синкх.
– Я не разрешаю перевозить мою мать из этого госпиталя. Она останется здесь до полного своего выздоровления.
– А что, если она никогда не выздоровеет? – спросил доктор.
Анна вскочила с места:
– Нет. Выздоровеет. Других вариантов я просто не принимаю.
– Очень хорошо. Но сразу же хочу сообщить вам, что очень скоро страховая компания прекратит оплачивать ваши счета. Она выплатит только определенную и весьма разумную сумму, а затем снимет с себя всякую ответственность. И тогда вам придется взять все расходы на себя, мисс Келли. Два миллиона долларов по страховке – это весьма внушительная сумма, но в нашем госпитале их хватит только на два года ухода за больной.
Так вот что имел в виду страховой агент. Им выгоднее заплатить, скажем, четыре миллиона долларов сразу, чем выплачивать намного большую сумму в течение последующих десяти лет. Анна почувствовала даже, как свело скулы от напряжения.
– Понятно, – только и могла сказать она. – Ее продолжало трясти от гнева, когда они вышли в коридор. – Ты веришь этому человеку?
Кемпбелла тоже трясло, но он сердился не на доктора, а на Анну:
– Не следует винить во всем медиков, ведь они делают все, что от них зависит.
– А может быть, они только создают видимость.
– Но «Святой крест» действительно лучшее место для Кейт. Там ей будет намного спокойнее.
– Словно в могиле, – не выдержала Анна. Кемпбелл запахнулся в свою каракулевую шубу и рявкнул:
– Не будь ребенком. Примирись с фактом, что Кейт никогда не подняться с постели. Никогда, слышишь…
Анна услышала отчаяние в голосе бывшего любовника матери.
– Нет. Она вернется. Вернется к нам.
– Не вернется, Анна, не вернется. Пойми – Кейт мертва.
– Неправда. Ей лучше. И не оставляй надежды, Кемпбелл. Ведь наша надежда – это ее единственное спасение.
Изможденное лицо Кемпбелла показалось особенно трагичным:
– О какой надежде ты можешь говорить?
– А если бы на ее месте оказался ты и тебе бы просверлили в черепе дырки? Разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то страстно жаждал твоего возвращения к жизни?
В ответ Кемпбелл только слабо улыбнулся:
– Ты очень молода, Анна. И, как все дети, продолжаешь верить в чудо.
– Ради Христа, Кемпбелл. Я не говорю о чуде. Все, что нужно, – это надежда, вера в то, что мать поднимется. Даже наш фарисей от медицины и тот рассуждает о какой-то слабой надежде.
– Которая так мала, что ее уже почти нет.
– Из комы возвращаются. Такое происходило, и не раз. Но этого не случится, если мы перестанем верить!
– Не читай мне лекций. Что ты о себе возомнила, Анна? Ты ворвалась сюда, как фурия, нагрубила Раму Синкху, а теперь каждому указываешь, что ему надо делать. Если бы вопрос касался только денег, то неужели ты думаешь, что я не пошел бы на любые траты, лишь бы предоставить Кейт самый лучший уход?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
В больнице ее ждал Кемпбелл Бринкман.
– Рам Синкх хочет что-то сказать тебе, – сообщил он.
– Как ей – лучше? – спросила Анна с отчаянной надеждой.
– Нет, – мрачно ответил Кемпбелл. – Пойдем.
Моложавый доктор-индус ждал их прихода в кабинете, стетоскоп болтался у него на шее. Он встал с кресла, чтобы пожать Анне руку.
– Как моя мать? – спросила она.
– С точки зрения физического здоровья все, слава Богу, стабилизировалось. Но этого нельзя сказать о состоянии мозга.
И с этими словами Рам Синкх развернул перед Анной какие-то рулоны, помеченные непонятными значками:
– Это последняя электроэнцефалограмма, которую мы сделали миссис Келли. Вы можете сами сравнить ее с предыдущими – никаких обнадеживающих изменений. Нам нужно ваше разрешение, чтобы перевезти больную в другой госпиталь.
– В какой?
– Госпиталь «Святой крест». Он лучше оборудован для ухода за подобными пациентами.
– Там занимаются мозговыми травмами?
– Не совсем. Но в нем есть нейрологическое отделение.
– И есть коматозные больные?
– Да.
– Но разве здесь нет специально оборудованных палат для тех, кто впал в кому?
– Есть. Однако здесь подобное содержание обойдется вам намного дороже, чем в госпитале «Святой крест». К тому же там весьма опытные специалисты.
– Из чего я могу заключить, что здесь уход лучше.
– Такой вывод совсем не следует из сказанного мной.
– Думаю, что страховка покроет все расходы по содержанию.
– Поймите, что содержание подобного больного – дело очень и очень дорогое. И даже страховые компании хотят, чтобы деньги не тратились зря.
– Что значит зря, черт возьми?
Кемпбелл тяжело вздохнул:
– Анна, пожалуйста.
– Весьма важный вопрос, – спокойно проговорил Рам Синкх, совершенно не задетый ее разгневанным тоном. – Под средствами, расходуемыми зря, я имею в виду деньги, которые тратятся на содержание безнадежных больных. В нашем деле мы как раз имеем подобный случай.
– Не верю этому, – резко оборвала Анна. – Во всяком случае, еще рано делать подобные выводы.
– Я видел достаточно коматозных больных, которые напоминали мне астронавтов, совершающих бесконечно долгий полет в космическом корабле. Миллионы долларов тратились на человека, который как бы уже и не принадлежал этому миру. В то время как можно намного проще и гуманнее обойтись с подобными больными.
В ярком неоновом свете Анна словно ослепла на несколько секунд.
– Что такое гуманизм по-вашему, я представляю себе очень хорошо – это просто тихая смерть. Вы гуманно дадите умереть моей матери.
Кемпбелл коснулся руки Анны:
– Успокойся, успокойся, дорогая.
– Так вопрос не стоит, – заявил Рам Синкх. – Позволить пациенту умереть достойно мы всегда сможем, когда иссякнут даже самые слабые надежды на спасение.
– «Святой крест» – это обычный приют, не правда ли? Прекрасное тихое место, в котором будут быстрее потеряны всякие надежды на спасение моей матери, чем здесь. И тогда через несколько месяцев, когда она уже и на человека-то перестанет быть похожей, меня начнут уговаривать согласиться на последний гуманный акт.
– Это сообщение очень сильно подействовало на вас. Поэтому, мисс Келли, вам следует отдохнуть немного, прежде чем принять окончательное решение, – проговорил доктор тоном мудрого и невозмутимого учителя, разговаривающего с капризным учеником.
Анна быстро повернулась к Кемпбеллу:
– Могут ли они перевезти мать без моего согласия?
– Анна, держи себя в руках, не впадай в истерику.
– Я ее ближайшая родственница. Поэтому мое решение должно учитываться, не так ли? – Потом, вновь посмотрев на доктора, Анна добавила: – Моя мать не бревно какое-нибудь. Она – человек, она – умная, замечательная женщина, нуждающаяся в вашей помощи. Она не какой-то скелет, который следует убрать с дороги. Вы слышите меня?
– Слышу, – тяжело вздохнул Рам Синкх.
– Я не разрешаю перевозить мою мать из этого госпиталя. Она останется здесь до полного своего выздоровления.
– А что, если она никогда не выздоровеет? – спросил доктор.
Анна вскочила с места:
– Нет. Выздоровеет. Других вариантов я просто не принимаю.
– Очень хорошо. Но сразу же хочу сообщить вам, что очень скоро страховая компания прекратит оплачивать ваши счета. Она выплатит только определенную и весьма разумную сумму, а затем снимет с себя всякую ответственность. И тогда вам придется взять все расходы на себя, мисс Келли. Два миллиона долларов по страховке – это весьма внушительная сумма, но в нашем госпитале их хватит только на два года ухода за больной.
Так вот что имел в виду страховой агент. Им выгоднее заплатить, скажем, четыре миллиона долларов сразу, чем выплачивать намного большую сумму в течение последующих десяти лет. Анна почувствовала даже, как свело скулы от напряжения.
– Понятно, – только и могла сказать она. – Ее продолжало трясти от гнева, когда они вышли в коридор. – Ты веришь этому человеку?
Кемпбелла тоже трясло, но он сердился не на доктора, а на Анну:
– Не следует винить во всем медиков, ведь они делают все, что от них зависит.
– А может быть, они только создают видимость.
– Но «Святой крест» действительно лучшее место для Кейт. Там ей будет намного спокойнее.
– Словно в могиле, – не выдержала Анна. Кемпбелл запахнулся в свою каракулевую шубу и рявкнул:
– Не будь ребенком. Примирись с фактом, что Кейт никогда не подняться с постели. Никогда, слышишь…
Анна услышала отчаяние в голосе бывшего любовника матери.
– Нет. Она вернется. Вернется к нам.
– Не вернется, Анна, не вернется. Пойми – Кейт мертва.
– Неправда. Ей лучше. И не оставляй надежды, Кемпбелл. Ведь наша надежда – это ее единственное спасение.
Изможденное лицо Кемпбелла показалось особенно трагичным:
– О какой надежде ты можешь говорить?
– А если бы на ее месте оказался ты и тебе бы просверлили в черепе дырки? Разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то страстно жаждал твоего возвращения к жизни?
В ответ Кемпбелл только слабо улыбнулся:
– Ты очень молода, Анна. И, как все дети, продолжаешь верить в чудо.
– Ради Христа, Кемпбелл. Я не говорю о чуде. Все, что нужно, – это надежда, вера в то, что мать поднимется. Даже наш фарисей от медицины и тот рассуждает о какой-то слабой надежде.
– Которая так мала, что ее уже почти нет.
– Из комы возвращаются. Такое происходило, и не раз. Но этого не случится, если мы перестанем верить!
– Не читай мне лекций. Что ты о себе возомнила, Анна? Ты ворвалась сюда, как фурия, нагрубила Раму Синкху, а теперь каждому указываешь, что ему надо делать. Если бы вопрос касался только денег, то неужели ты думаешь, что я не пошел бы на любые траты, лишь бы предоставить Кейт самый лучший уход?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161