Тогда и концы в воду, и он ни при чем... Молодцы, с серпоколом они хорошо
придумали. Да только нет надежды на них особой. Наверняка перепугались до
смерти, штаны замочили. Теперь надолго в кустах запрячутся. Самому что-то
надо придумывать. Эх, когда бы не голова...
Почистив лук и картошку, заготовив дров и вскипятив чай, Последыш,
следуя своему правилу, скрылся в зарослях сочного зеленого камыша. Здесь,
у края болот, уже чувствовался смрадный запах гнили, в воздухе, влажном и
удушливом, пищала тонконогая мерзость. Последыш сел на сухую кочку, достал
из-за пазухи горбушку хлеба, стал жевать, злобно отмахиваясь от комаров.
Однако спокойно доесть не удалось: зашуршали камыши, зачавкали по
болотистой почве чьи-то шаги. Последыш вскочил, лихорадочно оглядываясь, в
какую сторону кинуться. Но не успел: зеленая стена раздвинулась, и к нему
вышел Смел:
- Чего вскочил? Садись.
Последыш сел, хмуро откусил от горбушки.
- Вот и свиделись, - продолжал Смел. - Не ожидал?
Последыш молчал, жуя и отмахиваясь от комаров.
- Думал, тебя в колпаке никто не узнает... Молчишь... Ты зачем это
сделал?
- Чего? - Последыш поднял на него круглые непонимающие глаза.
- Чего, чего... Дурака не валяй. Камень зачем подложил?
- Какой камень?
- Ну этот... серпокол, что ли?
- Не знаю я никакого серпокола.
- Не морочь голову. Солдат тебе не жалко?
Последыш отвернулся, нахмурился.
- То-то же... В общем, так: на первый раз - Смут с тобой, живи. Но
если повторится (Последыш посмотрел ему прямо в глаза исподлобья и с
вызовом), так и знай: даром тебе не пройдет.
Последыш упрямо отвернулся.
- Понял?
Последыш молчал.
Смел махнул рукой и ушел, хрустя камышом, а Последыш вздохнул и стал
жевать дальше. Что ему теперь делать? Ведь собирался же уйти, дурак... Не
ушел. Интересно стало, чем дело кончится. Вот и увидел. Получилось, не
прадеду насолил, а солдатам. А они-то не виноваты. Может, плюнуть на все
да уйти прямо сейчас? Вон, Смел уже все знает. Догадался... Откуда он
здесь взялся на мою голову? Да, надо уходить.
Но с другой стороны обидно. Столько собирался, готовился: на Волчьи
увалы ходил, ложку свою отдал... А с прадеда - как с гуся вода. Не-ет,
надо еще попробовать. Ну хотя бы разочек. И сразу - уходить. Мать, небось,
с ума сходит. Ох, и задаст она ему! Правда, Смел... Ну ладно. Он, вроде,
на предателя не похож. Пугает только... А пушка не должна до войны
доехать.
И потянулась дорога через болота. Чавкала под ногами грязь, гнулись
ветки на гатях, проложенных через топи, доводила до бешенства мошкара,
поднимались из черной жижи и с чмоканьем лопались зловонные пузыри.
Двигаться стали медленнее: плотники не успевали расширять мостики через
трясину, чтобы проходили колеса пушки. И так уж впритык делали,
только-только, но не успевали - мостиков этих была прорва. Так, маясь, и
двигались - то еле-еле тащась, то застревая подолгу на одном месте, и
тогда их с радостью кидалось поедать комарье. Уже почти стемнело, когда
добрались наконец, измотанные и злые, до Прогалины.
Прогалина - крохотный, два десятка домов, поселок на острове среди
болот. Или даже на островке. Был он пуст и тих, будто вымерли все от чумы
или в плен угнали всех жителей, вплоть до собак и коз. Но некоторые окошки
слабо светились - значит, жизнь теплилась еще, и бравые офицеры, обнаружив
захудалый постоялый двор, стали колотить в двери, чтобы найти приют на
ночь.
Ну а солдатам на это и надеяться не стоило: слишком их много.
Устраивались кто как мог, выискивая местечки повыше и посуше. Скоро
подоспел ужин - поели, но уходить от костров не хотелось: мрачной здесь
была темнота, опасной - тишина. И завелись под долгие чаи разговоры, почти
у всех костров об одном: что сразу за Прогалиной начинаются владения
Ботала Болотного. И почти в каждой десятке находился кто-то бывалый или
просто знающий, кто рассказывал, с чего все пошло.
Дело было давно, когда Нагаст Воитель ставил пошлинные заставы против
Всхолмья. И вот на одной из застав, где плохо было с водой, - ни ручейка,
ни озерка поблизости, сплошь болото ржавое, - надумали выкопать на сухом
пригорке колодец. Копали, копали - и откопали Ботало. Сначала-то и не
поняли даже, когда оно из глины полезло - человек вроде, только голый и
грязный, а как опомнились да стали выяснять, что за нечисть такая, - оно
уже деру задало и в болото плюхнулось. Только его и видели. Потом всех,
кто был на этой заставе, оно одного за другим в болото утащило.
Виду Ботало удивительного. Волосы на голове короткие, прилизанные,
морда на человечью похожа, только тупая очень. Но зато глаза страшные:
круглые, черные совершенно, а посредине узкие зрачки щелью прорезаны,
сверху вниз, и белым огнем горят. Росту Ботало невысокого, толстовато.
Арбузная его голова опирается на стоячий воротничок, шея обвязана
тряпочкой с хитрым узлом. На ногах что-то плетеное - то ли из травы, то ли
из коры. Да... А из глины-то голым вылезло.
И вот что интересно, в болото Ботало затаскивает, пальцем никого не
трогая: забалтывает. Глаза у него такие, что как посмотришь - и не
оторваться, цепенеешь вроде. А оно говорит, говорит... И как видит -
совсем оцепенел человек, начинает потихоньку, шаг за шагом к болоту
отходить, а ты за ним, как привязанный. И - все. И пропал. Только через
два-три дня вырастает на болоте еще один куст-глазастик. Завтра сами
увидим. Листья на нем чашечками сложены, а в каждой чашечке - как будто
глаз человеческий. Идешь, а на тебя сотни глаз жалобно смотрят... Жуть
берет.
Сначала-то Ботало всегда поодиночке утаскивало. А в последнее время,
говорят, и двоих стало осиливать. Сейчас только втроем безопасно: если
трое, оно вообще не появляется. Чего только ни придумывали, чтобы от
Ботала уберечься - и глаза завязывали, вслепую шли, и уши воском
замазывали... Не помогает. Воск вытаивает, а вслепую без всякого Ботала,
сам в болото угодишь. Одолеть его, говорят, можно только одним способом:
переболтать. Да как его переболтаешь, если как деревянный весь?..
Смел слушал, удивлялся, и думал: как хорошо, что нас так много.
Понятно, теперь, почему жители этого поселка такие запуганные, боятся
лишний раз из дому выйти. Прихлебывал горячий чай и оглядывался: всюду
костры. Там смеются, там песню затянули, там в кости режутся. Хорошо! И
снова глядел в огонь, и слушал бесконечные рассказы о том, что бывает на
свете, о том, чего не бывает, и о том, чего и быть не может.
После ужина Последыш сказал Оковалку, что пойдет погулять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73