Время мое приспело,
и путь мой передо мною.
Дж.Р.Р.ТОЛКИЕН

ПРОЛОГ
Так все и было, от самого конца до самого начала.
Старый Скуп умер утром, так и не подняв тяжелых, как у всех
лавочников, век. Уже третьи сутки он лежал с закрытыми глазами, не
разжимая губ, и лишь трудное дыхание указывало, что лавочник еще жив. А
утром он вздохнул особенно глубоко, сильно и - затих. Тогда Скупчиха,
суровая женщина лет на двадцать моложе мужа, негромко всхлипнула в
полумраке комнаты, а Скуп-сын почувствовал что-то вроде облегчения:
наконец все кончилось.
Уже через час о смерти Скупа в Рыбаках знали все. В дом пришли
старики, чтобы справить похороны по обычаю. Они посыпали соль покойному на
лоб - в знак мудрости, на губы - в знак честности, на грудь - в знак
доброты. Три щепотки соли - обязательная дань уважения.
Тело старого лавочника завернули в новенькую рыболовную сеть, запутав
в изголовье большой поплавок, а в ногах - тяжелое грузило, чтобы стоя, как
подобает достойному человеку, предстал покойный перед Владыкой Водом.
Потом Скупа на весельной лодке вывезли за одинокий черный камень,
туда, где Большая Соль круто падает в бездонную глубину. Здесь всегда
принимал умерших Владыка, здесь и опустили старого лавочника в море -
тихо, без всплеска. И высыпали в воду еще горсть соли, чтобы не строго
судил Владыка Вод душу, ушедшую в его темное царство.
Похоронив отца, Скуп-сын вернулся домой хозяином. Он протянул руку
ладонью вверх и коротко потребовал у матери: "Ключи". Та безропотно отдала
ему связку на узорном витом шнурке, который сняла с шеи мужа перед
приходом стариков. Сын слегка подбросил ключи, отчего металл коротко
звякнул, и пошел наверх, в комнату отца, каждым шагом заставляя скрипеть
деревянные ступени лестницы. Этот скрип доставлял ему удовольствие: каждый
вечер точно так поднимался к себе старый лавочник, чтобы подвести итоги
дневной торговли.
Войдя, Скуп-сын огляделся. Единственное окно в небольшой комнате было
задернуто полинявшей коричневой занавеской, в середине стоял стол с
выдвижными ящиками, в углу - железный шкаф.
Скуп-сын уселся в кресло перед столом и наугад потянул один из
ящиков. Там оказались бумаги - долговые расписки, закладные, какие-то
счета и ведомости. Все это требовало внимательного разбора, поэтому
молодой лавочник решительно задвинул ящик назад. Тут он услышал шорох и,
обернувшись на звук, обнаружил, что из-за занавески за ним подглядывает
крохотный норик в малиновой курточке и синих штанишках. Новый хозяин
прицыкнул на малявку, тот стрелой метнулся к своей норке и пропал. Только
на миг мелькнула добродушная, чуть крысиная мордочка, да послышался
тоненький ехидный смешок. Скуп-сын отвел глаза, успев, однако, отметить,
что блюдце, какие стоят у каждой нориковой норки, покрыто чешуйками
засохшего молока: три дня уже не наполнялось. Непорядок. Нориков обижать
нельзя.
Он встал и подошел к железному шкафу. Позвенев ключами, выбрал
нужный, открыл бесшумную плавную дверцу. За ней хранились все те же
бумаги, но, видимо, более важные, и только в нижнем отделении, в углу,
стояла небольшая деревянная шкатулка. Скуп-сын взял ее в руки, повертел,
рассматривая, и откинул плотную крышку с резьбой. В шкатулке лежало
простое серебряное колечко с неярким камнем цвета морской воды.
Вернувшись в кресло, Скуп-сын какое-то время разглядывал кольцо,
пытаясь понять, зачем отец так бережно хранил его. Цепкий глаз торговца
уже обозначил цену: пятнадцать, от силы двадцать монет. Дешевка. Так и не
понял, пожал плечами. А спустившись вниз, отдал кольцо матери и велел
выставить на продажу. "Да налей норикам молока наверху. Там открыто".

На следующее утро Скуп-сын начал торговлю, не выждав даже положенных
трех дней. И напрасно: все равно в лавку никто не шел. Скуп-сын понимал
свой промах, злился, но продолжал сидеть - больше из упрямства, чем по
необходимости, и даже бросил судьбе вызов, загадав первых трех посетителей
- на богатство, на здоровье и на жену. Так просто загадал, чтобы сидеть не
скучно было. Но когда перед самым обедом замаячила у входа чья-то тень,
внутри слегка екнуло: ну, кого там несет - на богатство?
Тьфу, Смут тебя забери!
Вспомнишь тут Смута, когда загадал на богатство, а приходит нищий.
Даже не нищий. У тех нет-нет, да бывает пара монеток. А у этого Смела
правый карман аж скукожился от пустоты, хоть совсем с пояса срежь. Он
милостыню не просит - гордый. Или знает, что все равно никто не подаст
из-за гнусного его скандального характера. Тьфу!
Скуп-сын даже не шевельнулся, наблюдая из-под тяжелых век, как Смел
бочком двигается вдоль полок с товарами, стучит своей длинной, выше головы
палкой и посверкивает дырьями в грязных штанах. Потурить его, что ли? Но
вспомнилось, как часто повторял отец: "Покупатель - дело святое". Пришлось
сдержаться. А покупатель этот святой, будь он неладен, уставился куда-то
как истукан. Что это он узрел? А, ну да, конечно. Только колечка ему не
хватает, остальное все есть. Посмотреть?! Не-ет, он точно издевается,
хвост собачий. Ну Смут с тобой, на, смотри...
Смел долго глядел на кольцо, ухватив тонкий серебряный ободок
корявыми пальцами цвета чугунного дерева, собирал поперечными складками
лоб, шамкал шершавыми от мертвой кожи губами. Потом почему-то спросил,
откуда оно взялось (у него получилось "вжялощь"), и взглянул при этом на
лавочника снизу вверх, отчего стал похож на плешивого орла-падальщика,
живущего в Оскальных горах.
Лавочник раздраженно буркнул, что - так-де, перехватил по случаю. И,
заводясь, продолжал: время уже обеденное, лавку пора закрывать, а если кто
не собирается покупать - ну, к примеру, если денег у кого нет, - то нечего
так долго и разглядывать. Тут у Смела в горле клекот возник, аж кадык
запрыгал - видно, свару хотел учинить, хвост собачий. Однако, передумал.
Положил кольцо на прилавок и пошел к выходу, стуча палкой. Лавка опустела.
Муторно тогда стало Скуп-сыну. В его круглую рыжую голову полезли
мысли о несправедливости судьбы, которая, надо же - в таком пустяке... но
лавочник вовремя спохватился и плюнул в разрез рубахи, отгоняя дурные
мысли. Нет-нет, судьба, конечно, ни при чем, а во всем виноват этот старый
оборванец Смел, вылезший вперед настоящего посетителя, загаданного на
богатство. И Скуп-сын закрыл лавку, надеясь, что обед отвлечет его от
досадных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73