– Ким у меня под контролем. Он полезен тем, что дает мне доступ к возможностям, которыми обладает моя прежняя контора. Насчет Кима не беспокойся.
Она слегка отодвинулась.
– Неужели ты не понимаешь? Ким меня не волнует. Я беспокоюсь о тебе.
Скорее, чтобы рассеять ее беспокойство, он решил отвезти ее к своему отцу. Раньше они никогда не встречались, но отнюдь не по ее вине: сам Трейси, памятуя о своих прежних отношениях с Луисом, не хотел этого делать.
Он припарковал «ауди» на улице Кристофера и, оставив Лорин в машине, сбегал за угол, в греческую кофейню, и купил коробочку пирожных.
Старик был рад познакомиться с Лорин: ему всегда хотелось иметь дочку, да и нежелание Трейси представить ему свою девушку тоже доставляло старику боль.
Трейси никогда не рассказывал Лорин о болезни отца, потому что не хотел, чтобы к ее реакции примешивались печаль и жалость.
Как выяснилось, беспокоиться ему было не о чем. Она сразу же пришлась Луису по вкусу, и Трейси с удивлением наблюдал, как старик повел ее осматривать свою большую, давно ремонтировавшуюся квартиру.
Старик сразу же очаровал Лорин, она чувствовала его тепло и внимание. Он был так непохож на ее собственного, строгого и рационально мыслящего отца, и вскоре затаившееся у нее в груди беспокойство растаяло, как весенний снег. За пятнадцать минут общения Луис Ричтер выспросил у нее о ее работе – значит, о ее жизни – больше, чем ее собственный отец за всю жизнь. И редкие ее визиты в родной дом, где жили призраки детства, непременно кончались стычками.
Позже, когда они уже ехали по Лонг-айлендскому шоссе, она захотела порасспросить Трейси о прошлом.
– Почему ты всегда говоришь «Юго-Восточная Азия», если на самом деле имеешь в виду Камбоджу?
Трейси искоса глянул на нее, потом нажал на акселератор и обогнал идущий впереди красный «фиат».
– Долгое время, – начал он, – никто не должен был знать, что мы вообще там были. Камбоджа официально оставалась нейтральной во время войны и потому недосягаемой для обеих сторон. На самом деле обе стороны знали, что это совсем не так. В Камбодже скрывались тысячи вьеткогонцев: Сианук сдуру разрешил им беспрепятственно переходить границу. Он полагал, что для безопасности Камбоджи лучше отказаться от традиционного недоверия и враждебности к вьетнамцам. Он думал, что тогда коммунисты сочтут, будто они у него в долгу, и оставят Камбоджу в покое. Но он не сумел просчитать последствия своих действий. Он забыл о том, что существуем мы. Впрочем; он никогда не отличался способностью к глобальному мышлению.
– Но тогда ему надо было просто выгнать вьетнамцев!
– Все не так просто. Он боялся, и всеми его помыслами и поступками руководил страх. Но то, что натворили те, кто сменили его, – Лон Нол, Пол Пот, Йенг Сари, красные кхмеры – еще хуже. Их кампания геноцида и расовой ненависти к вьетнамцам отвратила от них весь цивилизованный мир и неминуемо вылилась в их собственное поражение в январе 79-го. И в Камбоджу хлынули вьетнамцы. Страна утратила не только суверенитет, но и национальное сознание. Все потонуло в реках крови, сгорело в напалме.
Он повернул на юг, на монтокскую дорогу, там он взял на восток.
– Во всяком случае, наше присутствие там было тайным, – он пожал плечами. – А потом, когда я уже пробыл в Камбодже некоторое время, когда узнал... В общем, теперь мне ужасно стыдно, зато, что мы – не только американцы, но и французы, в особенности французы, вьетнамцы и китайцы сделали с кхмерами, с их прекрасной страной. Мы стравили их друг с другом, превратили страну в царство мертвых.
Лорин вздрогнула. Они миновали Уотер Милл и вновь свернули на юг, в направлении Флайинг Бич.
Этот пляж находился довольно далеко, и потому был относительно пустынным.
Они уединились за высокой дюной. Дальше по берегу начинались виллы миллионеров из стекла и камня.
Трейси закинул руки за голову. Лорин сидела рядом, в ярком солнечном свете лицо ее казалось очень рельефным, как на сцене, при свете прожекторов.
– Было просто говорить, что я отправился в Юго-Восточную Азию потому, что там была работа, и я хотел ее делать, – сказал он. – Конечно, я был тогда еще совсем зеленым и верил, что достаточно выгнать из Вьетнама и Камбоджи коммунистов. Сложностям политики нас не учили.
– Они были слишком заняты – они учили вас убивать.
Трейси глянул на нее.
– Прежде всего мы должны были научиться выживать, – он погладил её руку. – Но ты права: они полагали, что после окончания курса достаточно забросить нас куда угодно, и мы станем применять ту науку, которую они в нас вбили. Однако все было не так уж просто. И я потому и ушел от них, что понял: они никогда, никогда не изменятся. Раз за разом они применяли те же принципы – их принципы – в каждой новой ситуации, и когда они не срабатывали, а они часто не срабатывали, совершенно не понимали, чем объяснить свои провалы.
Я уже понимал, в чем дело, но они ничего не хотели слушать, – Трейси вздохнул. – Они совершили огромную ошибку, полагая, что к кхмерам можно относиться так же, как к северовьетнамцам. Господи, ну и идиоты! Вся история Вьетнама – это история войн и агрессий. Камбоджа же была сельским раем, в ней царили буддийский покой и мир. Но так было перед войной. Теперь Камбоджа, старая Камбоджа, мертва, похоронена под руинами Ангкор Вата. А новая Кампучия, если можно так называть эту страну, похожа на бешеного пса, пытающегося отгрызть собственный хвост.
Лорин была в шоке, лицо ее побледнело и осунулось.
– Но как такое могло случиться, – спросила она. – Что произошло?
– Мы, как всегда, перехитрили сами себя. Как обычно, мы поддерживали не ту сторону. Мне в конце концов стало ясно, что Лон Нол не был той личностью, которую нам следовало одобрять. Мы не понимали существа проблем, не видели всей ситуации в целом. И красные кхмеры мгновенно использовали наши действия, чтобы убедить население, даже буддийских монахов, что именно они, красные кхмеры, и являются истинными спасителями страны. Но сразу же за тем, как они сбросили Лон Нола, начались антивьетнамские погромы, да такой силы, что кхмеры-республиканцы обратились к сайгонскому правительству за поддержкой.
Вьетнамская армия вторглась в Камбоджу, и началась ответная резня. И с тех пор страна знает только войну и страдания.
– Так вот значит, что тебя мучает...
Он глядел вдаль. К берегу приближался рыболовецкий траулер, на желтых выступающих над бортами мачтах висели темные сети. Они даже слышали шум его моторов. Трейси очень хотел рассказать ей все: он понимал, что пока этого не произойдет, между ними не будет полной близости. Он хранил тайну частично ради себя, но отчасти и ради нее. Сознание того, что он был виновен в гибели ее брата, и создавало для него все проблемы, отдаляло его от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218