Удивляться этому не приходилось: в изрезанной горами колонии невозможно было найти ни одного мало-мальски большого участка с ровной поверхностью. Приходилось использовать крыши.
Поднявшись на крышу, Трейси двинулся по косому проходу влево. Пахло конюшнями. Обнаженные по пояс тренеры вели поджарых лошадей по внешней и внутренней дорожкам. На противоположной стороне, за тренировочным кругом, располагалось здание, где жили служащие конюшен.
У парапета стояли двое. Они с интересом наблюдали за бегом жеребцов по внешнему кругу. Оба – азиаты, тот, что ближе к Трейси, был невысок ростом, но очень широкоплечий, с чудовищно перекаченными, как у культуриста, мышцами и громадной, словно футбольный мяч, головой.
Подойдя ближе, Трейси понял, что этот человек – не китаец. В Гонконге полно жителей самого разного происхождения: чиу-чоу из материковых районов, тибетцы и монголы с гор, китайские мусульмане, туркмены и туркестанцы, а также беженцы из Пекина и провинции Шантунг. Здесь все они считались китайцами, отличаясь при этом друг от друга не только физически, но прежде всего философскими, религиозными и культурными традициями. Но этот человек не был похож ни на кого из перечисленных типов.
Он – японец, понял Трейси. Это показалось ему странным, и Трейси насторожился. Когда-то, до начала второй мировой войны, Шанхай был открыт для всех, власти никому не задавали вопросов и не вмешивались в деловые операции чужаков, даже если те занимались откровенно грязным бизнесом. Придя к власти, коммунисты прихлопнули осиное гнездо, и теперь отбросы со всего мира потянулись в Гонконг, а за ними и те, кто был в неладах с законом у себя на родине. Вероятно, это один из них, подумал Трейси.
– Мицо-сан, – он слегка поклонился коротышке, – для меня большая честь встретиться с вами.
Эту фразу Трейси произнес на кантонском диалекте. Японец отвел взгляд от жеребца и внимательно осмотрел Трейси.
– Это он, Нефритовая Принцесса? – спросил он.
Стоявшая рядом женщина кивнула:
– Я узнаю голос.
– Вы назначили мне встречу довольно странным образом, мистер Ричтер, – у Мицо был очень высокий, почти как у женщины, голос. – Но поскольку вы человек с Запада и, вероятно, недавно в колонии, я на вас не сержусь.
Некоторое время он молча рассматривал Трейси.
– Однако я считаю, что вам следует извиниться перед леди. Боюсь, вчера вечером вы ее перепугали, – на лице его появилось неприязненное выражение. – Весь этот ваш рассказ о бомбах и сейфах... – Он покачал своей непропорционально крупной головой. – Даже не могу поверить, что вы наговорили все это всерьез.
– Если бы вы не поняли, о чем речь, вряд ли вы согласились бы встретиться со мной, – спокойно произнес Трейси. – Но, как бы там ни было, я приношу леди свои извинения. Мне просто надо было пробиться к вам.
Мицо развел руками:
– Боюсь, мир теперь живет по таким законам. Чем популярнее человек, тем больший на него спрос и тем тщательнее он должен оберегать себя от вторжений.
– Жизнь вообще вещь не самая приятная, – в голосе Трейси звучал с трудом скрываемый сарказм.
– Если вы демонстрируете свою независимость, молодой человек, – жестко произнес Мицо, – то вы рискуете потерять лицо. Но такая потеря вряд ли вас волнует, – он издал низкий горловой звук. – Вы, люди Запада, все одинаковы. Американцы, англичане, французы. Для меня вы все на одно лицо.
Он повернулся к беговой дорожке.
– Видите этого жеребца, мистер Ричтер? Он стоил мне столько, сколько средний житель Гонконга не зарабатывает за всю жизнь. И знаете, что? Он стоит каждого цента, которые я за него уплатил. Он летит как ветер и всегда финиширует первым. Больше от него ничего не требуется.
Он снова повернулся к Трейси, маленькие глубоко посаженные глазки словно ощупывали лицо собеседника:
– Этот конь – специалист в своем деле. Это одна из причин, почему я его люблю. Он идеально делает свое дело, во всем остальном же он полный кретин, – его могучие плечи поднялись и снова опали. – В мире сейчас мало настоящих специалистов. Остались одни дилетанты, любители, они, как бабочки, порхают от одного к другому, но не постигают ничего, – он снова покачал головой. – Это не мой метод, мистер Ричтер, а вот вы, видимо, действуете таким образом. По-моему, нам не о чем больше говорить.
Над бегущими скакунами, над унылыми белыми фасадами муниципальных домов висели плотные облака, немилосердно дымящие заводские трубы подкрашивали их коричневым.
– Мой отец – специалист, – сказал наконец Трейси, – я никогда не совершу ничего, что покрыло бы его позором.
Мицо даже не шелохнулся. Звук его дыхания напоминал работу мощного насоса. Рядом с ним стояла Нефритовая Принцесса, устранившаяся из разговора напрочь, словно ушла куда-то вдаль. Но Трейси было трудно ввести в заблуждение: она впитывала каждое слово, она была частью их диалога. И теперь он ждал, когда она выкажет свою заинтересованность. Красивая женщина, не старше тридцати лет. Фарфоровая, почти прозрачная кожа – ни у одной западной красавицы такой не бывает. Хотя у женщин Востока тоже есть пунктик: светлые волосы, которых у них просто не может быть.
Судя по чертам лица, предки ее были чиу-чоу, об этом говорила и длинная лебединая шея, и характерные вытянутой формы глаза с поднятыми к вискам уголками. У нее были пухлые губы и настолько высокие скулы, что, казалось, именно они поднимают уголки глаз.
– Ну вот, – проговорил Мицо, – мы и добрались до самого существенного вопроса. У меня есть знания и умение, у вас – четыре дня, за которые вы должны освоить то, на что требуется не менее полутора лет, – у Мицо оказалась кривая и неприятная улыбка. – Вы следите за моей мыслью? Время – бесценная вещь, с какой стати я должен тратить его на вас?
– Мой отец...
– Мне известна репутация вашего отца, – прервал его Мицо, – но не более того. Сам по себе он для меня ничего не значит.
– Возможно, мне удастся по-иному спланировать свой график.
– Времени слишком мало, и вообще, слишком поздно. – Мицо взял под руку Нефритовую Принцессу и коротко кивнул: – Всего хорошего, мистер Ричтер. Желаю успеха во всех ваших начинаниях.
– Да, вот еще, – спокойно произнес Трейси, когда пара пошла прочь. Мицо остановился, отпустил руку женщины и обернулся. – Мой отец очень болен, он больше не может работать так... как работал когда-то. Но он по-прежнему человек чести, каким был всегда.
Трейси замолчал. Лицо японца было непроницаемым, с таким же успехом можно было пытаться прочесть мысли на идеально ровной стене. Даже черные глазки не мигали.
– Он довольно долго работал над одним проектом... я не знаю, над каким. Он никому об этом не говорил... даже мне. Но я знаю, что это нечто революционное, принципиально новое в области выживаемости человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Поднявшись на крышу, Трейси двинулся по косому проходу влево. Пахло конюшнями. Обнаженные по пояс тренеры вели поджарых лошадей по внешней и внутренней дорожкам. На противоположной стороне, за тренировочным кругом, располагалось здание, где жили служащие конюшен.
У парапета стояли двое. Они с интересом наблюдали за бегом жеребцов по внешнему кругу. Оба – азиаты, тот, что ближе к Трейси, был невысок ростом, но очень широкоплечий, с чудовищно перекаченными, как у культуриста, мышцами и громадной, словно футбольный мяч, головой.
Подойдя ближе, Трейси понял, что этот человек – не китаец. В Гонконге полно жителей самого разного происхождения: чиу-чоу из материковых районов, тибетцы и монголы с гор, китайские мусульмане, туркмены и туркестанцы, а также беженцы из Пекина и провинции Шантунг. Здесь все они считались китайцами, отличаясь при этом друг от друга не только физически, но прежде всего философскими, религиозными и культурными традициями. Но этот человек не был похож ни на кого из перечисленных типов.
Он – японец, понял Трейси. Это показалось ему странным, и Трейси насторожился. Когда-то, до начала второй мировой войны, Шанхай был открыт для всех, власти никому не задавали вопросов и не вмешивались в деловые операции чужаков, даже если те занимались откровенно грязным бизнесом. Придя к власти, коммунисты прихлопнули осиное гнездо, и теперь отбросы со всего мира потянулись в Гонконг, а за ними и те, кто был в неладах с законом у себя на родине. Вероятно, это один из них, подумал Трейси.
– Мицо-сан, – он слегка поклонился коротышке, – для меня большая честь встретиться с вами.
Эту фразу Трейси произнес на кантонском диалекте. Японец отвел взгляд от жеребца и внимательно осмотрел Трейси.
– Это он, Нефритовая Принцесса? – спросил он.
Стоявшая рядом женщина кивнула:
– Я узнаю голос.
– Вы назначили мне встречу довольно странным образом, мистер Ричтер, – у Мицо был очень высокий, почти как у женщины, голос. – Но поскольку вы человек с Запада и, вероятно, недавно в колонии, я на вас не сержусь.
Некоторое время он молча рассматривал Трейси.
– Однако я считаю, что вам следует извиниться перед леди. Боюсь, вчера вечером вы ее перепугали, – на лице его появилось неприязненное выражение. – Весь этот ваш рассказ о бомбах и сейфах... – Он покачал своей непропорционально крупной головой. – Даже не могу поверить, что вы наговорили все это всерьез.
– Если бы вы не поняли, о чем речь, вряд ли вы согласились бы встретиться со мной, – спокойно произнес Трейси. – Но, как бы там ни было, я приношу леди свои извинения. Мне просто надо было пробиться к вам.
Мицо развел руками:
– Боюсь, мир теперь живет по таким законам. Чем популярнее человек, тем больший на него спрос и тем тщательнее он должен оберегать себя от вторжений.
– Жизнь вообще вещь не самая приятная, – в голосе Трейси звучал с трудом скрываемый сарказм.
– Если вы демонстрируете свою независимость, молодой человек, – жестко произнес Мицо, – то вы рискуете потерять лицо. Но такая потеря вряд ли вас волнует, – он издал низкий горловой звук. – Вы, люди Запада, все одинаковы. Американцы, англичане, французы. Для меня вы все на одно лицо.
Он повернулся к беговой дорожке.
– Видите этого жеребца, мистер Ричтер? Он стоил мне столько, сколько средний житель Гонконга не зарабатывает за всю жизнь. И знаете, что? Он стоит каждого цента, которые я за него уплатил. Он летит как ветер и всегда финиширует первым. Больше от него ничего не требуется.
Он снова повернулся к Трейси, маленькие глубоко посаженные глазки словно ощупывали лицо собеседника:
– Этот конь – специалист в своем деле. Это одна из причин, почему я его люблю. Он идеально делает свое дело, во всем остальном же он полный кретин, – его могучие плечи поднялись и снова опали. – В мире сейчас мало настоящих специалистов. Остались одни дилетанты, любители, они, как бабочки, порхают от одного к другому, но не постигают ничего, – он снова покачал головой. – Это не мой метод, мистер Ричтер, а вот вы, видимо, действуете таким образом. По-моему, нам не о чем больше говорить.
Над бегущими скакунами, над унылыми белыми фасадами муниципальных домов висели плотные облака, немилосердно дымящие заводские трубы подкрашивали их коричневым.
– Мой отец – специалист, – сказал наконец Трейси, – я никогда не совершу ничего, что покрыло бы его позором.
Мицо даже не шелохнулся. Звук его дыхания напоминал работу мощного насоса. Рядом с ним стояла Нефритовая Принцесса, устранившаяся из разговора напрочь, словно ушла куда-то вдаль. Но Трейси было трудно ввести в заблуждение: она впитывала каждое слово, она была частью их диалога. И теперь он ждал, когда она выкажет свою заинтересованность. Красивая женщина, не старше тридцати лет. Фарфоровая, почти прозрачная кожа – ни у одной западной красавицы такой не бывает. Хотя у женщин Востока тоже есть пунктик: светлые волосы, которых у них просто не может быть.
Судя по чертам лица, предки ее были чиу-чоу, об этом говорила и длинная лебединая шея, и характерные вытянутой формы глаза с поднятыми к вискам уголками. У нее были пухлые губы и настолько высокие скулы, что, казалось, именно они поднимают уголки глаз.
– Ну вот, – проговорил Мицо, – мы и добрались до самого существенного вопроса. У меня есть знания и умение, у вас – четыре дня, за которые вы должны освоить то, на что требуется не менее полутора лет, – у Мицо оказалась кривая и неприятная улыбка. – Вы следите за моей мыслью? Время – бесценная вещь, с какой стати я должен тратить его на вас?
– Мой отец...
– Мне известна репутация вашего отца, – прервал его Мицо, – но не более того. Сам по себе он для меня ничего не значит.
– Возможно, мне удастся по-иному спланировать свой график.
– Времени слишком мало, и вообще, слишком поздно. – Мицо взял под руку Нефритовую Принцессу и коротко кивнул: – Всего хорошего, мистер Ричтер. Желаю успеха во всех ваших начинаниях.
– Да, вот еще, – спокойно произнес Трейси, когда пара пошла прочь. Мицо остановился, отпустил руку женщины и обернулся. – Мой отец очень болен, он больше не может работать так... как работал когда-то. Но он по-прежнему человек чести, каким был всегда.
Трейси замолчал. Лицо японца было непроницаемым, с таким же успехом можно было пытаться прочесть мысли на идеально ровной стене. Даже черные глазки не мигали.
– Он довольно долго работал над одним проектом... я не знаю, над каким. Он никому об этом не говорил... даже мне. Но я знаю, что это нечто революционное, принципиально новое в области выживаемости человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218