- Ничего, - бубнил под нос Иван, - проберемся! И не через такие
буреломы пробиралися! Ишь ты, смирный какой! Прямо на загляденьице, так и
держать...
Он даже сам не замечал, что говорит вслух - нервы били на пределе.
Делая очередное движение, он не видел уже, как будет проскальзывать
дальше, казалось, что нету меж колец и отростков ни малейшей щели, не
проскользнуть! Но находилась дырочка - и он пробирался.
- Ну, слава Богу! - с присвистом выдохнула Лана, когда до нее Ивану
оставалось сделать не более полутора шажков. Она даже протянула руку.
И Иван заглянул ей в глаза. Но тут же замер. Он почувствовал, что за
левую штанину у самого бедра что-то зацепилось. Опустил глаза - крохотный
черный коготок размером с иголку застрял между тканью кармана и застежкой.
Он еле-еле держался, мог выскользнуть в любой миг. И потому Иван стоял как
вкопанный, не делая ни единого движения.
- Ну что ты?! - удивленно прошептала Лана. Шагнула встречу. Потянула
за руку. - Иди же!
Иван не успел ответить. Но он увидал вдруг ее резко расширившиеся
зрачки, перекошенное от ужаса лицо. Еще он успел заметить, как она
отпрыгнула назад спряталась за порожком. Все произошло в доли секунды.
Что-то сильное и цепкое обвило его тело, оторвало от пола, подняло в
воздух.
- Не-е-ет!!! - заорала не своим голосом русоволосая. - Не надо! Я
боюсь! Не-е-ет!!!
Сам Иван не успел испугаться. Но он почти рефлекторно ткнул своим
копьем в белое морщинистое, пробил насквозь кожу. И из-под нее хлынула
желтая пузырящаяся жижа. Иван ткнул сильнее, потом еще раз, еще. Пена
текла, дыры зарубцовывались на глазах. Но неведомая сила продолжала его
удерживать на весу.
И только теперь он заметил, что все эти безвольно свисавшие или
упруго торчавшие отростки, кольца, щупальца, хвосты и вообще черт знает
что, пришли в движение - принялись извиваться, сжиматься, разжиматься,
сплетаться в новые, еще более жуткие и невообразимые змеинообразные
клубки. Казалось, всей этой гадости в помещении стало в сотни раз больше.
Щупальца вытягивались, превращались из толстенных в совсем тонюсенькие, и
наоборот, сокращались, морщинились, раздувались. Одно из таких и держало
его, трижды обвившись вокруг пояса.
- Не трогай! Не бей! - кричала русоволосая. Она уже немного
опомнилась, сумела побороть охватившую ее истерику, прервать ее. - Не
смей! Ты бес силен перед этой гадиной! Она сама тебя отпустит... или
удавит! Не надо...
Иван не слышал, чего "не надо". Он бил и бил своим железным копьем в
обвившее его щупальце, в этот толстенный червеобразный отросток. Он вонзал
копье со всей силой, прокручивал его внутри щупальца, проворачивал,
выдергивал, заливая себя ведрами пены. И вонзал снова. Он делал это молча,
сосредоточенно, будто выполнял некую важную и ответственную работу.
- Не надо-о!!!
И на какой-то миг ему удалось ослабить хватку. Он выскользнул из
чудовищных объятий. Бросился бегом к полукруглой двери, не разбирая пути,
наступая на отростки и щупальца, отбиваясь от них копьем, кулаками. Он
пробежал метров двадцать, оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть - и
пришло бы спасение. Но почти в том же самом месте, что и в первый раз,
одно из щупалец настигло его, захлестнуло, обвило, так, что острый черный
коготь навис над самым лицом. Сдавило - чуть ребра не затрещали,
перехватило дыхание. И потянуло куда-то вверх.
- Не-е-ет!!! - доносилось снизу. - Не-е-ет!!!
Но Иван был в полуобморочном состоянии. Он не мог сопротивляться этой
исполинской многолапой, если можно было назвать эти отростки "лапами",
гадине. Он даже не понимал где ее тело, где голова. Все кишмя-кишело
одними кошмарными белыми морщинистыми щупальцами. И только когда его
подтянуло к самому потолку, на высоту не менее пятнадцати метров, он
разглядел будто прилепленное к округлым сводам шарообразное полупрозрачное
тело, внутри которого что-то переливалось и дергалось. Никакого подобия
головы или чего-то похожего не было. Не было на этом теле ни пасти, ни
морды, ни жвал, вообще ничего! Только вытянулись вдруг прямо из огромного
водянистого брюха на трех отросточках-стебельках Три мутных черных глаза,
с натекающими на них бельмами. Вытянулись и уставились на Ивана с трех
сторон - бессмысленно и тупо. Никакого рта так и не появилось. Но слова
прозвучали - мозкет, прямо из брюха, может, просто в мозгу у Ивана:
- Куда ты идешь, слизняк?
- Туда, - как-то неопределенно прохрипел Иван.
Ответ его был машинальным и глупым.
- Понятно, - сказало брюхо. - А что тебе там надо?
В голове у Ивана прокрутилась в долю секунды тысяча ответов. Но
выбрал он самый бестолковый, хотя и честный в какой-то мере:
- Не знаю!
Брюхо забулькало, заколыхалось.
- Ну вот, не знаешь, а идешь! - протянуло оно обиженно. - А для чего
я, по-твоему, тут поставлен Хранителем, а?!
Иван промолчал - что толку беседовать с этим чудовищем! Да и вообще,
с ним ли он беседует, может, это наваждение, может, обман! А сидит на
самом деле кое-кто за переборочкой, поглядывает на все из безопасного
местечка да забавляется! Но Иван тут же отогнал последнюю мысль. Все было
слишком нелепо и страшно, чтобы речь шла о забавах.
А брюхо гнуло свое:
- Так вот, я для того и поставлен тут Хранителем, чтоб всякие
слизняки и прочая мелочь не шастала куда сама не знает! Зачем всяким
недоразвитым туда ходить?! Ну вот сам подумай, там у вас... что там у вас
есть, ну вот, к примеру - ежели какая-нибудь лягушка запрыгнет в реактор
ваших допотопных термоядов или в какой ридориоцентр, ну чего она там
увидит, чего сможет понять, а?! Зачем ей туда запрыгивать?! Зачем слизню
заползать в космолабораторию, где выращивают кристаллы?! Слизень должен
сидеть в своей мокрятине и не высовываться! Понял?! Тем более, ежели он
сам не знает чего ему надо!
Глаза ощупывали Ивана со всех сторон, они на своих стебелечках
напоминали волосы Медузы Горгоны, также змеились и изгибались, только вот
не шипели.
- Вот я тебя подвешу тут, - проговорило брюхо, - и будешь висеть,
покуда не созреешь. А на Харх-А-ане тебе нечего делать, поверь уж моему
опыту!
- Где-где?! - поинтересовался Иван.
- На Харх-А-ане, вот где!
Ивана приподняло еще выше, какой-то крюк прошел острием под поясом
комбинезона, давление щупальца ослабло, потом и пропало. Он висел под
самыми сводами - и трепыхаться не стоило. Падение с такой высоты могло
окончиться только неприятностью. И все ж любопытство было сильнее страха и
прочих чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214