.. И все же какой-то непонятный
позыв внутреннего естества, уже и не принадлежавшего ему, двинул его
рукой, заставил ее шевельнуться, сжать пальцы, потом распрямить их, потом
распрямиться в суставе. Превозмогая острую боль, он дотянул руку до пояса
- с таким трудом, будто пояс этот находился за версту отсюда. Нащупал
кругляш. С четвертого раза расстегнул молнию-невидимку и, чуть не выронив
из окровавленной ладони, ставшее сразу скользским яйцо-превращатель,
рывком вскинул руку к горлу, сдавил упругий кругляш.
- Это твое дело, Хмаг, - цедил гундосый, - а я вахту отбарабаню, и
все! И на покой! Осточертели здесь! Скукотища!
- Хорошо тебе помелом мести! - злился Хмаг. - А мне каково?! Мне
пыхтеть еще до пособия четверть цикла, окачуриться можно.
- Работай, ты молодой! - хихикал Гмых. И булькал из бутылочки.
Иван ощущал, как уходила куда-то в небытие, далеко-далеко боль. А
вместе с ней и немощи, потерянность, опустошение, безволие, беспамятство.
Он оживал, оживал, с непостижимой быстротой, наливался силой, даже
какой-то непонятной и незнакомой, диковинной для него мощью. Он ощущал эту
мощь каждой клеточкой тела, каждым нервом. Еще минуту назад он почти не
мог разлепить залитых кровью век. А теперь он бы одним махом вырвал из
земли бетонный столб. Во всяком случае ему так казалось. Это было сказкой.
Но это было!
- А я возьму себе участочек на мирной планетенке по ту сторону дыры,
заведу хозяйство, живность какую-никакую и буду просиживать день-деньской
на скамеечке, глядеть на солнышко да радоваться, - мечтал Гмых. - Или нет,
замкнусь в зале отдохновений и буду балдеть, пока шарики за ролики не
зайдут, и ни одна тварь в Системе не сможет меня оттуда выгнать, так-то!
Хмаг вздыхал, кивал, охал, поддакивал. А потом заявил:
- Так оно, видать, и будет, коли нас эти слизняки проклятые раньше
времени в землицу не уложат! Ведь это ж какие нервы надо иметь, чтоб с
ними работать, а?!
- Точно, никаких нервов на них не хватит!
И оба вздохнули горестно и тяжело, оглядели припухшие кулаки,
поглядели в глаза друг другу сочувственно.
- Ну ладно, допивай, и пора браться за дело! - наконец прервал
молчание Гмых.
- Дело превыше всего! - торжественно как-то провозгласил Хмаг.
Иван открыл глаза и оглядел себя. Ему стало жутко настолько, что он
тут же зажмурился. Охлопав себя руками, убедился, что пояс на месте, и
запихал в него яйцо. Застегнул молнию. И только тогда вновь открыл глаза.
Он чувствовал себя прежним Иваном, не было никаких Изменений, никаких
новых и странных ощущений за исключением, возможно, необычайного прилива
сил, свежести. А глаза говорили о другом: плотное и необыкновенно крепкое
тело было скрыто под комбинезоном без длинных рукавов и штанин, точна
таким, какие носили негуманоиды-харханяне, чешуйчатые руки, ноги
оставались открытыми - Иван смотрел на эту темную, с зеленым отблеском
чешую на собственных руках, и ему было не по себе. Ноги заканчивались
морщинистой голой стопой, имевшей четыре толстых, с большими черными
когтями, пальца. Все это было непривычно. Но Иван чувствовал каким-то
непонятным чутьем, что этой ного-лапой можно действовать как рукой, а то и
получше. Он поднес к глазам руку - восемь длинных гибких, но вместе с тем
сильных и костистых пальцев были послушны его воле, он их сжал, разжал,
потом пошевелил каждым в отдельности и всеми вместе. Он не видел своего
лица, но он уже знал, что оно точно такое же как у Гмыха или Хмага -
трехглазое, брыластое, завешенное сверху пластинами... В новой шкуре было
непривычно, больше того, страшновато. Но в ней можно было жить!
- Чего это? - поинтересовался Хмаг, поворачивая голову к
Ивану-оборотню. - Чего?! Ах, слизняк, шутковать надумал!
- Не забалует, - проворчал Гмых. И тоже обернулся. Нижняя челюсть у
него сразу отвисла, обнажив ряд пластин.
Иван потрогал языком шарик - переговорника на небе - тот был на месте
и, судя по всему, работал. Тянуть резину не следовало. Надо было
опробовать себя в новом теле. Философствовать и докапываться до причин
всех событий можно будет потом, на покое.
Иван вскочил на ноги. И не рассчитав силы, взлетел на полтора метра
над травой. Вот это да, подумалось ему, вот это тело, в таком можно жить!
Никогда в жизни, даже в самые лучшие дни и годы, даже под воздействием
самых сильных стимуляторов, Иван не ощущал себя столь могучим,
переполненным силой. И он не стал зря тратить времени.
- Ну что, гниды?! - взревел он громогласно;
Гмых с Хмагом выпучили глазища, привстали.
- Где слизень? - спросил один.
- И ты кто такой? - поинтересовался другой:
Иван не ответил. Первым ударом он опрокинул обратно наземь Гмыха,
вторым подбросил вверх Хмага. Но не дал тому далеко улететь, подхватил
его, вцепился в ногу у самой стопы, перехватил чуть выше другой рукой - и
со всего маху обрушил тяжелое и плотное тело на лежащего Гмыха. Тот только
крякнул.
- Ну что, - спросил Иван, - как вам нравится ваш ученик? Что
примолкли?!
- Я чего-то не пойму, что происходит, - прохрипел снизу Гмых, - это
что, из второго яруса, что ли? Или инспекция?!
Хмаг ни о чем не спрашивал. Он лежал с закрытыми глазами и
помалкивал.
- Считай, что инспекция, - ответил Иван. Вцепился когтистой ногой в
ворот комбинезона, рванули содрал серое одеяние с лежащего, только ткань
затрещала. - Вот проинспектирую вас и к другим отправлюсь.
- А где документ? - вопросил строго голый чешуйчатый Гмых. - Почему
не по правилам?!
- Щас! Будет тебе и документ и правила!
Иван ухватил Гмыха за лодыжки, вскинул его над собой и обрушил
испробованным приемом на Хмага. Удар был знатный, аж в ушах затрещало! А
Хмаг тут же приоткрыл глаза и завопил. Он даже не пытался защищаться.
Ивану пришлось согнуться в три погибели и навесить сверху по разику
каждому, для острастки. Хмаг сразу смолк. А Гмых прошипел подозрительно:
- Нет, ты не из инспекции, ты все врешь!
И почти без усилий встал, пригнулся, выставил вперед руки, пошел на
Ивана. Тут же вскочил на ноги и опомнившийся Хмаг. Он похоже как и его
напарник не особо пострадал в маленькой потасовке.
- Щас мы узнаем, откуда ты, - злобно заверил Гмых.
- Это изгой! - сказал Хмаг. - Его надо брать!
- Вот и возьмем!
Иван понял, что рисковать больше не стоит. С такими парнями надо быть
поосторожнее, каким бы сильным и смелым ты себя не ощущал. Нет, пора! С
ними можно будет и в следующий раз потолковать.
- На землю! - заорал он тоном, не терпящим возражений, властным и
грубым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
позыв внутреннего естества, уже и не принадлежавшего ему, двинул его
рукой, заставил ее шевельнуться, сжать пальцы, потом распрямить их, потом
распрямиться в суставе. Превозмогая острую боль, он дотянул руку до пояса
- с таким трудом, будто пояс этот находился за версту отсюда. Нащупал
кругляш. С четвертого раза расстегнул молнию-невидимку и, чуть не выронив
из окровавленной ладони, ставшее сразу скользским яйцо-превращатель,
рывком вскинул руку к горлу, сдавил упругий кругляш.
- Это твое дело, Хмаг, - цедил гундосый, - а я вахту отбарабаню, и
все! И на покой! Осточертели здесь! Скукотища!
- Хорошо тебе помелом мести! - злился Хмаг. - А мне каково?! Мне
пыхтеть еще до пособия четверть цикла, окачуриться можно.
- Работай, ты молодой! - хихикал Гмых. И булькал из бутылочки.
Иван ощущал, как уходила куда-то в небытие, далеко-далеко боль. А
вместе с ней и немощи, потерянность, опустошение, безволие, беспамятство.
Он оживал, оживал, с непостижимой быстротой, наливался силой, даже
какой-то непонятной и незнакомой, диковинной для него мощью. Он ощущал эту
мощь каждой клеточкой тела, каждым нервом. Еще минуту назад он почти не
мог разлепить залитых кровью век. А теперь он бы одним махом вырвал из
земли бетонный столб. Во всяком случае ему так казалось. Это было сказкой.
Но это было!
- А я возьму себе участочек на мирной планетенке по ту сторону дыры,
заведу хозяйство, живность какую-никакую и буду просиживать день-деньской
на скамеечке, глядеть на солнышко да радоваться, - мечтал Гмых. - Или нет,
замкнусь в зале отдохновений и буду балдеть, пока шарики за ролики не
зайдут, и ни одна тварь в Системе не сможет меня оттуда выгнать, так-то!
Хмаг вздыхал, кивал, охал, поддакивал. А потом заявил:
- Так оно, видать, и будет, коли нас эти слизняки проклятые раньше
времени в землицу не уложат! Ведь это ж какие нервы надо иметь, чтоб с
ними работать, а?!
- Точно, никаких нервов на них не хватит!
И оба вздохнули горестно и тяжело, оглядели припухшие кулаки,
поглядели в глаза друг другу сочувственно.
- Ну ладно, допивай, и пора браться за дело! - наконец прервал
молчание Гмых.
- Дело превыше всего! - торжественно как-то провозгласил Хмаг.
Иван открыл глаза и оглядел себя. Ему стало жутко настолько, что он
тут же зажмурился. Охлопав себя руками, убедился, что пояс на месте, и
запихал в него яйцо. Застегнул молнию. И только тогда вновь открыл глаза.
Он чувствовал себя прежним Иваном, не было никаких Изменений, никаких
новых и странных ощущений за исключением, возможно, необычайного прилива
сил, свежести. А глаза говорили о другом: плотное и необыкновенно крепкое
тело было скрыто под комбинезоном без длинных рукавов и штанин, точна
таким, какие носили негуманоиды-харханяне, чешуйчатые руки, ноги
оставались открытыми - Иван смотрел на эту темную, с зеленым отблеском
чешую на собственных руках, и ему было не по себе. Ноги заканчивались
морщинистой голой стопой, имевшей четыре толстых, с большими черными
когтями, пальца. Все это было непривычно. Но Иван чувствовал каким-то
непонятным чутьем, что этой ного-лапой можно действовать как рукой, а то и
получше. Он поднес к глазам руку - восемь длинных гибких, но вместе с тем
сильных и костистых пальцев были послушны его воле, он их сжал, разжал,
потом пошевелил каждым в отдельности и всеми вместе. Он не видел своего
лица, но он уже знал, что оно точно такое же как у Гмыха или Хмага -
трехглазое, брыластое, завешенное сверху пластинами... В новой шкуре было
непривычно, больше того, страшновато. Но в ней можно было жить!
- Чего это? - поинтересовался Хмаг, поворачивая голову к
Ивану-оборотню. - Чего?! Ах, слизняк, шутковать надумал!
- Не забалует, - проворчал Гмых. И тоже обернулся. Нижняя челюсть у
него сразу отвисла, обнажив ряд пластин.
Иван потрогал языком шарик - переговорника на небе - тот был на месте
и, судя по всему, работал. Тянуть резину не следовало. Надо было
опробовать себя в новом теле. Философствовать и докапываться до причин
всех событий можно будет потом, на покое.
Иван вскочил на ноги. И не рассчитав силы, взлетел на полтора метра
над травой. Вот это да, подумалось ему, вот это тело, в таком можно жить!
Никогда в жизни, даже в самые лучшие дни и годы, даже под воздействием
самых сильных стимуляторов, Иван не ощущал себя столь могучим,
переполненным силой. И он не стал зря тратить времени.
- Ну что, гниды?! - взревел он громогласно;
Гмых с Хмагом выпучили глазища, привстали.
- Где слизень? - спросил один.
- И ты кто такой? - поинтересовался другой:
Иван не ответил. Первым ударом он опрокинул обратно наземь Гмыха,
вторым подбросил вверх Хмага. Но не дал тому далеко улететь, подхватил
его, вцепился в ногу у самой стопы, перехватил чуть выше другой рукой - и
со всего маху обрушил тяжелое и плотное тело на лежащего Гмыха. Тот только
крякнул.
- Ну что, - спросил Иван, - как вам нравится ваш ученик? Что
примолкли?!
- Я чего-то не пойму, что происходит, - прохрипел снизу Гмых, - это
что, из второго яруса, что ли? Или инспекция?!
Хмаг ни о чем не спрашивал. Он лежал с закрытыми глазами и
помалкивал.
- Считай, что инспекция, - ответил Иван. Вцепился когтистой ногой в
ворот комбинезона, рванули содрал серое одеяние с лежащего, только ткань
затрещала. - Вот проинспектирую вас и к другим отправлюсь.
- А где документ? - вопросил строго голый чешуйчатый Гмых. - Почему
не по правилам?!
- Щас! Будет тебе и документ и правила!
Иван ухватил Гмыха за лодыжки, вскинул его над собой и обрушил
испробованным приемом на Хмага. Удар был знатный, аж в ушах затрещало! А
Хмаг тут же приоткрыл глаза и завопил. Он даже не пытался защищаться.
Ивану пришлось согнуться в три погибели и навесить сверху по разику
каждому, для острастки. Хмаг сразу смолк. А Гмых прошипел подозрительно:
- Нет, ты не из инспекции, ты все врешь!
И почти без усилий встал, пригнулся, выставил вперед руки, пошел на
Ивана. Тут же вскочил на ноги и опомнившийся Хмаг. Он похоже как и его
напарник не особо пострадал в маленькой потасовке.
- Щас мы узнаем, откуда ты, - злобно заверил Гмых.
- Это изгой! - сказал Хмаг. - Его надо брать!
- Вот и возьмем!
Иван понял, что рисковать больше не стоит. С такими парнями надо быть
поосторожнее, каким бы сильным и смелым ты себя не ощущал. Нет, пора! С
ними можно будет и в следующий раз потолковать.
- На землю! - заорал он тоном, не терпящим возражений, властным и
грубым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214