или смерть, или безумие,
или... это!
Хук был гол по пояс, на изможденном, костлявом до невозможности
скрюченном теле синели, багровели, зеленели кровоподтеки, ссадины, синяки,
рубцы. Видно, его долго били, зверски, беспощадно, били то ли за монеты, то
ли за украденное белье. На Хуке не было ни единого живого места.
- Они его накачали и изуродовали, сволочи! - процедил Крузя. - Вот скоты!
За эти поганые тряпки! Им плевать, что он больной, что он дошел до точки,
плевать!
Дил Бронкс осторожно положил свою черную огромную лапу в перстнях на
изможденное бледное плечо встряхнул тихонько Хука.
Тот дернулся и застонал, он был жив.
- Погоди малость! - Дил быстро отстегнул наручный клапан комбинезона,
выдавил из медфутляра шприц-инфокатор, прижал его плоским раструбом к голой
холодной спине Хука, надавил, прямо под лопатку. Хук снова застонал. Дил
отбросил шприц. Вынул второй, третий... потом сорвал с шеи ленту
анализатора, прилепил под кадыком. Больше он сделать ничего не мог. Нет...
он сорвал с пояса крохотную фляжку с настоем круа-гоня, целебной травы с
Сельмы, влил в рот Хуку. Дал немного отдышаться, потом подхватил тело на
руки.
- К боту! Быстрее к боту! - бормотал он под нос, будто сам себя
уговаривая.
- Я следом! - крикнул в спину Арман-Жофруа. Он не хотел просто так
покидать это место.
Где-то вдалеке остервенело залаяла осипшая и явно больная собака. На этот
лай отозвались псы всей округи.
Под хохот двух голых проституток из кучи отбросов выползла пьяная
трясущаяся старуха в черных мокрых лохмотьях.
- Куда, старая карга! - завизжала одна из девиц, с окровавленным грязным
бинтом на шее. И бросила в старуху огрызок яблока. - Вали назад, сука! Не
порти вида, мать твою!
Старуха послушно уползла в свою нору. Но собаки все лаяли. Одна выла
протяжно и предсмертно. Арман бросил взгляд на проституток - и кого это они
тут ловят?
Неужто и здесь еще есть мужчины?! Он пытался сдержаться. Но не
получилось. Сатанинский вой добил его.
- Будьте вы все прокляты! - процедил он сквозь зубы.
И бегом взбежал на десятый этаж. Дверь на этот раз была заперта. Крузя не
стал церемониться - вышиб ее со второго удара, был еще порох в его
пороховницах.
- Куда-а-а?! - завизжала оглушительным визгом вскочившая с постели
Афродита. Сейчас она как никогда оправдывала свое прозвище - с губ на
подбородок текла желтая, крупная пена. При первых же воплях пена полетела
по сторонам. - Куда-а, га-ад?!
Слева мелькнула тень. Но Крузя успел вышибить дешевенький старый
парализатор из руки тщедушного лысого негра лет двадцати пяти - не все
навыки Крузя порастратил на космическом заправщике. Доходяга рухнул мешком.
А оба мужлана забились в угол, бросив свою пассию и загораживаясь драными
пластиковыми стульями.
- Уматывай, тварь! Мент поганый! Падла! Сучара-аа!!! - визжала
разъяренная, припадочная Афродита и исходила уже хлопьями пены.
Но остановить Крузю теперь было нельзя. Он ненавидел их. Перед взором его
стояло истерзанное тело Хука Образины. Он шел прямо на мужланов, шел
медленно, тяжело.
- Не на-адо-о! - завизжал тот, первый.
Больше он не успел выкрикнуть ничего. Арман-Жофруа дер Крузербильд
Дзухмантовский, десантник с двадцатилетним стажем, вышиб орущему передние
зубы, бросил его под ноги и ударом каблука переломил хребет. Второму
мужлану Крузя свернул шею набок и оттолкнул обмякшее тело. С этими так,
иначе нельзя, только так!
Афродита заходилась в бешенном визге, она впала в полубезумное состояние,
на эту осатаневшую бабу невозможно было глядеть. Но и ее надо наказать. Ее
в первую очередь!
- Ты зря кричишь, - очень спокойно сказал Крузя, - напрасно.
Он с силой вырвал у нее из-под ног грязную, засаленную простыню, разорвал
по всей длине, свил жгут метра в два.
Афродита побледнела. И вдруг перестала визжать.
Она с ужасом поглядела на мертвые, неестественно выгнувшиеся тела. Потом
перевела взгляд на незваного гостя.
- Ну вот, ты всё поняла, - произнес тот, завязывая тугой узел на петле и
продергивая в нее конец жгута. - Иди сюда! Иди сама, паскуда. Я не хочу,
чтобы ты гнила в своей берлоге. Пускай на тебя посмотрят... посмотрят такие
же как и ты - и может, тогда они догадаются, что за все надо платить!
Он подошел к подоконнику, ударом ноги вышиб наружу грязную полуистлевшую
раму, заколоченную картоном. Привязал свободный конец жгута к батарее под
окном.
- Иди сюда!
- Нет, - Афродита была зеленее травы. Нижняя челюсть у нее отвисла.
Никакой пены больше не выбивалось из ее гнилозубого рта, зато текла слюна,
текла тоненькой желтой струйкой. - Нет, я не хочу!
- Иди!
Арман умел приказывать. И тон его был беспощаден.
- Нет!
Афродита, словно мышь, завороженная удавом пошла к окну, шаги ее были
неуклюжи и тяжелы. А в глазах уже стояла пустота. Она поняла - этот не
простит, молить, стенать, биться в истерике бесполезно. Он может дать ей
лишь одно - легкую смерть. А может и убивать долго и страшно.
- Быстрей!
Она приблизилась вплотную. И от нее уже веяло потусторонним холодком. В
лице не было жизни.
- Надевай! - Арман сунул ей в руки петлю. - Не заставляй меня ждать!
Афродита, неумело, тыча пальцами в лицо, будто слепая, набросила себе
петлю на шею, затянула ее. И встала на подоконник.
- Прыгай!
Команда запоздала - мгновением раньше Афродита сама сделала маленький
шажок вперед. И пропала. Жгут резко натянулся, затрещал.
Крузя посмотрел на узел у батареи - крепкий, выдержит. Эта стерва долго
будет висеть, здесь давно не работает похоронная команда, здесь почти
двадцать лет не убирают трупы умерших.
Две голые проститутки стояли на том же месте, что и прежде. Завидев
Армана, они начали трясти своими прелестями. Но он не соблазнился. Тогда
одна из проституток захихикала, ткнула пальцем вверх, делясь с незнакомцем
неожиданной радостью.
- Во, малый, гляди, повисла, сука! - утробно выдала она, не сводя глаз с
окошка на десятом этаже и мерно покачивающегося тела. - И кто б ее раньше
повесил!
- Да чего ты, - замахала рукой вторая, - она сама с перепою удавилась! И
не жалко, кому такое чучело нужно-то!
Обе зашлись в довольном и веселом смехе, обе скучали, а тут какое-никакое
развлечение. А у Крузи было погано на душе, впору стакан пропустить... но
нет, надо бежать к боту. Он задрал голову кверху и вспомнил: "У каждого
времени свои Афродиты!"
* * *
- Ну, так и что же мой закадычный друг Иван просил мне передать? -
спросил наконец Ребров, запахивая на груди красный шелковый халат, расшитый
желтыми и зелеными драконами и усаживаясь в лиловое, полупрозрачное кресло
на восьми коротеньких лапках с алыми ноготками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214