— Ради тебя, госпожа, я убивал людей. В отличие от вас мои земляки не совершают убийства почем зря.
У Мары защемило сердце. Чтобы не разрыдаться, она напустила на себя еще большую суровость, словно рядом с ней был не возлюбленный, а заклятый враг:
— Не заносись. Ты забываешь, что рабу, взявшему в руки оружие, полагается смертная казнь. А ты — раб, точно такой же, как все остальные. Чтобы получше это усвоить, ты сейчас же уйдешь из моей спальни и проведешь остаток ночи в невольничьей хижине, вместе со своими хвалеными земляками.
Кевин был так потрясен, что не сразу понял весь смысл этих слов.
— Прочь! — бросила Мара, будто вынесла окончательный приговор. — Я приказываю!
Даже охваченный яростью, Кевин сохранял выдержку. Поднявшись с постели, он взял с сундука штаны, но не торопился их надевать. Обнаженный, высокий, он горделиво расправил плечи и ответил:
— Я едва не предал своих друзей, когда стал делить ложе с их угнетательницей. Пусть они варвары и рабы, но они знают цену верности. Счастливо оставаться, — закончил он, резко повернулся и ушел, не поклонившись.
Мара долго сидела в неподвижности. Когда у нее из глаз наконец хлынули слезы, Кевин уже тихонько стучался в окно хижины, где ночевал Патрик.
— Кев? — удивленно спросил сонный голос. — Ты ли это, братишка?
Только переступив через порог, Кевин вспомнил, что в невольничьих хижинах нет светильников. Он наклонился, выбирая место, а потом осторожно сел на сырой земляной пол.
— Мать честная, — пробормотал Патрик, не вставая с убогой циновки, служившей ему и постелью, и столом, и стулом, — и впрямь ты. Принесла же тебя нелегкая среди ночи! Или забыл, что нас затемно выгоняют на поля?
В голосе земляка Кевин услышал больше, чем простой упрек. Однако он только что пережил одну ссору и решил во что бы то ни стало избежать второй:
— Что-то неладно, дружище?
Патрик тяжело вздохнул:
— Хуже некуда. Может, и правильно, что ты решил не ждать до утра. Слыхал про Джейка и Дугласа?
Кевин затаил дыхание:
— А что такое?
— Их повесили за побег! — Патрик подался вперед и горестно продолжал:
— Проезжал тут один торговец, рассказывал про императорский указ. Кабы ты был рядом, ты бы их удержал. Господи, как я только их не отговаривал! Они для виду кивали, а как настала ночь — их и след простыл. Кейок, старый пес, как почуял, что кто-нибудь из наших ударится в бега. Расставил повсюду засады, вот ребята и попались. Тут их и вздернули, еще до рассвета.
Кевина больно ужалило в ногу какое-то насекомое. Он его прихлопнул, вложив в этот удар всю свою горькую досаду. Пытаясь осмыслить услышанное, он спросил:
— Говоришь, вам рассказали про императорский указ? Это что за штука?
— Неужто не знаешь? — Патрик недоверчиво хмыкнул. — Как же так? Разгуливал по Священному Городу в компании с благородными — и все без толку?
— Сделай одолжение, объясни по-человечески. — Кевин начал терять терпение. — Я действительно ничего не знаю.
Патрик поскреб болячку на колене:
— Похоже, ты не врешь. Да и то сказать, для этих недомерков что рабы, что скотина — все одно.
— Черт тебя раздери, Патрик! Если в этом указе говорится о рабах — рассказывай, не тяни.
— Ну, слушай. — Патрик провел рукой по лысине. — Когда маг-мидкемиец — Миламбер его зовут — прямо на арене освободил рабов, ему это даром не прошло. Перво-наперво вышвырнули его из Ассамблеи магов: дескать, плохо служил Империи, потому как он здесь чужой. Теперь, того и гляди, приговорят его к виселице. Император своей рукой написал указ: мол, ни один раб больше никогда не будет отпущен на свободу. А ты-то наобещал нам с три короба, братишка. Эти бедолаги, Джейк и Дуглас, терпели сколько могли. У остальных тоже терпение на исходе. — Помолчав, он добавил:
— Знал бы ты, как ребят подкосила эта весть. Сдается мне, они и не надеялись отсюда вырваться. Просто искали смерти. Сколько лет мы все мечтали, что когда-нибудь вернемся домой. Да видно, придется до скончания века…
Он не договорил. Кевин в молчании обдумывал случившееся. Патрик тоже погрузился в раздумье и вскоре вспомнил, что Кевина привело к нему отнюдь не известие о гибели земляков.
— Ты с ней разругался, — ни с того ни с сего буркнул он.
Кевин обреченно кивнул. Теперь ссора с Марой виделась ему в ином свете. Как же он не подумал, что у его возлюбленной не бывает капризов и истерик. Ну и глупец! Ведь она так же боялась потерять его, как и он сам страшился неизбежного расставания.
— Да, вроде того, — признался он. — Но это неважно. Как бы там ни было, нельзя терять надежду.
— Вот заладил! — вспылил Патрик. — Врата-то опять непроходимы! Значит, нам не судьба вернуться на родину. Но здесь не останемся. Будем пробиваться в горы.
— Ни за что. — Кевин прихлопнул еще одного кровососа и попросил земляка потесниться. Тот нехотя освободил ему край циновки.
— Да, Бездна непроходима, это правда. — Колючая рогожа, заменявшая одеяло, саднила кожу не меньше, чем укусы насекомых. Комковатая, грязная циновка тоже не располагала к ночному отдыху. — Кевин разрывался между любовью к Маре и долгом перед земляками. Чтобы немного отвлечься, он в лицах рассказал Патрику, как Мара давала взятку хранителю Имперской печати. Патрик даже посмеялся, но не упустил главного.
— Выходит, ты так и не знаешь, что ей понадобилось, — заметил он. — Может, в этом свитке про рабов вообще ничего не сказано.
— Не исключено, — согласился Кевин. — Однако дело не в этом.
Циновка под Кевином зашевелилась — это Патрик сел, прислонясь к стене.
— А в чем же? Говори прямо, братишка, не морочь голову.
— Она подала какое-то прошение, в котором упоминается Мидкемия. — Патрик ничего не понял, и Кевин пояснил:
— По всей вероятности, хозяйка считает, что проход через Врата когда-нибудь откроется вновь.
— И поэтому мы должны спать в грязи и терпеть побои? Ты, Кевин, большой оптимист, как я погляжу. Все эти шелка и женские прелести застят тебе глаза. Коротышки правят здесь уже многие тысячелетия. У них все расписано на пятьдесят поколений вперед.
Кевин умоляюще дотронулся до его плеча:
— Патрик, поговори с нашими. Пусть не отчаиваются. Ведь я все время стараюсь придумать, как переправить их домой. Нельзя допустить, чтобы воины Акомы перевешали нас одного за другим.
Патрик промычал что-то нечленораздельное и выругался. За окном хижины уже занимался рассвет. Мимо твердой поступью прошагал патруль.
— Пора вставать, братишка, — угрюмо проговорил Патрик. — Если не поспею на завтрак, придется весь день вкалывать на пустой желудок.
— Верь мне, дружище, — вскочил Кевин. — Потерпи еще немного. Когда буду наверняка знать, что дело безнадежное, я первый тебе об этом скажу. А сейчас могу поклясться, что не собираюсь умирать рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
У Мары защемило сердце. Чтобы не разрыдаться, она напустила на себя еще большую суровость, словно рядом с ней был не возлюбленный, а заклятый враг:
— Не заносись. Ты забываешь, что рабу, взявшему в руки оружие, полагается смертная казнь. А ты — раб, точно такой же, как все остальные. Чтобы получше это усвоить, ты сейчас же уйдешь из моей спальни и проведешь остаток ночи в невольничьей хижине, вместе со своими хвалеными земляками.
Кевин был так потрясен, что не сразу понял весь смысл этих слов.
— Прочь! — бросила Мара, будто вынесла окончательный приговор. — Я приказываю!
Даже охваченный яростью, Кевин сохранял выдержку. Поднявшись с постели, он взял с сундука штаны, но не торопился их надевать. Обнаженный, высокий, он горделиво расправил плечи и ответил:
— Я едва не предал своих друзей, когда стал делить ложе с их угнетательницей. Пусть они варвары и рабы, но они знают цену верности. Счастливо оставаться, — закончил он, резко повернулся и ушел, не поклонившись.
Мара долго сидела в неподвижности. Когда у нее из глаз наконец хлынули слезы, Кевин уже тихонько стучался в окно хижины, где ночевал Патрик.
— Кев? — удивленно спросил сонный голос. — Ты ли это, братишка?
Только переступив через порог, Кевин вспомнил, что в невольничьих хижинах нет светильников. Он наклонился, выбирая место, а потом осторожно сел на сырой земляной пол.
— Мать честная, — пробормотал Патрик, не вставая с убогой циновки, служившей ему и постелью, и столом, и стулом, — и впрямь ты. Принесла же тебя нелегкая среди ночи! Или забыл, что нас затемно выгоняют на поля?
В голосе земляка Кевин услышал больше, чем простой упрек. Однако он только что пережил одну ссору и решил во что бы то ни стало избежать второй:
— Что-то неладно, дружище?
Патрик тяжело вздохнул:
— Хуже некуда. Может, и правильно, что ты решил не ждать до утра. Слыхал про Джейка и Дугласа?
Кевин затаил дыхание:
— А что такое?
— Их повесили за побег! — Патрик подался вперед и горестно продолжал:
— Проезжал тут один торговец, рассказывал про императорский указ. Кабы ты был рядом, ты бы их удержал. Господи, как я только их не отговаривал! Они для виду кивали, а как настала ночь — их и след простыл. Кейок, старый пес, как почуял, что кто-нибудь из наших ударится в бега. Расставил повсюду засады, вот ребята и попались. Тут их и вздернули, еще до рассвета.
Кевина больно ужалило в ногу какое-то насекомое. Он его прихлопнул, вложив в этот удар всю свою горькую досаду. Пытаясь осмыслить услышанное, он спросил:
— Говоришь, вам рассказали про императорский указ? Это что за штука?
— Неужто не знаешь? — Патрик недоверчиво хмыкнул. — Как же так? Разгуливал по Священному Городу в компании с благородными — и все без толку?
— Сделай одолжение, объясни по-человечески. — Кевин начал терять терпение. — Я действительно ничего не знаю.
Патрик поскреб болячку на колене:
— Похоже, ты не врешь. Да и то сказать, для этих недомерков что рабы, что скотина — все одно.
— Черт тебя раздери, Патрик! Если в этом указе говорится о рабах — рассказывай, не тяни.
— Ну, слушай. — Патрик провел рукой по лысине. — Когда маг-мидкемиец — Миламбер его зовут — прямо на арене освободил рабов, ему это даром не прошло. Перво-наперво вышвырнули его из Ассамблеи магов: дескать, плохо служил Империи, потому как он здесь чужой. Теперь, того и гляди, приговорят его к виселице. Император своей рукой написал указ: мол, ни один раб больше никогда не будет отпущен на свободу. А ты-то наобещал нам с три короба, братишка. Эти бедолаги, Джейк и Дуглас, терпели сколько могли. У остальных тоже терпение на исходе. — Помолчав, он добавил:
— Знал бы ты, как ребят подкосила эта весть. Сдается мне, они и не надеялись отсюда вырваться. Просто искали смерти. Сколько лет мы все мечтали, что когда-нибудь вернемся домой. Да видно, придется до скончания века…
Он не договорил. Кевин в молчании обдумывал случившееся. Патрик тоже погрузился в раздумье и вскоре вспомнил, что Кевина привело к нему отнюдь не известие о гибели земляков.
— Ты с ней разругался, — ни с того ни с сего буркнул он.
Кевин обреченно кивнул. Теперь ссора с Марой виделась ему в ином свете. Как же он не подумал, что у его возлюбленной не бывает капризов и истерик. Ну и глупец! Ведь она так же боялась потерять его, как и он сам страшился неизбежного расставания.
— Да, вроде того, — признался он. — Но это неважно. Как бы там ни было, нельзя терять надежду.
— Вот заладил! — вспылил Патрик. — Врата-то опять непроходимы! Значит, нам не судьба вернуться на родину. Но здесь не останемся. Будем пробиваться в горы.
— Ни за что. — Кевин прихлопнул еще одного кровососа и попросил земляка потесниться. Тот нехотя освободил ему край циновки.
— Да, Бездна непроходима, это правда. — Колючая рогожа, заменявшая одеяло, саднила кожу не меньше, чем укусы насекомых. Комковатая, грязная циновка тоже не располагала к ночному отдыху. — Кевин разрывался между любовью к Маре и долгом перед земляками. Чтобы немного отвлечься, он в лицах рассказал Патрику, как Мара давала взятку хранителю Имперской печати. Патрик даже посмеялся, но не упустил главного.
— Выходит, ты так и не знаешь, что ей понадобилось, — заметил он. — Может, в этом свитке про рабов вообще ничего не сказано.
— Не исключено, — согласился Кевин. — Однако дело не в этом.
Циновка под Кевином зашевелилась — это Патрик сел, прислонясь к стене.
— А в чем же? Говори прямо, братишка, не морочь голову.
— Она подала какое-то прошение, в котором упоминается Мидкемия. — Патрик ничего не понял, и Кевин пояснил:
— По всей вероятности, хозяйка считает, что проход через Врата когда-нибудь откроется вновь.
— И поэтому мы должны спать в грязи и терпеть побои? Ты, Кевин, большой оптимист, как я погляжу. Все эти шелка и женские прелести застят тебе глаза. Коротышки правят здесь уже многие тысячелетия. У них все расписано на пятьдесят поколений вперед.
Кевин умоляюще дотронулся до его плеча:
— Патрик, поговори с нашими. Пусть не отчаиваются. Ведь я все время стараюсь придумать, как переправить их домой. Нельзя допустить, чтобы воины Акомы перевешали нас одного за другим.
Патрик промычал что-то нечленораздельное и выругался. За окном хижины уже занимался рассвет. Мимо твердой поступью прошагал патруль.
— Пора вставать, братишка, — угрюмо проговорил Патрик. — Если не поспею на завтрак, придется весь день вкалывать на пустой желудок.
— Верь мне, дружище, — вскочил Кевин. — Потерпи еще немного. Когда буду наверняка знать, что дело безнадежное, я первый тебе об этом скажу. А сейчас могу поклясться, что не собираюсь умирать рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219