Любой желающий перейти с места на место был вынужден с трудом и муками прокладывать путь, то и дело перешагивая через какого-нибудь воина, который мог лишь виновато склонять голову и бормотать извинения за причиненное неудобство.
Когда Мара протискивалась между свитами двух соперничающих группировок, Кевин процедил сквозь зубы:
— Если хоть один идиот вытащит здесь меч из ножен, сотни успеют умереть, прежде чем кто-нибудь догадается спросить, а в чем, собственно, дело.
Мара кивнула, а потом тихо сказала:
— Взгляни туда.
На нижней галерее наконец было занято кресло напротив помоста. Вокруг кресла плотным клином стояли воины в оранжевом с черным, а среди них, облаченный в боевые доспехи, мало чем отличающиеся от офицерской формы, восседал Тасайо из Минванаби. Если раньше Кевин был разочарован обыденным обликом покойного властителя Десио, этого никак нельзя было сказать о впечатлении, производимом его кузеном. Тасайо сидел в свободной, почти скучающей позе, но даже издалека невозможно было не почувствовать его молчаливого присутствия. Он напомнил Кевину тигра; лучшего сравнения мидкемиец не мог подобрать. Беглым взглядом Тасайо обвел Палату. Его глаза встретились с глазами Кевина лишь на мгновение, и все-таки властитель узнал раба. Лицо под ободком шлема осталось бесстрастным, но каждый из двух мужчин понял, что другой его заприметил.
Кевин отвел глаза секундой позже. Он наклонился к госпоже:
— Тигр знает, что мы поблизости от его логова.
Мара добралась до своего кресла, уселась и сделала вид, словно ее сейчас занимает лишь одна задача — должным образом расправить складки парадной мантии. Только теперь она переспросила:
— Тигр?..
— Вроде вашего сарката, только четвероногий, вдвое крупнее и намного опаснее.
Кевин занял свою обычную позицию за креслом госпожи, стиснутый со всех сторон воинами, которые в обычных условиях ожидали бы их на площадке верхнего яруса.
Мара внимательно осмотрела Палату, которая казалась более темной, чем всегда, и, как ни странно, более гулкой. В разных местах виднелись пустые места; но те властители, которые сегодня присутствовали, явно предпочитали блеск доспехов и оружия сверканию Драгоценностей и переливам шелков. По мере того как интриги приобретали все более запутанный характер, беседа становилась уклончивой и многозначительной; об истинном смысле каждого услышанного слова приходилось только догадываться. Даже взгляды, которыми обменивались правители, были тщательно продуманы и имели свою подоплеку. Каждое пустующее место следовало понимать так, что его хозяин либо мертв, либо решил убраться отсюда подобру-поздорову. Зато оставшиеся были настроены решительно, а порой даже и воинственно.
Скороход Совета доставил Маре послание. Она сломала печать, взглянула на оттиски двух печатей внутри и жестом велела мальчику-скороходу подождать, пока она читает. В сопровождении десятка воинов появился властитель Дзанваи. Судя по виду, он оправился после испытаний минувшей ночи. Кратчайший проход к его месту был битком набит воинами, что вынуждало его изобретать какой-нибудь обходной путь. Выбрав такой маршрут, который проходил поблизости от Мары, он одарил властительницу Акомы улыбкой и легким наклоном головы.
Она ответила ему таким же безмолвным приветствием, затем набросала ответ на только что полученное послание и отправила скорохода на другую галерею. Люджану она сообщила:
— Мы обзавелись еще двумя голосами благодаря сведениям, полученным Аракаси.
Утро тянулось медленно. Мара побеседовала с дюжиной властителей относительно предметов, казавшихся вполне безобидными. Хотя Кевин и пытался уловить в этих разговорах потаенный смысл, он так и не смог понять, что же это было: обмен замаскированными угрозами или предложениями взаимной помощи. Но он все чаще ловил себя на том, что невольно поглядывает на нижнюю галерею, где властители, один за другим, подходили засвидетельствовать свое почтение Тасайо. При этом Кевин заметил, что говорят, главным образом, визитеры, тогда как Тасайо почти все время хранил молчание. Когда он кому-либо отвечал, его высказывания оказывались краткими и решительными, насколько можно было судить по вспышке белых зубов. Воины, сидевшие у его обутых в сандалии ног, сохраняли каменную неподвижность.
— Тасайо нагоняет страх даже на своих, — шепнул Кевин Люджану, улучив подходящий момент.
— Еще бы, — ответил тот столь же тихо. — Он же первостатейный убийца и постоянно оттачивает свое мастерство, чтобы не потерять форму.
Холодок пробежал по спине у Кевина, когда он еще раз взглянул на фигуру в оранжево-черном кресле. Там сидел самый безжалостный игрок из всех участников жестокой Игры Совета.
***
Мара вернулась к себе в покои, чтобы поесть и посоветоваться с соратниками. Аракаси, с рукой в лубке, завладел письменной доской Мары. Вокруг него образовалось беспорядочное скопище бумаг и перьев; он с головой ушел в работу и не стал ее прерывать, когда Мара попросила слуг принести подносы с легкими закусками. Кевин заметил, что мастер успел тем временем написать еще три послания. Прижимая пострадавшей рукой стопку пергаментных листов, здоровой рукой он выводил ровные строчки аккуратным почерком левши.
— Ты же не левша, — уличил его мидкемиец. У него был взгляд опытного фехтовальщика, и умение примечать, какой рукой обычно орудует человек, было привито ему с младых ногтей. — Готов об заклад побиться!
Аракаси даже головы не повернул.
— Сегодня я левша, — со скупой иронией отозвался он.
Кевин решил взглянуть, сильно ли пострадало при этом каллиграфическое искусство Аракаси, и проникся к мастеру еще большим уважением, обнаружив, сколь артистически тот изменяет почерк. Одна из составленных им записок выглядела так, как будто была написана сильной мужской рукой; другая казалась начертанной изящным женским почерком, а третья могла навести на мысль, что ее автор вообще не силен в грамоте и лишь с большим трудом сумел нацарапать это сообщение.
— Тебе никогда не случалось запутаться настолько, чтобы забыть, кто ты на самом деле? — ехидно поддел его Кевин.
Аракаси оставил вопрос без внимания и продолжал — все так же одной рукой
— складывать и запечатывать письма. К этому времени Мара уже выскользнула из верхнего платья. Она не стала просить, чтобы Аракаси подвинулся, а просто присела на спальную циновку, которую он освободил.
— И кто же собирается все это доставлять? — сварливо спросила она.
Мастер тайного знания поклонился без особого изящества.
— Кенджи однажды уже вызвался помочь, — сказал он мягко. — Это ответы на донесения. Утром люди хорошо постарались. — Заметив, что Мара вот-вот осерчает по-настоящему, Аракаси укоризненно поднял брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
Когда Мара протискивалась между свитами двух соперничающих группировок, Кевин процедил сквозь зубы:
— Если хоть один идиот вытащит здесь меч из ножен, сотни успеют умереть, прежде чем кто-нибудь догадается спросить, а в чем, собственно, дело.
Мара кивнула, а потом тихо сказала:
— Взгляни туда.
На нижней галерее наконец было занято кресло напротив помоста. Вокруг кресла плотным клином стояли воины в оранжевом с черным, а среди них, облаченный в боевые доспехи, мало чем отличающиеся от офицерской формы, восседал Тасайо из Минванаби. Если раньше Кевин был разочарован обыденным обликом покойного властителя Десио, этого никак нельзя было сказать о впечатлении, производимом его кузеном. Тасайо сидел в свободной, почти скучающей позе, но даже издалека невозможно было не почувствовать его молчаливого присутствия. Он напомнил Кевину тигра; лучшего сравнения мидкемиец не мог подобрать. Беглым взглядом Тасайо обвел Палату. Его глаза встретились с глазами Кевина лишь на мгновение, и все-таки властитель узнал раба. Лицо под ободком шлема осталось бесстрастным, но каждый из двух мужчин понял, что другой его заприметил.
Кевин отвел глаза секундой позже. Он наклонился к госпоже:
— Тигр знает, что мы поблизости от его логова.
Мара добралась до своего кресла, уселась и сделала вид, словно ее сейчас занимает лишь одна задача — должным образом расправить складки парадной мантии. Только теперь она переспросила:
— Тигр?..
— Вроде вашего сарката, только четвероногий, вдвое крупнее и намного опаснее.
Кевин занял свою обычную позицию за креслом госпожи, стиснутый со всех сторон воинами, которые в обычных условиях ожидали бы их на площадке верхнего яруса.
Мара внимательно осмотрела Палату, которая казалась более темной, чем всегда, и, как ни странно, более гулкой. В разных местах виднелись пустые места; но те властители, которые сегодня присутствовали, явно предпочитали блеск доспехов и оружия сверканию Драгоценностей и переливам шелков. По мере того как интриги приобретали все более запутанный характер, беседа становилась уклончивой и многозначительной; об истинном смысле каждого услышанного слова приходилось только догадываться. Даже взгляды, которыми обменивались правители, были тщательно продуманы и имели свою подоплеку. Каждое пустующее место следовало понимать так, что его хозяин либо мертв, либо решил убраться отсюда подобру-поздорову. Зато оставшиеся были настроены решительно, а порой даже и воинственно.
Скороход Совета доставил Маре послание. Она сломала печать, взглянула на оттиски двух печатей внутри и жестом велела мальчику-скороходу подождать, пока она читает. В сопровождении десятка воинов появился властитель Дзанваи. Судя по виду, он оправился после испытаний минувшей ночи. Кратчайший проход к его месту был битком набит воинами, что вынуждало его изобретать какой-нибудь обходной путь. Выбрав такой маршрут, который проходил поблизости от Мары, он одарил властительницу Акомы улыбкой и легким наклоном головы.
Она ответила ему таким же безмолвным приветствием, затем набросала ответ на только что полученное послание и отправила скорохода на другую галерею. Люджану она сообщила:
— Мы обзавелись еще двумя голосами благодаря сведениям, полученным Аракаси.
Утро тянулось медленно. Мара побеседовала с дюжиной властителей относительно предметов, казавшихся вполне безобидными. Хотя Кевин и пытался уловить в этих разговорах потаенный смысл, он так и не смог понять, что же это было: обмен замаскированными угрозами или предложениями взаимной помощи. Но он все чаще ловил себя на том, что невольно поглядывает на нижнюю галерею, где властители, один за другим, подходили засвидетельствовать свое почтение Тасайо. При этом Кевин заметил, что говорят, главным образом, визитеры, тогда как Тасайо почти все время хранил молчание. Когда он кому-либо отвечал, его высказывания оказывались краткими и решительными, насколько можно было судить по вспышке белых зубов. Воины, сидевшие у его обутых в сандалии ног, сохраняли каменную неподвижность.
— Тасайо нагоняет страх даже на своих, — шепнул Кевин Люджану, улучив подходящий момент.
— Еще бы, — ответил тот столь же тихо. — Он же первостатейный убийца и постоянно оттачивает свое мастерство, чтобы не потерять форму.
Холодок пробежал по спине у Кевина, когда он еще раз взглянул на фигуру в оранжево-черном кресле. Там сидел самый безжалостный игрок из всех участников жестокой Игры Совета.
***
Мара вернулась к себе в покои, чтобы поесть и посоветоваться с соратниками. Аракаси, с рукой в лубке, завладел письменной доской Мары. Вокруг него образовалось беспорядочное скопище бумаг и перьев; он с головой ушел в работу и не стал ее прерывать, когда Мара попросила слуг принести подносы с легкими закусками. Кевин заметил, что мастер успел тем временем написать еще три послания. Прижимая пострадавшей рукой стопку пергаментных листов, здоровой рукой он выводил ровные строчки аккуратным почерком левши.
— Ты же не левша, — уличил его мидкемиец. У него был взгляд опытного фехтовальщика, и умение примечать, какой рукой обычно орудует человек, было привито ему с младых ногтей. — Готов об заклад побиться!
Аракаси даже головы не повернул.
— Сегодня я левша, — со скупой иронией отозвался он.
Кевин решил взглянуть, сильно ли пострадало при этом каллиграфическое искусство Аракаси, и проникся к мастеру еще большим уважением, обнаружив, сколь артистически тот изменяет почерк. Одна из составленных им записок выглядела так, как будто была написана сильной мужской рукой; другая казалась начертанной изящным женским почерком, а третья могла навести на мысль, что ее автор вообще не силен в грамоте и лишь с большим трудом сумел нацарапать это сообщение.
— Тебе никогда не случалось запутаться настолько, чтобы забыть, кто ты на самом деле? — ехидно поддел его Кевин.
Аракаси оставил вопрос без внимания и продолжал — все так же одной рукой
— складывать и запечатывать письма. К этому времени Мара уже выскользнула из верхнего платья. Она не стала просить, чтобы Аракаси подвинулся, а просто присела на спальную циновку, которую он освободил.
— И кто же собирается все это доставлять? — сварливо спросила она.
Мастер тайного знания поклонился без особого изящества.
— Кенджи однажды уже вызвался помочь, — сказал он мягко. — Это ответы на донесения. Утром люди хорошо постарались. — Заметив, что Мара вот-вот осерчает по-настоящему, Аракаси укоризненно поднял брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219