Люди скользили бесшумно, как тени, и были одеты в темное, так что никто из врагов не смог их разглядеть.
Первой жертвой пал французский знаменосец. Хоксблад быстро разделался с ним и сорвал с древка алую орифламму, а потом корнуольцы начали расправляться с тем, что осталось от французской армии, убивая всякого, кто встречался на пути. Не один рыцарь сложил голову на роковой Абвильской дороге.
Вернувшись в лагерь Эдуарда, Хоксблад был тронут увидев, как англичане, стоя на коленях, благодарят Бога за ниспослание чудесной победы. Накидка принца больше не была алой — она почернела от грязи. Король радостно обнял сына.
— Ты доказал свое мужество сегодня.
И, повысив голос, чтобы было слышно всем, добавил.
— Ты достоин в будущем стать королем Англии!
Раздались приветственные крики.
— Я обязан жизнью многим, — ответил Черный Принц. — Особенно этому человеку.
Он показал на Кристиана Хоксблада.
Снова послышались одобрительные восклицания.
— Все солдаты помогли завоевать победу при Креси! Англичане были вне себя от счастья, потому что вырвали победу у врага, вчетверо превосходящего их силами.
— Пока будут жить люди, они не забудут о Креси! — воскликнул король.
И после этих слов уже ничего нельзя было расслышать из-за поднявшегося оглушительного шума… Принц и Хоксблад немедленно начали подсчитывать потери и лечить раненых. Нужно было остановить кровь, вправить вывихнутые конечности, соединить сломанные кости и зашить разорванные ткани, но, к счастью, большинство ран оказались неопасными.
Хоксблад, еще не остыв от битвы, отправился на поиски сводного брата.
— Подозреваю, именно твой меч пронзил коня Эдуарда!
Роберт открыл рот, чтобы запротестовать.
— Не трудись отрицать! Пока будем считать это несчастным случаем, но предупреждаю, Роберт, если впредь что-то случится с Эдуардом, я найду тебя и уничтожу!
Бешенство и злоба раздирали душу Роберта, ненависть к брату не давала покоя. При первой же возможности он отыщет способ избавиться от назойливого чужака!
Христиан Хоксблад и Эдуард Плантагенет жили в одном шатре. Они смыли в реке грязь и кровь, а потом Али растер каждого миндальным маслом и ладаном. Оруженосец был поражен мужеством принца, особенно когда узнал что тот сражался с вывихнутым плечом. Боль была невыносимой, но, помня, чему учил друг, Эдуард сумел мысленно отстраниться от мук и терзаний и забыть обо всем, кроме битвы.
У обоих были ссадины и порезы на лице и теле, и Эдуард с любопытством наблюдал, как Али накладывает сахар на неглубокие раны Хоксблада.
— Это для того, чтобы не осталось следов, но, может, вам нравится гордиться шрамами, ваше высочество?
— Черт возьми, Али, конечно, нет! Моя дама — создание нежное и хрупкое. Не хочу пугать ее! Наложи и мне сахар.
Завернувшись в плащи, они легли на голую землю. Какой невероятный день! Самый значительный в жизни юного принца! Перед битвой тревожное ожидание смешалось со страхом, кровь быстрее струилась в жилах, бешеная энергия требовала выхода. Она-то и позволила выдержать многочасовое сражение. Когда конь упал, едва не придавив его, Эдуард ощутил, как тонка и ненадежна нить жизни и может быть разорвана в мгновение ока. Пришлось призвать на помощь выработанные годами тренировок дисциплину и силу воли, чтобы встать и побороть мучительную боль в вывихнутом плече. Но Божественная сила словно вливалась в него, разгоняя волнение и усталость. Он еще долго сражался, после того как онемела правая рука и мозг отказался воспринимать ужасы кровопролития, насилия и убийства. Он уже не ощущал запаха смерти, оглох и не слышал воплей агонизирующих людей и ржание коней, но боролся, пока не иссякли последние силы, пока в легких хватало воздуха. Чудо победы вновь вызвало прилив крови к мозгу, и вот уже исчезла отупляющая усталость, от которой будто свинцом наливались руки и ноги. Он чувствовал себя сначала опустошенным, а затем вновь наполненным сосудом. Вернувшаяся обжигающая энергия удесятеряла силы.
И Кристиан и Эдуард устали и измучились, хотя и смогли почувствовать, как приятно расслаблены тела после массажа Али. Но мозг отказывался успокоиться. Оба знали, что не смогут быстро уснуть, и разговаривали, высказывая друг другу сокровенное, пока их голоса не охрипли.
Хоксблад подробно расспросил Эдуарда о его падении.
— Не думаете, что это случилось в результате намеренного предательства?
— Мне так не кажется. Рядом был Джон Холланд. Я только что добился его назначения главным камергером короля. Он слишком честолюбив, чтобы желать мне зла, — со смехом ответил Эдуард.
— А кто был с другой стороны? — допытывался Кристиан.
— Твой брат Роберт. Уоррик удушил бы его собственными руками при малейшем подозрении в измене.
— Да, — согласился Кристиан. — Я имел случай убедиться, что мой родитель — человек благородный. Однако остерегаюсь высказывать мнение относительно моего братца.
— К сожалению, нам не дано выбирать братьев, — вздохнул Эдуард, точно зная, кого бы хотел видеть братом, если бы выбор зависел от него, и надеясь, что Кристиан испытывает те же чувства.
Оба замолчали, думая о далеких возлюбленных. Эдуард поклялся, что, если кампания затянется, он найдет способ переправить крошку Жанетт через Ла-Манш. Он истосковался без сладостно-нежного тела и отчаянно нуждался в Джоан, которая одна могла отвлечь его от суровой реальности и необходимости постоянно быть настороже. Его с детства учили быть бесчувственным, невозмутимым воином, бесстрашным полководцем, железным человеком. Но, стоило битве закончиться, душа требовала исцеления, забытья, и никто, кроме Джоан Кент, не мог дать этого Эдуарду.
Кристиан Хоксблад пытался заглянуть в собственную душу. За последнее время это случалось все чаще. Он знал, что может найти убежище в эротических фантазиях, заставлявших забыть об ужасах бойни, но за последнее время грезы его стали совсем иными. Он мечтал о собственном доме и семье. Кристиан слишком долго бродил по свету и сейчас хотел бросить якорь, жаждал быть окруженным сыновьями и дочерьми, теплом, лаской и любовью.
Кристиан подумал об Уоррике и почему-то впервые обрадовался, что его отцом был сам Гай де Бошем. Как хорошо делить с ним ответственность за солдат и быть соединенным узами крови с человеком, кому не все равно, жив ты или мертв.
И только потом он позволил себе вернуться мыслями к Брайенне. Роберт умело сыграл на сострадании, вынудил ее дать согласие на свадьбу. Как просто получить желаемое — достаточно, чтобы тебя всего лишь пожалели! Но Хоксблад намеревался завоевать Брайенну любой ценой. Он и Роберт стали соперниками, и, хотя война еще не объявлена, Кристиан не сомневался: столкновение неизбежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Первой жертвой пал французский знаменосец. Хоксблад быстро разделался с ним и сорвал с древка алую орифламму, а потом корнуольцы начали расправляться с тем, что осталось от французской армии, убивая всякого, кто встречался на пути. Не один рыцарь сложил голову на роковой Абвильской дороге.
Вернувшись в лагерь Эдуарда, Хоксблад был тронут увидев, как англичане, стоя на коленях, благодарят Бога за ниспослание чудесной победы. Накидка принца больше не была алой — она почернела от грязи. Король радостно обнял сына.
— Ты доказал свое мужество сегодня.
И, повысив голос, чтобы было слышно всем, добавил.
— Ты достоин в будущем стать королем Англии!
Раздались приветственные крики.
— Я обязан жизнью многим, — ответил Черный Принц. — Особенно этому человеку.
Он показал на Кристиана Хоксблада.
Снова послышались одобрительные восклицания.
— Все солдаты помогли завоевать победу при Креси! Англичане были вне себя от счастья, потому что вырвали победу у врага, вчетверо превосходящего их силами.
— Пока будут жить люди, они не забудут о Креси! — воскликнул король.
И после этих слов уже ничего нельзя было расслышать из-за поднявшегося оглушительного шума… Принц и Хоксблад немедленно начали подсчитывать потери и лечить раненых. Нужно было остановить кровь, вправить вывихнутые конечности, соединить сломанные кости и зашить разорванные ткани, но, к счастью, большинство ран оказались неопасными.
Хоксблад, еще не остыв от битвы, отправился на поиски сводного брата.
— Подозреваю, именно твой меч пронзил коня Эдуарда!
Роберт открыл рот, чтобы запротестовать.
— Не трудись отрицать! Пока будем считать это несчастным случаем, но предупреждаю, Роберт, если впредь что-то случится с Эдуардом, я найду тебя и уничтожу!
Бешенство и злоба раздирали душу Роберта, ненависть к брату не давала покоя. При первой же возможности он отыщет способ избавиться от назойливого чужака!
Христиан Хоксблад и Эдуард Плантагенет жили в одном шатре. Они смыли в реке грязь и кровь, а потом Али растер каждого миндальным маслом и ладаном. Оруженосец был поражен мужеством принца, особенно когда узнал что тот сражался с вывихнутым плечом. Боль была невыносимой, но, помня, чему учил друг, Эдуард сумел мысленно отстраниться от мук и терзаний и забыть обо всем, кроме битвы.
У обоих были ссадины и порезы на лице и теле, и Эдуард с любопытством наблюдал, как Али накладывает сахар на неглубокие раны Хоксблада.
— Это для того, чтобы не осталось следов, но, может, вам нравится гордиться шрамами, ваше высочество?
— Черт возьми, Али, конечно, нет! Моя дама — создание нежное и хрупкое. Не хочу пугать ее! Наложи и мне сахар.
Завернувшись в плащи, они легли на голую землю. Какой невероятный день! Самый значительный в жизни юного принца! Перед битвой тревожное ожидание смешалось со страхом, кровь быстрее струилась в жилах, бешеная энергия требовала выхода. Она-то и позволила выдержать многочасовое сражение. Когда конь упал, едва не придавив его, Эдуард ощутил, как тонка и ненадежна нить жизни и может быть разорвана в мгновение ока. Пришлось призвать на помощь выработанные годами тренировок дисциплину и силу воли, чтобы встать и побороть мучительную боль в вывихнутом плече. Но Божественная сила словно вливалась в него, разгоняя волнение и усталость. Он еще долго сражался, после того как онемела правая рука и мозг отказался воспринимать ужасы кровопролития, насилия и убийства. Он уже не ощущал запаха смерти, оглох и не слышал воплей агонизирующих людей и ржание коней, но боролся, пока не иссякли последние силы, пока в легких хватало воздуха. Чудо победы вновь вызвало прилив крови к мозгу, и вот уже исчезла отупляющая усталость, от которой будто свинцом наливались руки и ноги. Он чувствовал себя сначала опустошенным, а затем вновь наполненным сосудом. Вернувшаяся обжигающая энергия удесятеряла силы.
И Кристиан и Эдуард устали и измучились, хотя и смогли почувствовать, как приятно расслаблены тела после массажа Али. Но мозг отказывался успокоиться. Оба знали, что не смогут быстро уснуть, и разговаривали, высказывая друг другу сокровенное, пока их голоса не охрипли.
Хоксблад подробно расспросил Эдуарда о его падении.
— Не думаете, что это случилось в результате намеренного предательства?
— Мне так не кажется. Рядом был Джон Холланд. Я только что добился его назначения главным камергером короля. Он слишком честолюбив, чтобы желать мне зла, — со смехом ответил Эдуард.
— А кто был с другой стороны? — допытывался Кристиан.
— Твой брат Роберт. Уоррик удушил бы его собственными руками при малейшем подозрении в измене.
— Да, — согласился Кристиан. — Я имел случай убедиться, что мой родитель — человек благородный. Однако остерегаюсь высказывать мнение относительно моего братца.
— К сожалению, нам не дано выбирать братьев, — вздохнул Эдуард, точно зная, кого бы хотел видеть братом, если бы выбор зависел от него, и надеясь, что Кристиан испытывает те же чувства.
Оба замолчали, думая о далеких возлюбленных. Эдуард поклялся, что, если кампания затянется, он найдет способ переправить крошку Жанетт через Ла-Манш. Он истосковался без сладостно-нежного тела и отчаянно нуждался в Джоан, которая одна могла отвлечь его от суровой реальности и необходимости постоянно быть настороже. Его с детства учили быть бесчувственным, невозмутимым воином, бесстрашным полководцем, железным человеком. Но, стоило битве закончиться, душа требовала исцеления, забытья, и никто, кроме Джоан Кент, не мог дать этого Эдуарду.
Кристиан Хоксблад пытался заглянуть в собственную душу. За последнее время это случалось все чаще. Он знал, что может найти убежище в эротических фантазиях, заставлявших забыть об ужасах бойни, но за последнее время грезы его стали совсем иными. Он мечтал о собственном доме и семье. Кристиан слишком долго бродил по свету и сейчас хотел бросить якорь, жаждал быть окруженным сыновьями и дочерьми, теплом, лаской и любовью.
Кристиан подумал об Уоррике и почему-то впервые обрадовался, что его отцом был сам Гай де Бошем. Как хорошо делить с ним ответственность за солдат и быть соединенным узами крови с человеком, кому не все равно, жив ты или мертв.
И только потом он позволил себе вернуться мыслями к Брайенне. Роберт умело сыграл на сострадании, вынудил ее дать согласие на свадьбу. Как просто получить желаемое — достаточно, чтобы тебя всего лишь пожалели! Но Хоксблад намеревался завоевать Брайенну любой ценой. Он и Роберт стали соперниками, и, хотя война еще не объявлена, Кристиан не сомневался: столкновение неизбежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138