Но, поскольку двор королевы и принцессы насчитывал около ста шестидесяти женщин, некоторым из них предстояло сидеть на солнце.
В замок то и дело прибывали гости из других королевских резиденций — Беркхемстеда, Савойского дворца, Вудстока и Хеверинга. За день до турнира жители Лондона заполнили город Виндзор, так что мест на постоялых дворах и в гостиницах не хватало и многие довольствовались ночлегом под живой изгородью или на могильной плите во дворе церкви.
Разносчики богатели, продавая десятки кружек с элем, горячий дымящийся вареный горох и теплые крестовые булочки. Жонглеры, менестрели и шуты развлекали публику, надеясь получить хоть несколько фартингов от зрителей с туго набитыми карманами.
Шлюх в Виндзоре было больше, чем блох на собаке, но кокетливые служанки и молочницы ни в чем им не уступали, флиртуя с каждым мужчиной, имеющим отношение к королевскому двору.
Лучи раннего утреннего солнышка терпеливо ожидали того момента, когда Адель распахнет занавеси, чтобы залить комнату ярким светом. Брайенна была взволнована вдвойне: сегодня турнир, потом обручение, а завтра… завтра она отправится с женихом в свой замок Бедфорд.
На какое-то мгновение почему-то сжалось сердце, к тому же солнце внезапно спряталось за облако. Сегодня вечером на пиру будет объявлено о помолвке, и судьба ее решится навсегда.
Девушка по-прежнему не была уверена в своих чувствах к Роберту де Бошему, но понимала, что всех невест перед свадьбой терзают те же сомнения. Нет, ей должно быть просто совестно: Роберт красив, молод, благороден, честолюбив и к тому же неравнодушен к ней. Что еще Брайенне просить у Бога? Неожиданно сам собой откуда-то явился ответ на эти тайные мысли, но она решительно выбросила все из головы и подошла к окну, чтобы еще раз вдохнуть свежий утренний воздух.
Когда Адель открыла сундук, Брайенна мельком взглянула на ярко-желтое платье, которое надевала вчера. Второй рукав будет развеваться на шлеме или копье Роберта. Но почему она снова вспомнила об алой ленте, подаренной Кристиану Хоксбладу? Повяжет он эту ленту или искусно вышитый рукав Джоан, тайком переданный ему?
Девушка попыталась отогнать непрошеную зависть. Джоан — лучшая подруга, и, если вздумала увлечься Арабским Рыцарем, какое дело до этого Брайенне?!
Почему же, почему так ноет сердце?
Адель разложила на постели новое платье из тафты аметистового цвета, и Брайенна затаила дыхание от восторга.
Тетка сшила ей модный облегающий камзол из темно-фиолетового бархата, дерзко обрисовывающий соблазнительные изгибы фигуры. Брайенна надела новый наряд и с бьющимся сердцем начала рассматривать собственное отражение в зеркале из полированного серебра. Тесный камзол без рукавов сдавливал и приподнимал груди таким образом, что белые холмики виднелись в вырезе сердечком.
Брайенна облизнула губы.
— Может, не стоит? — засомневалась она.
— Вздор! — провозгласила Адель, расправляя аметистовые рукава нижнего платья так, чтобы они ниспадали красивыми складками. — Джоан наденет такой же камзол, даже еще роскошнее. Глинис мне показывала вчера. Весь расшит серебряной нитью и бусами. Вдвоем вы наверняка затмите принцесс.
— Ну, тогда, как я могу устоять? — засмеялась Брайенна, потянувшись за плащом.
— Нет, не бери этот, мой ягненочек, у меня для тебя сюрприз. Я на днях вспомнила, что любимый плащ твоей матушки лежит в одном из сундуков, которые мы привезли из Бедфорда.
Адель протянула девушке плащ из мягкого серого бархата со светло-лиловой отделкой.
— Он под стать характеру твоей матери, Брайенна. Внешне сама сдержанность и безупречный вкус, а в душе — огонь и страсть. Как она была бы счастлива, знай, что ты надела ее плащ в день обручения!
Брайенна осторожно погладила серый бархат, от складок которого все еще исходил почти неуловимый аромат фиалок, и проглотила сжавший горло комок.
— Возьмешь его с собой, Адель? А я хочу захватить пергамент и древесный уголь, чтобы попытаться зарисовать какой-нибудь поединок.
Мать Брайенны скончалась через несколько месяцев после рождения второго, мертвого ребенка. Люди говорили, что Брайенна была слишком мала, чтобы помнить ее, но дочь все помнила! Прекрасно помнила! Мать ее обладала даром ясновидения, способностью предсказывать будущее. Некоторые считали ее ведьмой — на эти обвинения мать отвечала лишь звонким заразительным смехом. Именно этот смех запечатлелся в памяти дочери, и каждый раз, думая об умершей матери, Брайенна вспоминала ее смеющееся лицо.
Вдвоем с Аделью они с трудом пробирались сквозь толпу, собравшуюся в верхнем крыле. Джоан, завидев подругу, так обрадовалась, будто та явилась спасти ее. Оказалось, что почти так оно и есть, поскольку бедняжке Джоан было приказано помочь принцессе Изабел одеться для турнира.
— Мой брат Эдмунд никогда не простит меня, если узнает, какие сказки я тут плету о нем с самого рассвета.
— Во всем, что касается Эдмунда, Изабел напоминает собаку на сене, — посочувствовала Брайенна.
— Хочешь сказать, суку! При виде моего серебряного камзола, у нее руки зачесались отвесить мне пощечину, и только из опасения, что я пожалуюсь Эдмунду, меня оставили в покое. Я поклялась, что Эдмунд повяжет ее ленту.
— Возможно, мы успеем увидеть его перед началом турнира, и ты напомнишь ему.
— В такой час? Он все еще храпит в Доугейтском борделе, — сообщила Джоан со смешком.
— Ты не должна знать о подобных вещах, — прошептала Брайенна.
— Я и не знаю, черт возьми, хотя и ужасно обидно, — пожаловалась Джоан, и подруги рассмеялись.
Собственно говоря, они и не надеялись встретиться сегодня с молодыми людьми. Рыцари и те, кто хотел добиться этого почетного звания, весьма серьезно относились к этим турнирам. Никаких помыслов о противоположном поле, пока все сражения не будут выиграны и проиграны. Но сегодня на вечернем пиру все вернется на круги своя, и мужчины вновь начнут уделять внимание дамам.
— Холодно что-то! — вздрогнула Джоан. — Когда я увидела солнышко, совсем не подумала, что плащ может понадобиться.
— Надень мой, — предложила Брайенна.
— Я вернусь и принесу твой плащ, — пообещала Глинис. — Мне тоже не помешает одеться.
Джоан погладила мягкий бархат.
— Никогда не видела его на тебе. Какой красивый!
— Он принадлежал моей матери, — пояснила Брайенна.
Ложи расцвели яркими, переливающимися всеми цветами радуги нарядами женщин. Здесь шли такие же сражения, как на арене, но только другим оружием.
Королева Филиппа выглядела ослепительно в золотой парче и высоком головном уборе по самой последней моде, с прозрачным лазурным шарфом, ниспадающим до парчовых туфелек. Юная принцесса Джоанна была одета точно так же и наслаждалась щедрыми комплиментами, которыми награждали мать и дочь за столь удачную выдумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
В замок то и дело прибывали гости из других королевских резиденций — Беркхемстеда, Савойского дворца, Вудстока и Хеверинга. За день до турнира жители Лондона заполнили город Виндзор, так что мест на постоялых дворах и в гостиницах не хватало и многие довольствовались ночлегом под живой изгородью или на могильной плите во дворе церкви.
Разносчики богатели, продавая десятки кружек с элем, горячий дымящийся вареный горох и теплые крестовые булочки. Жонглеры, менестрели и шуты развлекали публику, надеясь получить хоть несколько фартингов от зрителей с туго набитыми карманами.
Шлюх в Виндзоре было больше, чем блох на собаке, но кокетливые служанки и молочницы ни в чем им не уступали, флиртуя с каждым мужчиной, имеющим отношение к королевскому двору.
Лучи раннего утреннего солнышка терпеливо ожидали того момента, когда Адель распахнет занавеси, чтобы залить комнату ярким светом. Брайенна была взволнована вдвойне: сегодня турнир, потом обручение, а завтра… завтра она отправится с женихом в свой замок Бедфорд.
На какое-то мгновение почему-то сжалось сердце, к тому же солнце внезапно спряталось за облако. Сегодня вечером на пиру будет объявлено о помолвке, и судьба ее решится навсегда.
Девушка по-прежнему не была уверена в своих чувствах к Роберту де Бошему, но понимала, что всех невест перед свадьбой терзают те же сомнения. Нет, ей должно быть просто совестно: Роберт красив, молод, благороден, честолюбив и к тому же неравнодушен к ней. Что еще Брайенне просить у Бога? Неожиданно сам собой откуда-то явился ответ на эти тайные мысли, но она решительно выбросила все из головы и подошла к окну, чтобы еще раз вдохнуть свежий утренний воздух.
Когда Адель открыла сундук, Брайенна мельком взглянула на ярко-желтое платье, которое надевала вчера. Второй рукав будет развеваться на шлеме или копье Роберта. Но почему она снова вспомнила об алой ленте, подаренной Кристиану Хоксбладу? Повяжет он эту ленту или искусно вышитый рукав Джоан, тайком переданный ему?
Девушка попыталась отогнать непрошеную зависть. Джоан — лучшая подруга, и, если вздумала увлечься Арабским Рыцарем, какое дело до этого Брайенне?!
Почему же, почему так ноет сердце?
Адель разложила на постели новое платье из тафты аметистового цвета, и Брайенна затаила дыхание от восторга.
Тетка сшила ей модный облегающий камзол из темно-фиолетового бархата, дерзко обрисовывающий соблазнительные изгибы фигуры. Брайенна надела новый наряд и с бьющимся сердцем начала рассматривать собственное отражение в зеркале из полированного серебра. Тесный камзол без рукавов сдавливал и приподнимал груди таким образом, что белые холмики виднелись в вырезе сердечком.
Брайенна облизнула губы.
— Может, не стоит? — засомневалась она.
— Вздор! — провозгласила Адель, расправляя аметистовые рукава нижнего платья так, чтобы они ниспадали красивыми складками. — Джоан наденет такой же камзол, даже еще роскошнее. Глинис мне показывала вчера. Весь расшит серебряной нитью и бусами. Вдвоем вы наверняка затмите принцесс.
— Ну, тогда, как я могу устоять? — засмеялась Брайенна, потянувшись за плащом.
— Нет, не бери этот, мой ягненочек, у меня для тебя сюрприз. Я на днях вспомнила, что любимый плащ твоей матушки лежит в одном из сундуков, которые мы привезли из Бедфорда.
Адель протянула девушке плащ из мягкого серого бархата со светло-лиловой отделкой.
— Он под стать характеру твоей матери, Брайенна. Внешне сама сдержанность и безупречный вкус, а в душе — огонь и страсть. Как она была бы счастлива, знай, что ты надела ее плащ в день обручения!
Брайенна осторожно погладила серый бархат, от складок которого все еще исходил почти неуловимый аромат фиалок, и проглотила сжавший горло комок.
— Возьмешь его с собой, Адель? А я хочу захватить пергамент и древесный уголь, чтобы попытаться зарисовать какой-нибудь поединок.
Мать Брайенны скончалась через несколько месяцев после рождения второго, мертвого ребенка. Люди говорили, что Брайенна была слишком мала, чтобы помнить ее, но дочь все помнила! Прекрасно помнила! Мать ее обладала даром ясновидения, способностью предсказывать будущее. Некоторые считали ее ведьмой — на эти обвинения мать отвечала лишь звонким заразительным смехом. Именно этот смех запечатлелся в памяти дочери, и каждый раз, думая об умершей матери, Брайенна вспоминала ее смеющееся лицо.
Вдвоем с Аделью они с трудом пробирались сквозь толпу, собравшуюся в верхнем крыле. Джоан, завидев подругу, так обрадовалась, будто та явилась спасти ее. Оказалось, что почти так оно и есть, поскольку бедняжке Джоан было приказано помочь принцессе Изабел одеться для турнира.
— Мой брат Эдмунд никогда не простит меня, если узнает, какие сказки я тут плету о нем с самого рассвета.
— Во всем, что касается Эдмунда, Изабел напоминает собаку на сене, — посочувствовала Брайенна.
— Хочешь сказать, суку! При виде моего серебряного камзола, у нее руки зачесались отвесить мне пощечину, и только из опасения, что я пожалуюсь Эдмунду, меня оставили в покое. Я поклялась, что Эдмунд повяжет ее ленту.
— Возможно, мы успеем увидеть его перед началом турнира, и ты напомнишь ему.
— В такой час? Он все еще храпит в Доугейтском борделе, — сообщила Джоан со смешком.
— Ты не должна знать о подобных вещах, — прошептала Брайенна.
— Я и не знаю, черт возьми, хотя и ужасно обидно, — пожаловалась Джоан, и подруги рассмеялись.
Собственно говоря, они и не надеялись встретиться сегодня с молодыми людьми. Рыцари и те, кто хотел добиться этого почетного звания, весьма серьезно относились к этим турнирам. Никаких помыслов о противоположном поле, пока все сражения не будут выиграны и проиграны. Но сегодня на вечернем пиру все вернется на круги своя, и мужчины вновь начнут уделять внимание дамам.
— Холодно что-то! — вздрогнула Джоан. — Когда я увидела солнышко, совсем не подумала, что плащ может понадобиться.
— Надень мой, — предложила Брайенна.
— Я вернусь и принесу твой плащ, — пообещала Глинис. — Мне тоже не помешает одеться.
Джоан погладила мягкий бархат.
— Никогда не видела его на тебе. Какой красивый!
— Он принадлежал моей матери, — пояснила Брайенна.
Ложи расцвели яркими, переливающимися всеми цветами радуги нарядами женщин. Здесь шли такие же сражения, как на арене, но только другим оружием.
Королева Филиппа выглядела ослепительно в золотой парче и высоком головном уборе по самой последней моде, с прозрачным лазурным шарфом, ниспадающим до парчовых туфелек. Юная принцесса Джоанна была одета точно так же и наслаждалась щедрыми комплиментами, которыми награждали мать и дочь за столь удачную выдумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138