Каждый был поглощен предметом своего желания. Их глаза постоянно встречались. Они отводили взгляды только для того, чтобы через мгновение вновь неотрывно смотреть друг на друга.
Принц Эдуард, словно влюбленный мальчишка, не расставался с запиской Джоан, читая и перечитывая ее, пока не выучил наизусть:
«Мой принц, нельзя высказать словами, как я горда вашей победой! Мое сердце разрывается от счастья и любви к вам! Я хочу провозгласить с самой высокой башни Виндзора, что вы мой защитник и возлюбленный, вышить ваше имя на своем рукаве, чтобы видел весь мир! Вы мой идеальный благородный рыцарь! Умираю от желания вновь оказаться в ваших объятиях.
Навсегда ваша, Жанетт».
Какая мука иметь возможность протанцевать с ней лишь один танец! Но даже и за это короткое время Эдуард ухитрился передать Джоан любовное послание. Однако то, что на людях они всего-навсего пожали друг другу руки, терзало обоих неудовлетворенностью желания. Сердце Джоан разрывалось от боли, любовный голод приносил Эдуарду страдания, подобные тем, что испытывает затерявшийся в пустыне путник.
Едва дождавшись, чтобы оказаться в своей комнате, Джоан развернула письмо:
«Моя крошка Жанетт, благодарю от всего сердца за твою милую записку. С этого момента я буду писать тебе каждый день. Так больше продолжаться не может! Мы должны остаться наедине! Я намереваюсь купить дом в Лондоне, как это сделал твой брат. Я во всем доверюсь Кристиану Хоксбладу. Он будет передавать мои послания тебе, а твои — мне. Я сгораю от любви к тебе, но прошу: наберись терпения, пока наш уголок не будет готов. Я целую твои губы и твою душу, но остальные поцелуи, которыми хочу обжечь твое тело, приберегу, пока ты наконец не окажешься в моих объятиях.
Джоан коснулась губами записки и спрятала ее под подушку.
— Глинис, я хочу, чтобы ты заговорила меня. Прочти заклинания, умоляю!
Темноволосая валлийка подошла ближе:
— Какое заклинание, миледи?
Интуиция, доставшаяся ей от древних предков язычников, позволила ей угадать, что хозяйка влюблена. Но не сам этот факт, а предмет ее влюбленности тревожил Глинис. Она предвидела, что жизненный путь девушки не будет гладким — дорога к ее цели длинна и терниста. Глинис вздохнула. Ее подопечная так молода и прекрасна и так наивна, считая, что любое желание должно исполняться, стоит лишь захотеть. Бедная, она и не представляет, что иногда исполнение желания становится проклятьем.
— Любовный заговор, — призналась Джоан. — Я влюблена, Глинис, и хочу, чтобы меня тоже любили. Прочти заклинание, которое сделает меня неотразимой!
— Сними одежду. Нагота прибавляет силы колдовству, и тогда ничто не сможет противостоять заговору. Подожди, я подскажу, как вызвать духов.
Валлийка принесла зеленые свечи и курильницу, зажгла их, оставив алоэ и благовония медленно тлеть.
— Повторяй за мной, — велела валлийка, и Джоан начала монотонно твердить заклинание:
— Я во власти жгучей любви.
Пусть этот мужнина тоскует по мне, томится по мне.
Пусть желание опалит его.
Пусть моя любовь перейдет из моего сердца, моей души в его сердце, в его душу!
Пусть я буду неотразима и он желает меня, как никого не желал раньше!
Наполни его любовью ко мне!
На следующий день Джоан непрестанно осаждали молодые люди с просьбами подарить сувенир, который они могли бы носить на ристалище. Она раздавала рыцарям шарфы — Джону Холланду, Майклу де ла Полу, Роджеру де Чейену и Уильяму де Монтекьюту. Но последний отказался.
— Леди Кент… Джоан… умоляю, дайте мне что-нибудь, действительно принадлежащее вам. Прошу другой сувенир, который мог бы послужить залогом.
— Залогом? — с веселым удивлением переспросила Девушка.
— Залогом любви. Дайте мне ваш чулок, Джоан, или что-нибудь такое, что вы носили на теле.
Неожиданно девушке стало не до веселья.
— Уильям, вы просто возмущаете меня! Как можно говорить такое! — упрекнула она.
Но Уильям продолжал настаивать:
— Надеюсь, скоро я получу это право, Джоан, я просто не в силах устоять перед вами. Вы неотразимы!
О да, именно это слово прозвучало в любовном заклинании. Она ведь не назвала имя любимого! Нужно было говорить точнее!
— Сожалею, Уильям, но вам придется либо взять шарф, либо обратиться к другой даме.
Рыцарь вынужден был смириться. Он прижал к губам шарф, вдохнул его аромат и сунул в вырез дублета.
Для принца Эдуарда Джоан приготовила рукав от своего платья, вышила его изнутри их переплетенными инициалами и сунула за вырез корсажа на случай неожиданной встречи. Заметив Брайенну, выходившую из башни королевы, она окликнула подругу. Брайенна остановилась. Сегодня на ней было ярко-желтое платье, в котором девушка выглядела окутанной солнечным сиянием.
— Давай прогуляем занятия и отправимся на ристалище посмотреть, как тренируются рыцари, — предложила она.
— Мы, конечно, не должны этого делать, но я не могу устоять, — согласилась Брайенна.
— Ммм… кажется, никто сегодня не может мне противиться.
— Ты уже наградила подарком какого-нибудь рыцаря?
— Раздала четыре одинаковых шарфа, — хихикнула Джоан.
— Любой участник турнира, достаточно смелый, чтобы повязать розовый шарф, будет сражен любовью, — рассмеялась Брайенна.
— Но для своего единственного рыцаря я приготовила кое-что другое, — призналась Джоан, поглаживая себя по корсажу.
— И кто же этот единственный? — поинтересовалась Брайенна.
— Я еще не решила, — небрежно бросила Джоан. — А ты отдала Роберту свой сувенир?
— Нет еще, — покачала головой Брайенна, — но он просил, и я обещала.
В поле за ристалищем воздвигались шатры участников турнира. Там хранились оружие, доспехи, одежда, деревянные лохани для мытья, целебные травы и зелья, седла, сбруя, стояли табуреты и топчаны. У каждого участника были собственные оруженосцы и пажи, в чьи обязанности входило помочь рыцарю надеть доспехи, заменить ему сломанные копья, утолить жажду рыцаря, перевязать раны, ободрить и утешить побежденного. Иногда рыцари даже ночевали в шатрах, если в замке не хватало места. Однако этот турнир был сравнительно скромным, поскольку в нем показывали свое умение только участники из ближайших графств. Но, так или иначе, любое событие подобного рода привлекало торговцев, разносчиков, жонглеров, бардов, а также всякого рода мошенников и пройдох, слетавшихся отовсюду, словно мухи на мед.
На прилегавшем к арене лугу торговцы устанавливали лотки и прилавки, на которых раскладывали товары, привезенные из замка и из соседних городов, так что к дню турнира в Виндзоре постепенно воцарилась празднично-ярмарочная атмосфера.
Кони, гобелены, сирийские шелка, персидские ковры, венецианское стекло, домашнее пиво, вино и эль — все выставлялось на продажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Принц Эдуард, словно влюбленный мальчишка, не расставался с запиской Джоан, читая и перечитывая ее, пока не выучил наизусть:
«Мой принц, нельзя высказать словами, как я горда вашей победой! Мое сердце разрывается от счастья и любви к вам! Я хочу провозгласить с самой высокой башни Виндзора, что вы мой защитник и возлюбленный, вышить ваше имя на своем рукаве, чтобы видел весь мир! Вы мой идеальный благородный рыцарь! Умираю от желания вновь оказаться в ваших объятиях.
Навсегда ваша, Жанетт».
Какая мука иметь возможность протанцевать с ней лишь один танец! Но даже и за это короткое время Эдуард ухитрился передать Джоан любовное послание. Однако то, что на людях они всего-навсего пожали друг другу руки, терзало обоих неудовлетворенностью желания. Сердце Джоан разрывалось от боли, любовный голод приносил Эдуарду страдания, подобные тем, что испытывает затерявшийся в пустыне путник.
Едва дождавшись, чтобы оказаться в своей комнате, Джоан развернула письмо:
«Моя крошка Жанетт, благодарю от всего сердца за твою милую записку. С этого момента я буду писать тебе каждый день. Так больше продолжаться не может! Мы должны остаться наедине! Я намереваюсь купить дом в Лондоне, как это сделал твой брат. Я во всем доверюсь Кристиану Хоксбладу. Он будет передавать мои послания тебе, а твои — мне. Я сгораю от любви к тебе, но прошу: наберись терпения, пока наш уголок не будет готов. Я целую твои губы и твою душу, но остальные поцелуи, которыми хочу обжечь твое тело, приберегу, пока ты наконец не окажешься в моих объятиях.
Джоан коснулась губами записки и спрятала ее под подушку.
— Глинис, я хочу, чтобы ты заговорила меня. Прочти заклинания, умоляю!
Темноволосая валлийка подошла ближе:
— Какое заклинание, миледи?
Интуиция, доставшаяся ей от древних предков язычников, позволила ей угадать, что хозяйка влюблена. Но не сам этот факт, а предмет ее влюбленности тревожил Глинис. Она предвидела, что жизненный путь девушки не будет гладким — дорога к ее цели длинна и терниста. Глинис вздохнула. Ее подопечная так молода и прекрасна и так наивна, считая, что любое желание должно исполняться, стоит лишь захотеть. Бедная, она и не представляет, что иногда исполнение желания становится проклятьем.
— Любовный заговор, — призналась Джоан. — Я влюблена, Глинис, и хочу, чтобы меня тоже любили. Прочти заклинание, которое сделает меня неотразимой!
— Сними одежду. Нагота прибавляет силы колдовству, и тогда ничто не сможет противостоять заговору. Подожди, я подскажу, как вызвать духов.
Валлийка принесла зеленые свечи и курильницу, зажгла их, оставив алоэ и благовония медленно тлеть.
— Повторяй за мной, — велела валлийка, и Джоан начала монотонно твердить заклинание:
— Я во власти жгучей любви.
Пусть этот мужнина тоскует по мне, томится по мне.
Пусть желание опалит его.
Пусть моя любовь перейдет из моего сердца, моей души в его сердце, в его душу!
Пусть я буду неотразима и он желает меня, как никого не желал раньше!
Наполни его любовью ко мне!
На следующий день Джоан непрестанно осаждали молодые люди с просьбами подарить сувенир, который они могли бы носить на ристалище. Она раздавала рыцарям шарфы — Джону Холланду, Майклу де ла Полу, Роджеру де Чейену и Уильяму де Монтекьюту. Но последний отказался.
— Леди Кент… Джоан… умоляю, дайте мне что-нибудь, действительно принадлежащее вам. Прошу другой сувенир, который мог бы послужить залогом.
— Залогом? — с веселым удивлением переспросила Девушка.
— Залогом любви. Дайте мне ваш чулок, Джоан, или что-нибудь такое, что вы носили на теле.
Неожиданно девушке стало не до веселья.
— Уильям, вы просто возмущаете меня! Как можно говорить такое! — упрекнула она.
Но Уильям продолжал настаивать:
— Надеюсь, скоро я получу это право, Джоан, я просто не в силах устоять перед вами. Вы неотразимы!
О да, именно это слово прозвучало в любовном заклинании. Она ведь не назвала имя любимого! Нужно было говорить точнее!
— Сожалею, Уильям, но вам придется либо взять шарф, либо обратиться к другой даме.
Рыцарь вынужден был смириться. Он прижал к губам шарф, вдохнул его аромат и сунул в вырез дублета.
Для принца Эдуарда Джоан приготовила рукав от своего платья, вышила его изнутри их переплетенными инициалами и сунула за вырез корсажа на случай неожиданной встречи. Заметив Брайенну, выходившую из башни королевы, она окликнула подругу. Брайенна остановилась. Сегодня на ней было ярко-желтое платье, в котором девушка выглядела окутанной солнечным сиянием.
— Давай прогуляем занятия и отправимся на ристалище посмотреть, как тренируются рыцари, — предложила она.
— Мы, конечно, не должны этого делать, но я не могу устоять, — согласилась Брайенна.
— Ммм… кажется, никто сегодня не может мне противиться.
— Ты уже наградила подарком какого-нибудь рыцаря?
— Раздала четыре одинаковых шарфа, — хихикнула Джоан.
— Любой участник турнира, достаточно смелый, чтобы повязать розовый шарф, будет сражен любовью, — рассмеялась Брайенна.
— Но для своего единственного рыцаря я приготовила кое-что другое, — призналась Джоан, поглаживая себя по корсажу.
— И кто же этот единственный? — поинтересовалась Брайенна.
— Я еще не решила, — небрежно бросила Джоан. — А ты отдала Роберту свой сувенир?
— Нет еще, — покачала головой Брайенна, — но он просил, и я обещала.
В поле за ристалищем воздвигались шатры участников турнира. Там хранились оружие, доспехи, одежда, деревянные лохани для мытья, целебные травы и зелья, седла, сбруя, стояли табуреты и топчаны. У каждого участника были собственные оруженосцы и пажи, в чьи обязанности входило помочь рыцарю надеть доспехи, заменить ему сломанные копья, утолить жажду рыцаря, перевязать раны, ободрить и утешить побежденного. Иногда рыцари даже ночевали в шатрах, если в замке не хватало места. Однако этот турнир был сравнительно скромным, поскольку в нем показывали свое умение только участники из ближайших графств. Но, так или иначе, любое событие подобного рода привлекало торговцев, разносчиков, жонглеров, бардов, а также всякого рода мошенников и пройдох, слетавшихся отовсюду, словно мухи на мед.
На прилегавшем к арене лугу торговцы устанавливали лотки и прилавки, на которых раскладывали товары, привезенные из замка и из соседних городов, так что к дню турнира в Виндзоре постепенно воцарилась празднично-ярмарочная атмосфера.
Кони, гобелены, сирийские шелка, персидские ковры, венецианское стекло, домашнее пиво, вино и эль — все выставлялось на продажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138