И огромная кровать, казалось, занимала всю комнату.
Увидев искаженное страхом лицо, Кристиан опустился на одно колено, вновь сжал ее холодные руки и заговорил тихо, спокойно:
— Не бойся меня, Брайенна. Я не попытаюсь овладеть тобой, пока ты сама не придешь ко мне, — поклялся он.
Пламя свечей окутывало обоих мягким светом. Нижнее платье абрикосового цвета льнуло к упругим грудям, золотистые волны волос рассыпались по ковру. В этот момент Кристиан понял, что лжет. Кровь Христова, он возьмет эту женщину силой, если она будет сопротивляться слишком долго!
Брайенна слегка успокоилась и вновь вспомнила о Джоан:
— Я очень тревожусь за нее. У Джоан просто талант попадать во всякие переделки! Принцу Эдуарду никогда не позволят жениться на ней!
— Никогда — очень долгий срок, — загадочно произнес Кристиан. — Они понимают, что не смогут пожениться, не смогут даже показываться вместе и должны встречаться украдкой.
— Но это грех! Джоан не может отдаться человеку, будучи помолвленной с другим.
— Очевидно, может. Брайенна, любовь обладает мистической силой.
— Ты полагаешь, что власти, которой обладают члены королевской семьи, никто не смеет противиться? — вспыхнула Брайенна.
Кристиан разжал ее пальцы, поднес ладонь к глазам и стал внимательно рассматривать.
— Похвально, что вы желаете защитить подругу, но Эдуард горячо любит Джоан, еще с тех пор, когда оба были детьми, и она отвечает ему такой же страстной любовью.
— Но Джоан причинят боль, разобьют сердце!
— Да, ей причинят боль, — спокойно согласился Хоксблад. — Когда сердце открыто для любви, каждый становится уязвимым. Порой любовь требует мужества, но зато награда настолько восхитительна, что некоторые верят — ради нее стоит вытерпеть любую боль.
Брайенна знала, что его слова обращены к ней.
— Еще больше храбрости нужно, чтобы сделать выбор между плохим и хорошим, совершить благородный поступок, — настаивала она.
— Когда-нибудь вы поймете, что в любви нет бесчестья. — Он пальцами обвел линии на ее ладони. — Вы верите, что разум управляет сердцем, но ошибаетесь. Это не так.
Но Брайенна гневно вырвала руку.
— Вы считаете себя очень умным и хотите посеять в моей душе семена, которые позволят вам властвовать надо мной.
— Я посею в тебе мое семя, Брайенна, не сомневайся в этом! — поклялся он.
При этих откровенно-чувственных словах она задохнулась. В самом деле, оставаться с ним наедине — значит искушать дьявола.
Она вскочила.
— Отпустите меня!
Кристиан небрежно показал на дверь:
— Вы не моя пленница, леди, и совершенно свободны.
Брайенна, отчаянно задыхаясь, поспешила скрыться от темноволосого чужестранца. Свободна? Она ни на секунду не верила в это. Он приковал ее к себе неразрывными цепями.
Кристиан страстно желал, чтобы Брайенна провела с ним ночь, но понимал: время еще не настало. Не с силах сладить с собой, он вызвал образ возлюбленной. Эта Брайенна, искрящаяся любовью и смехом, была олицетворением страсти. Лицо повернут к нему, как цветок к солнцу. Он наклонил голову, чтобы завладеть ее ртом, и был потрясен тем, с какой полнотой чувств она ответила ему, восхитительно игривая и лукавая, ненасытно-любопытная и очаровательно несдержанная.
Брайенна сняла с него покрывало и встала рядом на колени, чтобы исследовать, изучать, касаться и… да, дразнить и мучить, изводить его. Зарывшись пальцами в густую поросль волос на его груди, она коснулась кончиком языка крохотных сосков, которые тут же затвердели. Тогда Брайенна прикусила соски острыми белыми зубками, угрожая вонзить их глубже, и, по-видимому, так и сделала, потому что Кристиан взвыл. В ответ он сдавил Брайенну с притворным гневом, словно собирался задать ей трепку. Это понравилось девушке. Она дернула его за волосы, провела ногтями по ребрам сверху вниз, по плоскому животу там, где черная поросль кончалась у пупка, а потом снова начиналась ниже, расширяясь в темный островок, покрывающий чресла.
Кристиан застонал, когда она окунула язык в ямку пупка, лизнула разок-другой, осторожно, словно кошечка, и, подхватив свою длинную золотистую прядь, начала щекотать пульсирующую головку его мужского естества, пока Кристиан не начал молить о пощаде.
— Веди себя как следует, — упрекнул он, хотя вовсе не желал этого.
Но Брайенна немедленно улеглась рядом с ним, словно приносимая в жертву девственница, и прикрыла наготу покрывалом золотых локонов. Кристиан приподнялся на локте, не в силах насытиться ее прелестью, а когда поднял руку, чтобы отвести сверкающую массу волос, Брайенна лукаво воскликнула:
— Никаких рук на этот раз!
— Изменила правила, вот как, — проворчал он, наслаждаясь игрой, в которую ей вздумалось играть. Он начал потихоньку дуть на локоны, закрывшие холмики грудей. Розовые твердые соски выглянули из-под похожих на солнечные лучи прядей. Кристиан нагнулся и, пробуя их на вкус, поочередно дотронулся кончиком языка до возвышений, но вскоре, охваченный неодолимой потребностью взять в рот упругие соски, отодвинул волосы носом, вдыхая опьяняющий до головокружения женский запах.
Он тихо подул и на округлый венерин холм. Теплое дыхание приятно щекотало и возбуждало ее настолько, что Брайенна невольно выгнула спину. И в этот момент он зарылся лицом в ее женскую прелесть, раздвигая языком тугие завитки, пока не отыскал розовую расщелину, гладя ее снова и снова. Брайенне показалось, что сердце ее сейчас разорвется от любви.
— Как прекрасно, — прошептала она, хотя желала большего, желала всего его. Брайенна снова выгнулась, стремясь быть ближе к его рту, словно умоляя его погрузиться глубже в таинственную пещерку, и обвила ногами его шею, умоляя почти бессвязно:
— Еще, Кристиан, пожалуйста, пожалуйста!
Его сильные руки удерживали ее бедра, длинные пальцы распластались по ягодицам, и тут его язык, проникая все глубже, разорвал тонкую преграду и Кристиан ощутил вкус крови.
— О Боже, — выдохнул он, — я только сейчас взял твою девственность!
Он так глубоко погрузился в грезы, что уже не отличал их от реальности. Чувственное видение рассеялось, и он поклялся, что, когда настанет время, брачный ритуал будет выполнен в более традиционной манере.
Еще до того, как первые робкие лучи рассвета пронизали небо, Эдуард с величайшей осторожностью встал с постели. Джоан спала, и он не стал бы тревожить ее даже за две короны — Англии и Франции.
Эдуард направился к спальне Хоксблада и без стука скользнул внутрь. Кристиан, даже во сне почувствовав, что в комнате кто-то есть и еще не успев открыть глаза, выхватил меч.
— Это Эдуард, — сказал принц в полутьму. — Вы не сможете покинуть Беркхемстед сегодня.
Кристиан знал, как трудно будет принцу расстаться с Джоан, но все же сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Увидев искаженное страхом лицо, Кристиан опустился на одно колено, вновь сжал ее холодные руки и заговорил тихо, спокойно:
— Не бойся меня, Брайенна. Я не попытаюсь овладеть тобой, пока ты сама не придешь ко мне, — поклялся он.
Пламя свечей окутывало обоих мягким светом. Нижнее платье абрикосового цвета льнуло к упругим грудям, золотистые волны волос рассыпались по ковру. В этот момент Кристиан понял, что лжет. Кровь Христова, он возьмет эту женщину силой, если она будет сопротивляться слишком долго!
Брайенна слегка успокоилась и вновь вспомнила о Джоан:
— Я очень тревожусь за нее. У Джоан просто талант попадать во всякие переделки! Принцу Эдуарду никогда не позволят жениться на ней!
— Никогда — очень долгий срок, — загадочно произнес Кристиан. — Они понимают, что не смогут пожениться, не смогут даже показываться вместе и должны встречаться украдкой.
— Но это грех! Джоан не может отдаться человеку, будучи помолвленной с другим.
— Очевидно, может. Брайенна, любовь обладает мистической силой.
— Ты полагаешь, что власти, которой обладают члены королевской семьи, никто не смеет противиться? — вспыхнула Брайенна.
Кристиан разжал ее пальцы, поднес ладонь к глазам и стал внимательно рассматривать.
— Похвально, что вы желаете защитить подругу, но Эдуард горячо любит Джоан, еще с тех пор, когда оба были детьми, и она отвечает ему такой же страстной любовью.
— Но Джоан причинят боль, разобьют сердце!
— Да, ей причинят боль, — спокойно согласился Хоксблад. — Когда сердце открыто для любви, каждый становится уязвимым. Порой любовь требует мужества, но зато награда настолько восхитительна, что некоторые верят — ради нее стоит вытерпеть любую боль.
Брайенна знала, что его слова обращены к ней.
— Еще больше храбрости нужно, чтобы сделать выбор между плохим и хорошим, совершить благородный поступок, — настаивала она.
— Когда-нибудь вы поймете, что в любви нет бесчестья. — Он пальцами обвел линии на ее ладони. — Вы верите, что разум управляет сердцем, но ошибаетесь. Это не так.
Но Брайенна гневно вырвала руку.
— Вы считаете себя очень умным и хотите посеять в моей душе семена, которые позволят вам властвовать надо мной.
— Я посею в тебе мое семя, Брайенна, не сомневайся в этом! — поклялся он.
При этих откровенно-чувственных словах она задохнулась. В самом деле, оставаться с ним наедине — значит искушать дьявола.
Она вскочила.
— Отпустите меня!
Кристиан небрежно показал на дверь:
— Вы не моя пленница, леди, и совершенно свободны.
Брайенна, отчаянно задыхаясь, поспешила скрыться от темноволосого чужестранца. Свободна? Она ни на секунду не верила в это. Он приковал ее к себе неразрывными цепями.
Кристиан страстно желал, чтобы Брайенна провела с ним ночь, но понимал: время еще не настало. Не с силах сладить с собой, он вызвал образ возлюбленной. Эта Брайенна, искрящаяся любовью и смехом, была олицетворением страсти. Лицо повернут к нему, как цветок к солнцу. Он наклонил голову, чтобы завладеть ее ртом, и был потрясен тем, с какой полнотой чувств она ответила ему, восхитительно игривая и лукавая, ненасытно-любопытная и очаровательно несдержанная.
Брайенна сняла с него покрывало и встала рядом на колени, чтобы исследовать, изучать, касаться и… да, дразнить и мучить, изводить его. Зарывшись пальцами в густую поросль волос на его груди, она коснулась кончиком языка крохотных сосков, которые тут же затвердели. Тогда Брайенна прикусила соски острыми белыми зубками, угрожая вонзить их глубже, и, по-видимому, так и сделала, потому что Кристиан взвыл. В ответ он сдавил Брайенну с притворным гневом, словно собирался задать ей трепку. Это понравилось девушке. Она дернула его за волосы, провела ногтями по ребрам сверху вниз, по плоскому животу там, где черная поросль кончалась у пупка, а потом снова начиналась ниже, расширяясь в темный островок, покрывающий чресла.
Кристиан застонал, когда она окунула язык в ямку пупка, лизнула разок-другой, осторожно, словно кошечка, и, подхватив свою длинную золотистую прядь, начала щекотать пульсирующую головку его мужского естества, пока Кристиан не начал молить о пощаде.
— Веди себя как следует, — упрекнул он, хотя вовсе не желал этого.
Но Брайенна немедленно улеглась рядом с ним, словно приносимая в жертву девственница, и прикрыла наготу покрывалом золотых локонов. Кристиан приподнялся на локте, не в силах насытиться ее прелестью, а когда поднял руку, чтобы отвести сверкающую массу волос, Брайенна лукаво воскликнула:
— Никаких рук на этот раз!
— Изменила правила, вот как, — проворчал он, наслаждаясь игрой, в которую ей вздумалось играть. Он начал потихоньку дуть на локоны, закрывшие холмики грудей. Розовые твердые соски выглянули из-под похожих на солнечные лучи прядей. Кристиан нагнулся и, пробуя их на вкус, поочередно дотронулся кончиком языка до возвышений, но вскоре, охваченный неодолимой потребностью взять в рот упругие соски, отодвинул волосы носом, вдыхая опьяняющий до головокружения женский запах.
Он тихо подул и на округлый венерин холм. Теплое дыхание приятно щекотало и возбуждало ее настолько, что Брайенна невольно выгнула спину. И в этот момент он зарылся лицом в ее женскую прелесть, раздвигая языком тугие завитки, пока не отыскал розовую расщелину, гладя ее снова и снова. Брайенне показалось, что сердце ее сейчас разорвется от любви.
— Как прекрасно, — прошептала она, хотя желала большего, желала всего его. Брайенна снова выгнулась, стремясь быть ближе к его рту, словно умоляя его погрузиться глубже в таинственную пещерку, и обвила ногами его шею, умоляя почти бессвязно:
— Еще, Кристиан, пожалуйста, пожалуйста!
Его сильные руки удерживали ее бедра, длинные пальцы распластались по ягодицам, и тут его язык, проникая все глубже, разорвал тонкую преграду и Кристиан ощутил вкус крови.
— О Боже, — выдохнул он, — я только сейчас взял твою девственность!
Он так глубоко погрузился в грезы, что уже не отличал их от реальности. Чувственное видение рассеялось, и он поклялся, что, когда настанет время, брачный ритуал будет выполнен в более традиционной манере.
Еще до того, как первые робкие лучи рассвета пронизали небо, Эдуард с величайшей осторожностью встал с постели. Джоан спала, и он не стал бы тревожить ее даже за две короны — Англии и Франции.
Эдуард направился к спальне Хоксблада и без стука скользнул внутрь. Кристиан, даже во сне почувствовав, что в комнате кто-то есть и еще не успев открыть глаза, выхватил меч.
— Это Эдуард, — сказал принц в полутьму. — Вы не сможете покинуть Беркхемстед сегодня.
Кристиан знал, как трудно будет принцу расстаться с Джоан, но все же сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138