Где даже местные раскосые красотки из низшей касты гавайского общества считают для себя зазорным разговаривать с солдатом на людях. Почему же тогда не влюбиться в проститутку? Это не только возможно, но и вполне логично. Наверно, даже разумно.
И всю жизнь потом он часто ломал голову, пытаясь понять, почему у него в ту ночь мелькнула эта мысль. Может, потому, что Анджело вошел в комнату именно в ту, а не в другую минуту, и от этого между ними возникло на миг чувство теплой близости. Может, если бы Анджело к ним не заглянул, все получилось бы иначе или совсем ничего бы не получилось. А может, у него просто слишком давно не было женщины, и, застигнутый врасплох, он принял мимолетное ощущение за долговременную иллюзию, проглотил крючок, обманутый сверкнувшей блесной, и угодил в сети собственного пылкого воображения. Или, может быть, случилось самое невероятное: любовь мужчины и женщины вспыхнула внезапно, сразу, рожденная от соития случайности с ничего не значащим совпадением. Та мелькнувшая первой мысль, казалось, прокладывала дорогу множеству других возможностей, и, сумей он до конца своей жизни найти ответ на эту загадку, ему бы столько всего открылось.
– У вас, ребята, что-то очень счастливые лица, – сказал Анджело, сам ощутив то, что испытывали они. – Вы довольны? Я лично очень доволен. По мне заметно?
– Еще как, – улыбнувшись, ответила Лорен, и Пруит почувствовал, как ее рука скользнула под одеялом и тонкие пальцы прикоснулись к нему.
– Эй, эй! – Анджело ухмыльнулся. – А я видел! Пру, ты только посмотри на нее. Черт возьми, она покраснела!
Лорен, зардевшись, повернулась к Пруиту и подмигнула ему, а он тихонько нащупал рукой ее пальцы и прижал к себе.
– Старичок, если хочешь выпить, торопись, – сказал Анджело. – А то моя лилипуточка опять доберется до бутылки, и тогда пиши пропало.
– Старку оставим?
– Старк не получит у меня ни капли. Я перед вами к нему зашел. Постоял у двери, послушал – ничего не слышно. В замочную скважину тоже ни черта не видно. Он, по-моему, рубашкой ее завесил, клянусь! Я даже залез на дверную ручку посмотреть сверху, не умер ли он там. Так этот сукин сын, оказывается, окошко над дверью тоже занавесил. Полотенцем. По-моему, это просто хамство, вот что.
– Ты хочешь сказать, он никому не доверяет? – улыбнулся Пруит.
– Вот именно. Можно подумать, кому-то нужно подсматривать в это его окошко!
Он так возмущенно нахмурился, что Лорен тихо фыркнула, а потом не выдержала и громко расхохоталась.
– Ну ладно, – Анджело встал. – Засиделся я у вас, пора и честь знать. Я же понимаю, когда я лишний. Ухожу. Продолжайте ваши игры.
– Да посиди еще, – улыбнулся Пруит. – Куда ты так спешишь?
– Конечно, конечно. Я к тебе тоже всей душой. Лучше оставлю тебе выпить, тогда, может, ты меня простишь. Я в стакан налью. Когда захочешь, тогда и выпьешь.
Побродив по комнате, он нашел на умывальнике стакан и выплеснул из него воду в окно. Струя ударилась о жалюзи и разлетелась брызгами. «Хорошо бы полицейскому на голову», – буркнул Анджело и налил полный стакан виски. Пруит, улыбаясь, наблюдал за ним с нелепым, теплым, почти отцовским чувством и про себя думал, что виски приглушил обычную взрывную живость Анджело, и движения у него сейчас смазанные и тягучие, как при замедленной съемке, и еще думал, что впервые видит маленького курчавого итальянца спокойным.
– Столько хватит?
– Ты что, конечно! Если я все это выпью, от меня никакого проку не будет.
– Тогда я пошел. Пока. Завтра увидимся. Давай с утра махнем все втроем в ресторан поприличнее и шикарно позавтракаем, а уж потом – в Скофилд. Может, закатимся в «Александр Янг»? Там рано открывается и кормят отлично. После ночки в городе хороший завтрак первое дело. Так как, договорились?
– Договорились, – Пруит улыбнулся. – Я утром за тобой зайду.
– Он тебе по душе, да? – сказала Лорен, когда Анджело вышел и закрыл за собой дверь. – Я же вижу.
– Да, – кивнул Пруит. – Потешный парень. Вечно меня смешит. Гляжу на него, смеюсь, а у самого почему-то слезы подступают. Оттого, наверно, и люблю его. Не знаю, может, я ненормальный. У тебя так бывает?
– Бывает. И даже часто.
– Да? Это уже кое-что.
– В Анджело есть что-то трогательное. Я каждый раз чувствую. И в тебе оно, по-моему, тоже есть.
– Во мне?!
– Да. Знаешь, – тихо сказала она, – ты забавный. Очень забавный.
– Ничего себе забавный! Это я-то?
– Да, ты.
– А другие, значит, не забавные?
– Они не такие, как ты. С ними все иначе.
– И на том спасибо. Может, ты меня запомнишь.
– Запомню.
– Правда? И будешь помнить даже завтра?
– Буду. И через неделю буду.
– А через месяц?
– И через месяц.
– Не верю.
– Нет, я буду тебя помнить. Честное слово.
– Ладно, верю. Я-то тебя точно не забуду.
– Почему?
– Потому.
– Нет, серьезно. Почему ты меня не забудешь?
– А потому. Вот почему. – Он сдернул с нее одеяло и посмотрел на распростертое обнаженное тело.
Она повернула к нему голову и улыбнулась:
– Только за это?
– Не только. Ты меня погладила при Анджело. За его – тоже.
– И все?
– Может, не все. Но это немало.
– А то, что мы разговорились? Это вспоминать не будешь?
– Конечно, буду. Обязательно. Но вот это – в первую очередь, – сказал он, продолжая глядеть на нее.
– А наш разговор?
– И разговор не забуду. Когда люди могут говорить друг с другом, это что-то значит.
– Да, для меня это очень важно. – Она ласково улыбнулась ему. Он лежал на боку, оперевшись на локоть, и глядел на нее, она взяла и тоже сдернула с него одеяло. – Ой! Посмотри на себя!
– Да, – сказал он. – Полное неприличие.
– Интересно, с чего это вдруг?
– Ничего не могу с собой поделать. У меня каждый раз так.
– Мы обязаны тебя как-нибудь успокоить.
Он засмеялся, и вдруг они оба начали говорить смешные нежные глупости, как любовники в постели. И все на этот раз было по-другому.
А потом он благодарно потянулся к ее губам.
– Нет, – сказала она. – Не надо. Прошу тебя.
– Но почему?
– Лучше не надо. Ты все испортишь, а я не хочу это портить.
– Хорошо, не буду. Прости.
– Можешь не извиняться. Ничего страшного. Не надо только забывать, где мы и кто я.
– Да к черту это! Мне наплевать.
– А мне – нет. Потому что тогда все будет как всегда. Целоваться ведь лезут все, и пьяницы, и скоты. Как будто каждый хочет доказать, что с ним у тебя не так, как с остальными.
– Да, наверно, в этом все дело, – сказал Пруит. – Наверно, именно это им и надо. Прости.
– Не извиняйся. Мне просто не хочется все портить. Сейчас так хорошо. Лучше подвинься. Дай я встану. Подвинься.
Она встала, отошла к умывальнику и улыбнулась Пруиту из угла.
– Пру, – сказала она. – Малыш Пру. Забавный малыш. Хотел меня поцеловать. Прости, малыш.
– Ничего.
– Нет, ты меня правда прости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277
И всю жизнь потом он часто ломал голову, пытаясь понять, почему у него в ту ночь мелькнула эта мысль. Может, потому, что Анджело вошел в комнату именно в ту, а не в другую минуту, и от этого между ними возникло на миг чувство теплой близости. Может, если бы Анджело к ним не заглянул, все получилось бы иначе или совсем ничего бы не получилось. А может, у него просто слишком давно не было женщины, и, застигнутый врасплох, он принял мимолетное ощущение за долговременную иллюзию, проглотил крючок, обманутый сверкнувшей блесной, и угодил в сети собственного пылкого воображения. Или, может быть, случилось самое невероятное: любовь мужчины и женщины вспыхнула внезапно, сразу, рожденная от соития случайности с ничего не значащим совпадением. Та мелькнувшая первой мысль, казалось, прокладывала дорогу множеству других возможностей, и, сумей он до конца своей жизни найти ответ на эту загадку, ему бы столько всего открылось.
– У вас, ребята, что-то очень счастливые лица, – сказал Анджело, сам ощутив то, что испытывали они. – Вы довольны? Я лично очень доволен. По мне заметно?
– Еще как, – улыбнувшись, ответила Лорен, и Пруит почувствовал, как ее рука скользнула под одеялом и тонкие пальцы прикоснулись к нему.
– Эй, эй! – Анджело ухмыльнулся. – А я видел! Пру, ты только посмотри на нее. Черт возьми, она покраснела!
Лорен, зардевшись, повернулась к Пруиту и подмигнула ему, а он тихонько нащупал рукой ее пальцы и прижал к себе.
– Старичок, если хочешь выпить, торопись, – сказал Анджело. – А то моя лилипуточка опять доберется до бутылки, и тогда пиши пропало.
– Старку оставим?
– Старк не получит у меня ни капли. Я перед вами к нему зашел. Постоял у двери, послушал – ничего не слышно. В замочную скважину тоже ни черта не видно. Он, по-моему, рубашкой ее завесил, клянусь! Я даже залез на дверную ручку посмотреть сверху, не умер ли он там. Так этот сукин сын, оказывается, окошко над дверью тоже занавесил. Полотенцем. По-моему, это просто хамство, вот что.
– Ты хочешь сказать, он никому не доверяет? – улыбнулся Пруит.
– Вот именно. Можно подумать, кому-то нужно подсматривать в это его окошко!
Он так возмущенно нахмурился, что Лорен тихо фыркнула, а потом не выдержала и громко расхохоталась.
– Ну ладно, – Анджело встал. – Засиделся я у вас, пора и честь знать. Я же понимаю, когда я лишний. Ухожу. Продолжайте ваши игры.
– Да посиди еще, – улыбнулся Пруит. – Куда ты так спешишь?
– Конечно, конечно. Я к тебе тоже всей душой. Лучше оставлю тебе выпить, тогда, может, ты меня простишь. Я в стакан налью. Когда захочешь, тогда и выпьешь.
Побродив по комнате, он нашел на умывальнике стакан и выплеснул из него воду в окно. Струя ударилась о жалюзи и разлетелась брызгами. «Хорошо бы полицейскому на голову», – буркнул Анджело и налил полный стакан виски. Пруит, улыбаясь, наблюдал за ним с нелепым, теплым, почти отцовским чувством и про себя думал, что виски приглушил обычную взрывную живость Анджело, и движения у него сейчас смазанные и тягучие, как при замедленной съемке, и еще думал, что впервые видит маленького курчавого итальянца спокойным.
– Столько хватит?
– Ты что, конечно! Если я все это выпью, от меня никакого проку не будет.
– Тогда я пошел. Пока. Завтра увидимся. Давай с утра махнем все втроем в ресторан поприличнее и шикарно позавтракаем, а уж потом – в Скофилд. Может, закатимся в «Александр Янг»? Там рано открывается и кормят отлично. После ночки в городе хороший завтрак первое дело. Так как, договорились?
– Договорились, – Пруит улыбнулся. – Я утром за тобой зайду.
– Он тебе по душе, да? – сказала Лорен, когда Анджело вышел и закрыл за собой дверь. – Я же вижу.
– Да, – кивнул Пруит. – Потешный парень. Вечно меня смешит. Гляжу на него, смеюсь, а у самого почему-то слезы подступают. Оттого, наверно, и люблю его. Не знаю, может, я ненормальный. У тебя так бывает?
– Бывает. И даже часто.
– Да? Это уже кое-что.
– В Анджело есть что-то трогательное. Я каждый раз чувствую. И в тебе оно, по-моему, тоже есть.
– Во мне?!
– Да. Знаешь, – тихо сказала она, – ты забавный. Очень забавный.
– Ничего себе забавный! Это я-то?
– Да, ты.
– А другие, значит, не забавные?
– Они не такие, как ты. С ними все иначе.
– И на том спасибо. Может, ты меня запомнишь.
– Запомню.
– Правда? И будешь помнить даже завтра?
– Буду. И через неделю буду.
– А через месяц?
– И через месяц.
– Не верю.
– Нет, я буду тебя помнить. Честное слово.
– Ладно, верю. Я-то тебя точно не забуду.
– Почему?
– Потому.
– Нет, серьезно. Почему ты меня не забудешь?
– А потому. Вот почему. – Он сдернул с нее одеяло и посмотрел на распростертое обнаженное тело.
Она повернула к нему голову и улыбнулась:
– Только за это?
– Не только. Ты меня погладила при Анджело. За его – тоже.
– И все?
– Может, не все. Но это немало.
– А то, что мы разговорились? Это вспоминать не будешь?
– Конечно, буду. Обязательно. Но вот это – в первую очередь, – сказал он, продолжая глядеть на нее.
– А наш разговор?
– И разговор не забуду. Когда люди могут говорить друг с другом, это что-то значит.
– Да, для меня это очень важно. – Она ласково улыбнулась ему. Он лежал на боку, оперевшись на локоть, и глядел на нее, она взяла и тоже сдернула с него одеяло. – Ой! Посмотри на себя!
– Да, – сказал он. – Полное неприличие.
– Интересно, с чего это вдруг?
– Ничего не могу с собой поделать. У меня каждый раз так.
– Мы обязаны тебя как-нибудь успокоить.
Он засмеялся, и вдруг они оба начали говорить смешные нежные глупости, как любовники в постели. И все на этот раз было по-другому.
А потом он благодарно потянулся к ее губам.
– Нет, – сказала она. – Не надо. Прошу тебя.
– Но почему?
– Лучше не надо. Ты все испортишь, а я не хочу это портить.
– Хорошо, не буду. Прости.
– Можешь не извиняться. Ничего страшного. Не надо только забывать, где мы и кто я.
– Да к черту это! Мне наплевать.
– А мне – нет. Потому что тогда все будет как всегда. Целоваться ведь лезут все, и пьяницы, и скоты. Как будто каждый хочет доказать, что с ним у тебя не так, как с остальными.
– Да, наверно, в этом все дело, – сказал Пруит. – Наверно, именно это им и надо. Прости.
– Не извиняйся. Мне просто не хочется все портить. Сейчас так хорошо. Лучше подвинься. Дай я встану. Подвинься.
Она встала, отошла к умывальнику и улыбнулась Пруиту из угла.
– Пру, – сказала она. – Малыш Пру. Забавный малыш. Хотел меня поцеловать. Прости, малыш.
– Ничего.
– Нет, ты меня правда прости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277