– Мне казалось, у Пруита нет родственников, – удивился Росс.
– А их у него и нет. Но так для всех будет проще. И более того, – Тербер многозначительно посмотрел на Росса, – в списках роты не будет фигурировать убитый дезертир.
– Понимаю, – сказал Росс. – Можете на меня положиться. – Он снова потер лицо. – М-да, хорошенький рапорт получит от меня Делберт. И еще после сегодняшнего разговора. Знаете, возможно, даже к лучшему, что мы избавились от этого Пруита.
– Возможно.
– Вы, наверно, думаете, я бесчувственный сухарь?
– Нет.
– Я отвечаю прежде всего за роту в целом. А не за отдельных людей. И если кто-то один своим поведением ставит под угрозу интересы всей роты, он тем самым опасен и для меня. И я повторяю: я думаю, это даже к лучшему, что мы наконец от него избавились.
– Передо мной вы можете не оправдываться, – сказал Тербер.
– Я должен оправдаться перед собой, – заявил Росс.
– Дело ваше. Но я тут при чем? Если вам так нужно выпустить пар, отмолотите лучше боксерскую грушу.
– Вы, вероятно, считали, что этот Пруит незаурядная личность, да, сержант?
– Нет. Но я считал, что он хороший солдат.
– Судя по вашим рассказам, тот самый случай, – язвительно заметил Росс.
– По-моему, он был ненормальный. Он любил армию. Любить армию могут только ненормальные. Из таких психов, как он, выходят отличные парашютисты-десантники и «коммандос». Будь он повыше ростом, ему бы там было самое место. Он любил армию так, как немногие мужчины любят своих жен. Любить армию до такой степени могут только ненормальные.
– Это правильно, – согласился Росс.
– Во время войны страна дорожит каждым хорошим солдатом. Чем их больше, тем лучше.
– Одним солдатом больше, одним меньше – роли не играет, – устало сказал Росс.
– Вы так думаете?
– В любой войне все решает индустриальная мощь.
– Вот я и говорю, что любить армию может только ненормальный.
– Да, наверное… Ладно. Вы-то скоро уедете, и у вас все останется позади. По крайней мере все это. – Размазывая пыль по грязным щекам, Росс опять потер рукой лицо, потом встал, надел каску и взял свой карабин. – Я пока не ложусь. Мне еще надо съездить на Макапуу, посмотреть, как там дела. Без Карелсена Крибиджу придется туго. Первое время они там попыхтят. Короче, в случае чего, я на Макапуу.
– Будете идти мимо, пришлите сюда Эндерсона или Кларка, пусть сменят меня у коммутатора.
– Кого назначить в первую смену?
– Все равно. Они между собой сами решат. Но Розенбери я хочу поставить последним, он здесь дежурил, пока меня не было.
– Хорошо. – Росс ушел.
Через несколько минут в фургон поднялся ротный горнист Эндерсон. Заспанный и взъерошенный, он вошел в дверь с мрачным видом человека, поставившего на красную масть, когда выпала черная.
– Что, проиграл? – спросил Тербер.
– Надо было заставить его снять колоду, – буркнул Энди. – С Пятницей у меня каждый раз так.
– Сейчас двенадцать. Осталось всего восемь часов. Три часа отдежуришь сам, потом на три часа посадишь Пятницу, а Розенбери – на последние два. Он и так тут весь вечер сидел, пока вы дрыхли. – Тербер встал и взял из угла свою винтовку.
– Понял, старшой. – Энди явно был не в восторге, но куда денешься: пререкаться с Цербером так же бессмысленно, как спорить с папой римским. Особенно когда у Цербера такое настроение. – Старшой…
– Что?
– Это правда насчет Пруита?
– Правда.
– Ну и дела! Сурово. – Энди достал из кармана комикс и уселся перед коммутатором. – Вот уж сурово.
– Да, верно.
Киавы дохнули на него сверху свежим морским воздухом, поздно взошедшая луна еще только поднималась над горами за мысом Коко, и в серебряном свете вся роща казалась одной темной пещерой. С того места, где он стоял, пятнистый мрак рощи круто спускался к ярко освещенному луной плоскому пятачку автостоянки на вершине скалы, откуда они с Карен в тот раз смотрели, как резвились выехавшие на пикник студенты.
Все это было теперь так далеко… Винтовка тяжело оттягивала плечо, и он выбрал наугад одну из проложенных в песке тропинок – с тех пор как рота обосновалась на побережье, тропинки день ото дня становились утоптаннее, глаже и постепенно расползались паутиной по всей роще, петляя между недавно натянутыми палатками, фургоном КП и двумя уборными, стоявшими здесь и раньше. Чистый воздух приятно наполнял легкие и холодил лоб.
Он шагал сквозь рябь лунного света и чувствовал, как внутри у него зреет тяжелая, страшная злоба. Перейдя на другую тропинку, он двинулся к россыпи палаток.
В штабной палатке было темно: Пятница и Розенбери спали. Он снова поменял тропинку и пошел в сторону асфальтированной дороги, за которой чернела палатка вещевого склада.
Там, завесив фонарь одеялом, Пит и Мейлон Старк коротали время за бутылкой, которую Пит привез из Скофилда. В глубине палатки на импровизированном столе – деревянные козлы, сверху положены доски – стоял портативный радиоприемник, и из него неслась танцевальная музыка.
– Да-а, не та теперь рота, и не сравнить, – пьяным голосом мрачно бубнил Старк.
– Заходи, Милт, – гостеприимно сказал Пит и подвинулся на раскладушке. – Мы тут как раз говорим, до чего быстро рота обновилась. Только за последние пару месяцев.
Тербер заметил, что в распечатанной бутылке оставалось еще больше половины. Должно быть, Старк накачался в одиночку раньше и сюда пришел уже тепленький.
– Ерунда! – фыркнул он. – Не быстрее, чем обычно. – Он снял с плеча винтовку, сел рядом с Питом и взял протянутый ему колпачок от фляги, до половины наполненный виски. Залпом выпил и вернул колпачок, чтобы налили еще. – А где Рассел? Я думал, он травит вам про сегодняшнее.
– Он уже ушел, – угрюмо сказал Старк.
– Он сейчас на кухне, – объяснил Пит. – Поварам рассказывает.
– А когда больше некому будет рассказывать? Тогда что он будет делать? – поинтересовался Старк.
– Наверно, запьет, – сказал Пит.
Музыка у них за спиной смолкла, и из приемника раздался голос диктора:
– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках. Да, „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и ушли воевать».
– Чтобы за два месяца от роты ничего не осталось, я такого еще не видел. – В голосе Старка была скорбь.
– Эй, что за сопли? – презрительно бросил Тербер. – Я думал, посидим как люди. Что вы будто на поминках?
– А это, может, и есть поминки, – с вызовом сказал Старк.
– Тогда надо повеселее. Поминать – так уж весело. Что это за дерьмо по радио? Давайте покрутим, поймаем симпатичную музычку. Джаз какой-нибудь или что-нибудь еще.
– Не трогай, – попросил Пит. – Это «Ваши любимые мелодии».
– Чего ты мелешь? Сегодня же понедельник.
– Между прочим, Пруит был моим другом, – запальчиво сказал Старк.
– А это повтор. Специально транслируют из Штатов для военнослужащих, – объяснил Пит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277