– Жюльетта, – обратился он ко мне, – сделай одолжение, покусай куночку этой девчонки, пока я занимаюсь ее задницей. А чтобы ее боль была еще сильнее, вы, Картуш и Дерю, возьмите ее руки и ножом поковыряйте ноготки.
Все происходило в полном соответствии с его указаниями; Фонтанж, безмерно страдавшая Фонтанж, не могла понять, где боль была невыносимее: в изувеченных пальцах, в искусанном до крови влагалище или в прямой кишке, которую долбил чудовищный мужской орган. Мне же кажется, наибольший урон причинила ей содомия; ее вопли, рыдания и стоны достигли предела своих возможностей, и Нуарсей, чрезвычайно возбужденный всем этим, оказался на грани кризиса, поэтому благоразумно покинул пробитую брешь.
– Эй, Жюльетта! – заорал он. – Если бы ты только знала, какой чудный зад у этой сучки, как мне сладостны ее страдания. Я хотел бы, чтобы все демоны ада пришли мне на помощь, и каждый придумал свою неслыханную пытку.
Он перевернул жертву на спину; ее держали наши потаскухи, я раскрыла ее влагалище, и туда стремительно ворвался толстенный, твердый как железо член; в продолжение всего акта в ноздри несчастной совали горящую серу и рвали ей уши. Цветок невинности был сорван и растоптан, хлынула густая кровь, взбесившийся Нуарсей извлек свой окровавленный инструмент, схватил многохвостую плеть с раскаленными на огне наконечниками и начал жесточайшую флагелляцию. Его также пороли две проститутки, он осыпал поцелуями задницы моих лесбиянок, которые умудрились принять удобную для распутника позу, я сосала ему орган и щекотала пальцами анус.
– Признайтесь, ведь нам здесь тепло и уютно, – сказал он через несколько минут, – а вот жуткий холод за окном подал мне замечательную идею.
Мы вчетвером надели на себя теплые зимние вещи и вывели нагую Фонтанж за ворота. Перед замком был большой, облицованный мрамором бассейн, в ту пору покрытый льдом, на который вытолкнули девушку. Картуш и Дерю, держа в руках тяжелые кнуты и пороховые ракеты-шутихи, стали по разные стороны бассейна возле самого его края, мы с Нуарсеем расположились чуть поодаль, и я накрыла его член своей теплой ладонью. Девушку заставили кататься по льду: когда она приближалась к кромке, ее подгоняли кнутом, когда она удалялась, в нее бросали подожженные ракеты, и они с веселым треском разрывались у нее под ногами. Мы долго любовались захватывающим зрелищем, а бедняжка носилась по звенящему от мороза льду, смешно подпрыгивала, увертываясь от ракет, падала и снова вставала.
– Что такое?! – вскричал возмущенный Нуарсей, заметив, что совершая шестой круг, Фонтанж не претерпела никакого урона. – Что я вижу! Наша стерва блаженствует!
Но в следующее мгновение к вящему удовольствию злодея взрыв разнес в клочья одну из ее грудей, она споткнулась и упала, сломав руку.
– Ну вот, это уже лучше, – удовлетворенно пробурчал Нуарсей.
Фонтанж притащили обратно в замок в бессознательном состоянии, быстро привели в чувство и, чтобы подготовить к дальнейшему употреблению, перевязали раны.
Тем временем сцена была готова для новых оргий. Нуарсей захотел, чтобы меня ласкала моя маленькая Марианна, а сам начал покрывать мерзкими похотливыми поцелуями по-детски трогательные ягодицы ребенка.
– Эта штука обещает вырасти в превосходнейший зад, Жюльетта, – сказал он мне, – она уже сейчас очень сильно воспламеняет меня.
Хотя девочке было всего лишь семь лет, порочный Нуарсей слегка, как бы для пробы, поводил своим гигантским членом по очаровательной в своей наготе и беззащитности расщелинке, потом вдруг оставил Марианну и набросился на Эфорба; он вонзил в него свою шпагу по самый эфес и, задыхаясь от ярости, крикнул мне, чтобы я раздавила мальчику яички. Наверное, не существует на свете боли, какую испытал несчастный, но и это было еще не все: Нуарсей отошел в сторону и приказал помощникам выпороть сына. Один из них работал плетью, второй содомировал бесчувственное тело мальчика, я же – таково было желание отца, – взяла бритву и в один момент срезала по самый корень детские гениталии. Нуарсей во все глаза смотрел на эту операцию и впивался губами и зубами в ягодицы Теодоры.
– Настал твой черед сношаться, Жюльетта, – хрипло произнес он, когда закончилась очередная сцена.
Я пребывала в состоянии ужасного возбуждения, и все мое тело в тот момент жаждало только совокупления. Оба головореза зажали меня с двух сторон: один вломился в мое влагалище, второй пристроился в задней пещерке; Нуарсей переходил от одного к другому, по очереди содомировал их, а проститутки нещадно пороли его. Увидев, что мое продолжительное извержение подошло к концу, злодей указал палачам на Фонтанж и сказал:
– Делайте с ней, что хотите, лишь бы она страдала как можно сильнее, пока вы развлекаетесь с ней.
Разбойники за одну минуту с таким усердием обработали девочку, что она снова потеряла сознание.
– Погодите, – засуетился Нуарсей, – не могу же я упустить такой момент.
Пока он содомировал несчастную нашу жертву, я удивила его неожиданным всплеском жестокости: посредством скальпеля я ловко вырвала правый глаз своей подопечной. Этот чудовищный поступок переполнил чашу терпения Нуарсея, к тому же настолько сильной была болевая реакция Фонтанж, настолько судорожно сжались все ее мышцы, что развратник сбросил свое семя в самых недрах ее прямой кишки.
– Теперь пойдем со мной, моя драгоценная, – заявил он и потащил изувеченную девушку, которая едва держалась на ногах, в соседнюю комнату. Я последовала за ними.
– Смотри, – он ткнул пальцем в стол, на котором грудой лежали золотые монеты – пятьсот тысяч франков, принадлежавшие несчастной девушке, – смотри на свое приданое; мы оставили тебе один глаз, чтобы ты могла лицезреть это богатство, чтобы почувствовала себя еще несчастнее, ибо эти деньги не твои. Знай, стерва, что я мечтаю увидеть, как ты сдохнешь в нищете, я сделаю так, что ты никогда не сможешь пожаловаться на свою судьбу, после того, как мы отпустим тебя на свободу. Потрогай, – продолжал он, подталкивая ее к столу, – потрогай эти сверкающие кружочки, это золото, оно твое, но ты никогда его не получишь. Пощупай его, шлюха, я хочу, чтобы ты ощутила его в своих пальчиках; ну вот, а теперь эти бесполезные органы тебе больше не нужны, – С этими словами монстр положил обе руки на чурбаки для разделки мяса, крепко привязал их и совершил с ней третий, на сей раз последний, акт содомии, во время которого я большим топором отрубила ей кисти… Затем, не мешкая, остановила кровь и перевязала обрубки. После чего, продолжая содомию, монстр своими руками раскрыл жертве рот, заставил высунуть Язык, я ухватила его щипцами, вытащила еще больше и отрезала… Операция завершилась тем, что я выколола оставшийся глаз, и Нуарсея потряс чудовищной силы оргазм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179