) Ну конечно, я вижу это по вашим лицам! Ладно, доставайте нож, бередите мою рану: что еще вам известно?
Клервиль: – Только то, что ваша жена – чудовище; она действовала из ненависти к вам, и вы должны наказать ее по всей строгости закона.
Фердинанд: – Но скажите честно, вы на самом деле не знаете, кто украл мои сокровища?
Жюльетта и Клервиль (одновременно): – Клянемся, что не знаем!
Фердинанд: – Тогда пусть она сгниет в каземате, пусть умрет там от голода и отчаяния… А вы, милые дамы, простите меня за мои подозрения. Они несправедливы, и я еще раз прошу вас простить меня.
Жюльетта: – Сир, тем не менее эти подозрения у вас возникли, и после вашего ухода нам придется немедленно покинуть ваше королевство.
Фердинанд: – Покинуть мое королевство? Нет, нет, умоляю вас, как это можно, особенно теперь, когда я избавился от этой страшной женщины… Теперь я чувствую себя совершенно свободным, и мы с вами можем творить большие дела…
Жюльетта: – Ваша свобода, сир, не принесет нам успокоения. Безвозвратно ушел мир из души двух приличных женщин, честь которых запятнала гнусная клевета.
Фердинанд: – Но я же больше не подозреваю ни одну из вас. (Он упал на колени.) Не покидайте меня, я не смогу без вас жить, я никогда не утешусь, если потеряю и вас.
Клервиль: – А сколько взяли у вас воры?
Фердинанд: – Сорок миллионов, половину моих богатств. Преступница уверяет, что она обещала сообщникам отдать все, но в последний момент не осмелилась сделать меня нищим.
– Какая наглая тварь! – взорвалась я, правда, возмущение мое было вызвано тем, что Шарлотта обманула меня таким бессовестным образом. – Чудовище! Гнусное чудовище! Устроить такую подлость лучшему из мужей! Человеку, который безумно любил ее, который во всем отказывал себе ради ее прихотей! Какая черная неблагодарность! За это самое суровое наказание будет слишком мягким.
В этот момент в комнату вошли Элиза и Раймонда, разодетые как богини, и принесли шоколад его величеству. До сих пор Фердинанд ни разу не видел моих девушек.
– Это еще что за красотки? – спросил он, и глаза его заблестели.
– Наши камеристки, – ответила я.
– Почему же вы не представили их мне раньше?
– Мы не думали, что они могут вам понравиться.
Распутник вмиг позабыл и узницу, и ее преступление и пожелал тут же позабавиться с девушками. Ввиду сложившихся обстоятельств такое желание следовало удовлетворить немедленно. Перед Фердинандом открылась дверь будуара, он удалился туда вместе с обеими служанками и вышел только два часа спустя после того, как довел обеих до изнеможения.
– Вы мои лучшие друзья, – заявил он, прощаясь, – и я прошу вас не бросать меня. Давайте забудем это досадное недоразумение, отныне я буду считать вас образчиками невинности и верности.
С тем он ушел из нашего дома.
Если бы монарх Неаполя не был таким слабовольным человеком, королеву Шарлотту отравили бы в тот же день; мы предоставили Фердинанду достаточно доказательств, но разве был способен на решительные действия этот болван? Словом, он не сделал ничего подобного. Новость о заточении королевы разнеслась по всей Европе, но так и остались непонятными причины ее неожиданного ареста, а затем и скорого освобождения. Мы же, не дожидаясь исхода этого дела, готовились к отступлению. Трофеи наши оказались громоздкими и тяжелыми: мы приобрели несколько старинных бюстов, мозаичных панно, античных мраморных безделушек и образцов камней из Везувия, набили ими ящики, а в самом низу, на дне, спрятали золото. Прежде чем заколачивать ящики, мы попросили короля проверить наш багаж; он отказался, и наша длинная кавалькада тронулась в путь: на десяти повозках ехали наши вещи, в одном экипаже – наша свита, в другом – мы с Клервиль. Перед отъездом мы зашли к Фердинанду попрощаться, и он опять долго уговаривал нас не уезжать, а когда понял, что это бесполезно, выдал нам паспорта для пересечения границ своего королевства.
В тот же вечер мы были в Капуе, а неделю спустя – в Риме, куда добрались без всяких хлопот и приключений. Только тогда Клервиль известила брата о своем намерении ехать вместе со мной во Францию, где она намеревалась обосноваться до конца жизни. Она просила его также переехать в Париж, но Бризатеста не мог оставить свое ремесло и несмотря на то, что скопил к этому времени большое состояние, он торжественно заявил, что твердо намерен умереть с пистолетом в руке.
– Пусть будет так, – сказала Клервиль. – Я предпочитаю тебя, Жюльетта. Мы больше никогда не расстанемся – такова моя воля.
Я заключила подругу в объятия и поклялась ей, что у нее не будет повода раскаяться в своем решении. Увы, давая это обещание, я так мало знала о капризах судьбы, чьи звезды уже начинали тревожно мерцать над нашими головами.
Продолжая свое путешествие, мы доехали до Анконы, где, воспользовавшись чудной погодой, гуляли в порту, когда заметили высокую даму лет сорока пяти, которая пристально смотрела на нас.
– Ты не узнаешь эту женщину? – спросила меня Клервиль.
Я обернулась и всплеснула руками.
– Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша парижская колдунья! Ну конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и сердечно поприветствовала нас.
– Какой сюрприз! – удивилась Клервиль, вновь встретив ту, которая пять лет тому назад предсказала ей скорую смерть. – Какими судьбами вы оказались в этом городе?
– Пойдемте ко мне, – вместо ответа сказала Дюран, все еще красивая, несмотря на свои годы, – хотя эти люди не понимают нашего языка, лучше побеседовать в спокойной обстановке.
Мы пришли в роскошную гостиницу и, усадив нас, она заговорила:
– Я буду очень рада познакомить вас с одной выдающейся женщиной, одной из самых необыкновенных, каких только рождала Природа.
– Кого вы имеете в виду? – спросила Клервиль.
– Сестру императрицы, тетку королевы Неаполитанской, личность, совершенно вам неизвестную. Еще в самом нежном возрасте принцесса Кристина – так зовут эту даму – обнаружила наклонности к такому невероятному распутству, что отец посчитал ее неисправимой. Видя, что ее распущенность возрастает с каждым днем и годом, он счел за благо купить для нее остров в Далмации, у побережья Адриатического моря; выделил ей огромное содержание и отдал остров под протекторат Венецианской республики, которая специальным договором признала ее права творить в своих владениях все, что ей вздумается. Кристина получила свое крохотное королевство в шестнадцатилетнем возрасте, сейчас ей сорок лет, и она с тех пор ведет веселую и разгульную жизнь. Но я не стану больше рассказывать о ней, лучше мы отправимся на ее остров. Весь путь займет у нас два дня. Ну и как, вы согласны?
– Разумеется, – ответила я за себя и за свою подругу, – ведь цель нашего путешествия – познакомиться с обычаями и моральными принципами людей, поэтому мы не хотим упускать такую возможность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179