Сара уныло поплелась по тропинке, огибающей дом. Какая женщина, удивлялась она, поставит свою личную неприязнь превыше благополучия дочери?
Мысленно Сара воспроизвела образ, над которым трудился Джек. Он поместил Джоанну внутри зеркальной призмы, как бы расколов личность преломленным светом. Получилось потрясающее изображение сбитого с толку человека, где одинокая сущность отражалась и множилась в огромном количестве зеркал, которые шли по краю картины. Сара спросила, что это значит.
- Джоанна, какой она хочет казаться. Красивая, обожаемая, перед которой преклоняются.
Сара показала на образы в призме:
- А вот это?
- Ее сущность, которую она подавляет при помощи наркотиков, - ответил Джек. - Безобразная, нелюбимая женщина, отвергнутая матерью, мужем и дочкой. Все в ее жизни - иллюзия, отсюда и зеркало.
- Грустно.
- Ох, не вздумай со мной сентиментальничать, Сара, да и с ней тоже. Джоанна - самая зацикленная на себе женщина из всех, кого я знаю. Наверное, таковы большинство наркоманов. Она говорит, что Рут отталкивает ее. Вздор. Наоборот, Джоанна отдалилась от дочери, потому что Рут плакала каждый раз, когда она брала ее на руки. Это был замкнутый круг. Чем больше малышка плакала, тем меньше Джоанна любила ее. Еще она утверждает, что Стивен отверг ее, так как ему претила беременность, и тут же признается, что с отвращением смотрела, как он возится с дочкой. Думаю, она первая отвергла мужа.
- Но почему? Должна же быть какая-то причина.
- Подозреваю, тут все просто. Единственный человек, кого Джоанна способна любить, - это она сама, а так как округлившийся живот сделал ее менее привлекательной в собственных глазах, то она и обиделась на двух повинных в том людей. То есть на мужа и на ребенка. Готов биться об заклад, что именно ей претила беременность.
- Так просто ничего не бывает, Джек. Наверняка все гораздо серьезнее. Недолеченная послеродовая депрессия. Глубокое расстройство личности на основе нарциссизма. Даже шизофрения. Может, Матильда была права, и Джоанна на самом деле психически неуравновешенная.
- Может, и так. Только в этом случае винить нужно саму Матильду. Подозреваю, она подыгрывала спектаклям Джоанны. - Он показал на картину. - Когда я сказал, что все в ее жизни иллюзия, я имел в виду фальшь и обман. Это фантазия, в которую она хочет, чтобы ты поверила. Однако я на девяносто девять процентов уверен, что Джоанна сама в нее не верит. - Джек ткнул пальцем в центральный треугольник призмы, в котором пока ничего не было. - Вот где будет реальная Джоанна, в единственном зеркале, которое не в состоянии отразить ее стилизованный образ самой себя.
«Умно, - подумала Сара. - Но правда ли это?»
- А какова реальная Джоанна? Джек посмотрел на портрет.
- Предполагаю, чрезвычайно жестокая, - медленно произнес он, - очень жестокая, особенно когда хочет добиться своего.
Дверь кухни была закрыта, но ключ, который Матильда прятала под третьим цветочным горшком справа, лежал на месте. Сара с триумфальным возгласом схватила его и вставила в замок. Только когда она открыла дверь и вынула ключ, чтобы положить его на кухонный стол, то задумалась: а сказал ли кто-нибудь полиции, что доступ в «Кедровый дом» очень прост, если знать о существовании ключа под цветочным горшком? Сама она точно никому не говорила; Сара совсем забыла о ключе, пока необходимость его использовать не пробудила память. До этого она брала ключ только однажды, несколько месяцев назад, когда артрит Матильды настолько обострился, что она не могла подняться с кресла, чтобы открыть дверь.
Сара осторожно положила ключ на стол и посмотрела на него. Интуиция подсказывала, что именно убийца последним использовал ключ, и не нужно быть Эйнштейном, чтобы догадаться: если на ключе и оставались отпечатки пальцев, она их только что уничтожила.
- Боже мой! - произнесла она с чувством.
- Как вы смеете входить в мой дом без спроса! - проговорила Джоанна требовательным тоном из коридора.
Но встретивший ее взгляд Сары был настолько свирепым, что Джоанна отступила на шаг назад.
- Может, хватит строить из себя гранд даму? - резко бросила Сара. - Мы тут по уши в дерьме, а вы только и делаете, что настаиваете на своем жалком достоинстве.
- Перестаньте нецензурно выражаться. Я не переношу грубиянов. Вы еще похлеще Рут, а у нее рот как помойка. Вы не леди. Не понимаю, как моя мать общалась с вами.
Сара глубоко вздохнула.
- В каком веке вы живете, Джоанна? И кто, по-вашему, леди? Некто вроде вас, тот, кто за всю жизнь палец о палец не ударил, но считает, что вправе давать оценку другим только потому, что не позволяет себе ругаться? - Она покачала головой. - По-моему, нет. Величайшая леди из всех, кого я знаю, - семидесятилетняя кокни, работающая с бродягами в Лондоне и ругающаяся как сапожник. Откройте глаза. Вклад, который вы приносите в общество, - вот что вызывает уважение, а не упрямая приверженность давно устаревшим принципам женской непорочности. Эти принципы умерли в тот день, когда женщины обнаружили, что они вовсе не приговорены к бесконечной беременности и воспитанию детей.
Губы Джоанны превратились в две тонкие ниточки.
- Как вы вошли?
Сара кивнула в сторону стола:
- Я воспользовалась ключом, который лежал под цветочным горшком.
Джоанна нахмурилась:
- Каким еще ключом?
- Вот этим, и вам лучше до него не дотрагиваться. Уверена, что убийца вашей матери, кто бы он ни был, тоже знал о ключе. Я могу воспользоваться телефоном? Нужно позвонить в полицию. - Она прошла мимо Джоанны в холл. - Кроме того, мне надо позвонить Джеку и предупредить, что я задержусь. Вы не против? Все равно за телефон будут платить из наследства вашей матери.
Джоанна последовала за доктором.
- Конечно же, я против. Вы не имеете права врываться сюда. Это мой дом, и я не хочу вас здесь видеть.
- Отнюдь, - бросила Сара, снимая трубку телефона. - По завещанию вашей матери «Кедровый дом» принадлежит мне. - Она полистала записную книжку в поисках телефона Купера. - И вы находитесь здесь только потому, что я не стала выселять вас. - Сара поднесла трубку к уху и набрала номер полиции Лирмута, наблюдая за Джоанной. - Однако я начинаю склоняться к обратному. Если честно, не вижу причин оказывать вам больше сочувствия, чем вы оказываете собственной дочери... Сержанта Купера, пожалуйста. Передайте, что звонит доктор Блейкни по срочному делу. Я в «Кедровом доме», в Фонтвилле. Да, подожду. - Она прикрыла рукой телефонную трубку. - Я хочу, чтобы вы пошли ко мне домой и поговорили с дочерью. Джек и я делаем все возможное, но мы не можем заменить вас. Рут нужна мать.
Уголок рта Джоанны еле заметно подрагивал от тика.
- Меня возмущает вмешательство в дела, которые вас не касаются. Рут вполне способна сама о себе позаботиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Мысленно Сара воспроизвела образ, над которым трудился Джек. Он поместил Джоанну внутри зеркальной призмы, как бы расколов личность преломленным светом. Получилось потрясающее изображение сбитого с толку человека, где одинокая сущность отражалась и множилась в огромном количестве зеркал, которые шли по краю картины. Сара спросила, что это значит.
- Джоанна, какой она хочет казаться. Красивая, обожаемая, перед которой преклоняются.
Сара показала на образы в призме:
- А вот это?
- Ее сущность, которую она подавляет при помощи наркотиков, - ответил Джек. - Безобразная, нелюбимая женщина, отвергнутая матерью, мужем и дочкой. Все в ее жизни - иллюзия, отсюда и зеркало.
- Грустно.
- Ох, не вздумай со мной сентиментальничать, Сара, да и с ней тоже. Джоанна - самая зацикленная на себе женщина из всех, кого я знаю. Наверное, таковы большинство наркоманов. Она говорит, что Рут отталкивает ее. Вздор. Наоборот, Джоанна отдалилась от дочери, потому что Рут плакала каждый раз, когда она брала ее на руки. Это был замкнутый круг. Чем больше малышка плакала, тем меньше Джоанна любила ее. Еще она утверждает, что Стивен отверг ее, так как ему претила беременность, и тут же признается, что с отвращением смотрела, как он возится с дочкой. Думаю, она первая отвергла мужа.
- Но почему? Должна же быть какая-то причина.
- Подозреваю, тут все просто. Единственный человек, кого Джоанна способна любить, - это она сама, а так как округлившийся живот сделал ее менее привлекательной в собственных глазах, то она и обиделась на двух повинных в том людей. То есть на мужа и на ребенка. Готов биться об заклад, что именно ей претила беременность.
- Так просто ничего не бывает, Джек. Наверняка все гораздо серьезнее. Недолеченная послеродовая депрессия. Глубокое расстройство личности на основе нарциссизма. Даже шизофрения. Может, Матильда была права, и Джоанна на самом деле психически неуравновешенная.
- Может, и так. Только в этом случае винить нужно саму Матильду. Подозреваю, она подыгрывала спектаклям Джоанны. - Он показал на картину. - Когда я сказал, что все в ее жизни иллюзия, я имел в виду фальшь и обман. Это фантазия, в которую она хочет, чтобы ты поверила. Однако я на девяносто девять процентов уверен, что Джоанна сама в нее не верит. - Джек ткнул пальцем в центральный треугольник призмы, в котором пока ничего не было. - Вот где будет реальная Джоанна, в единственном зеркале, которое не в состоянии отразить ее стилизованный образ самой себя.
«Умно, - подумала Сара. - Но правда ли это?»
- А какова реальная Джоанна? Джек посмотрел на портрет.
- Предполагаю, чрезвычайно жестокая, - медленно произнес он, - очень жестокая, особенно когда хочет добиться своего.
Дверь кухни была закрыта, но ключ, который Матильда прятала под третьим цветочным горшком справа, лежал на месте. Сара с триумфальным возгласом схватила его и вставила в замок. Только когда она открыла дверь и вынула ключ, чтобы положить его на кухонный стол, то задумалась: а сказал ли кто-нибудь полиции, что доступ в «Кедровый дом» очень прост, если знать о существовании ключа под цветочным горшком? Сама она точно никому не говорила; Сара совсем забыла о ключе, пока необходимость его использовать не пробудила память. До этого она брала ключ только однажды, несколько месяцев назад, когда артрит Матильды настолько обострился, что она не могла подняться с кресла, чтобы открыть дверь.
Сара осторожно положила ключ на стол и посмотрела на него. Интуиция подсказывала, что именно убийца последним использовал ключ, и не нужно быть Эйнштейном, чтобы догадаться: если на ключе и оставались отпечатки пальцев, она их только что уничтожила.
- Боже мой! - произнесла она с чувством.
- Как вы смеете входить в мой дом без спроса! - проговорила Джоанна требовательным тоном из коридора.
Но встретивший ее взгляд Сары был настолько свирепым, что Джоанна отступила на шаг назад.
- Может, хватит строить из себя гранд даму? - резко бросила Сара. - Мы тут по уши в дерьме, а вы только и делаете, что настаиваете на своем жалком достоинстве.
- Перестаньте нецензурно выражаться. Я не переношу грубиянов. Вы еще похлеще Рут, а у нее рот как помойка. Вы не леди. Не понимаю, как моя мать общалась с вами.
Сара глубоко вздохнула.
- В каком веке вы живете, Джоанна? И кто, по-вашему, леди? Некто вроде вас, тот, кто за всю жизнь палец о палец не ударил, но считает, что вправе давать оценку другим только потому, что не позволяет себе ругаться? - Она покачала головой. - По-моему, нет. Величайшая леди из всех, кого я знаю, - семидесятилетняя кокни, работающая с бродягами в Лондоне и ругающаяся как сапожник. Откройте глаза. Вклад, который вы приносите в общество, - вот что вызывает уважение, а не упрямая приверженность давно устаревшим принципам женской непорочности. Эти принципы умерли в тот день, когда женщины обнаружили, что они вовсе не приговорены к бесконечной беременности и воспитанию детей.
Губы Джоанны превратились в две тонкие ниточки.
- Как вы вошли?
Сара кивнула в сторону стола:
- Я воспользовалась ключом, который лежал под цветочным горшком.
Джоанна нахмурилась:
- Каким еще ключом?
- Вот этим, и вам лучше до него не дотрагиваться. Уверена, что убийца вашей матери, кто бы он ни был, тоже знал о ключе. Я могу воспользоваться телефоном? Нужно позвонить в полицию. - Она прошла мимо Джоанны в холл. - Кроме того, мне надо позвонить Джеку и предупредить, что я задержусь. Вы не против? Все равно за телефон будут платить из наследства вашей матери.
Джоанна последовала за доктором.
- Конечно же, я против. Вы не имеете права врываться сюда. Это мой дом, и я не хочу вас здесь видеть.
- Отнюдь, - бросила Сара, снимая трубку телефона. - По завещанию вашей матери «Кедровый дом» принадлежит мне. - Она полистала записную книжку в поисках телефона Купера. - И вы находитесь здесь только потому, что я не стала выселять вас. - Сара поднесла трубку к уху и набрала номер полиции Лирмута, наблюдая за Джоанной. - Однако я начинаю склоняться к обратному. Если честно, не вижу причин оказывать вам больше сочувствия, чем вы оказываете собственной дочери... Сержанта Купера, пожалуйста. Передайте, что звонит доктор Блейкни по срочному делу. Я в «Кедровом доме», в Фонтвилле. Да, подожду. - Она прикрыла рукой телефонную трубку. - Я хочу, чтобы вы пошли ко мне домой и поговорили с дочерью. Джек и я делаем все возможное, но мы не можем заменить вас. Рут нужна мать.
Уголок рта Джоанны еле заметно подрагивал от тика.
- Меня возмущает вмешательство в дела, которые вас не касаются. Рут вполне способна сама о себе позаботиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88