Макияжа на лице не было. На одной ноге, на голой лодыжке, поблескивал золотой инкрустированный браслет.
– Ну и что вы думаете обо мне? – спросила она.
– Думаю, что еще рано что-либо говорить, – ответил Юджи.
– Разве? А я кое-что думаю о вас.
– Что вы имеете в виду?
Ивэн вздернула подбородок: и задорно ответила:
– Думаю, что вы предпочтете: поразвлечься со мной или же посидеть с другом Вакарэ?
– Вопрос довольно бесцеремонный.
– Вакарэ хочет видеться с вами.
– Да, я знаю.
– Неужели знаете?
– Разве вас это удивляет?
Она продолжала пристально разглядывать его.
Юджи спросил:
– А где Нишицу-сан? Я пришел на встречу с ним.
– Вы пришли в храм Запретных грез, – заметила Ивэн. – Кроме того, вы пьяны. Поэтому вам лучше побыть со мной, а не с Нишицу-сан, не так ли?
Она сбросила с себя блузку и придвинулась к нему, голая по пояс. Затем закинула ему за талию ноги, приподнялась и зашептала на ухо:
– Я люблю иметь мужчину, когда у меня руки связаны на затылке.
Юджи онемел от изумления. Вообще-то она права: он, конечно, пьян и не может говорить с Нишицу. Какой же он дурак, что согласился с безумным планом Вакарэ проникнуть в общество Черного клинка. Но ведь когда они говорили, им казалось, что это легко сделать, более того, даже забавно. А вот теперь реальность оказалась непосильной тяжестью, навалившейся на грудь. Он и впрямь испугался "Тошин Куро Косай" и встречи с Нишицу. Вот он пришел в храм Запретных грез и ни минуты не сомневается в том, что ему вместе с Вакарэ никак не удастся устранить Нишицу и нынешнее руководство общества.
– Я люблю, когда ноги у меня немеют и я не могу даже пошевелить ступнями, а единственное, что могу, – поднимать и опускать грудь и ворочаться под тобой, – шептала Ивэн, извиваясь на нем.
Юджи не мог устоять перед ее соблазнами и поневоле стал возбуждаться. Может, из-за того, что он перебрал виски и пива, или же опять-таки из-за сильного страха перед Нишицу, но он перестал вдруг владеть собой и чувствовал себя как приговоренный к смерти перед казнью. Во всяком случае, член у него поднялся и затвердел, словно железный.
Почувствовав это, Ивэн принялась напевать ему в ухо, закрыв глаза:
– О-о, вот это я люблю больше всего. Слившись воедино, мы сможем лучше ощутить все тонкости, вспомнить все, что хотим. – Распахнув его рубашку, она принялась тереться сосками о его грудь. – Ты ведь пришел сюда и ради меня? – С этими словами она принялась слегка покусывать его острыми белыми зубками.
Может ли человек из-за сильного страха терять голову? Юджи не мог ответить на этот вопрос, единственное он знал наверняка: он хочет целиком раствориться в Ивэн. Сняв с нее шелковую юбку, он принялся обматывать все ее тело темно-красным шнуром, пока она не превратилась в подобие прекрасной скульптуры. Он натянул шнур потуже, руки ее невольно закинулись за спинку металлического стула, а ягодицы приподнялись над матрасом.
– О-о! – только и могла произнести Ивэн, не в силах двигаться, лишь грудь ее судорожно поднималась и опускалась. Тело ее покрылось испариной, поблескивавшей в тех местах, куда попадал солнечный луч.
Юджи словно окаменел и не мог сделать ни шагу. Прогнувшись, он тесно прижался к ней, мышцы у него задрожали и содрогнулись. Он с наслаждением вдохнул ее запах, она благоухала, подобно большому трепещущему цветку, с которого он обрывал набухшие от влаги лепестки.
Легко и плавно вошел он в ее теплую плоть и почувствовал, как дрожат у нее бедра, увидел сокращающиеся мышцы живота. Волна восторга, который он редко испытывал, накрыла его с головы до ног, обдав жаром кожу и воспламенив разум. У него как бы открылось второе зрение. Он увидел самого себя в образе марионетки в клоунской маске с заумной физиономией, пляшущего под дергающимися веревочками. А дергал их сверху не кто иной, как Нишицу. Но как только он стал вглядываться попристальнее, веревочки перешли от Нишицу к кому-то еще, стоящему рядом в тени. Но к кому? Этого он не смог разобрать.
Юджи тяжело задышал, растянувшись поперек тела Ивэн и погрузившись в нее, а в следующий момент его подхватил стремительный пенящийся поток и он, не в силах сдержаться, вцепился зубами в ее плечо и ощутил на губах соленость пота и сладость ее крови.
Не менее острое наслаждение Юджи ощутил, когда принялся разматывать шнур и стал наблюдать, как постепенно обнажается белое тело Ивэн, вызывая в его воображении собственный образ в виде марионетки, но пляшущей на сей раз под рукой Минако – его матери, а не Нишицу.
Юджи пристально вглядывался в светло-шоколадные глаза Ивэн. Кровь в его жилах почти остановилась, тело покрылось гусиной кожей, и он весь задрожал.
– Что происходит? – шепнул он.
– Не бойся.
– А я и не боюсь. – Он говорил неправду и видел, что она знает это. – У меня такие тревожные видения.
– Это я показываю тебе мир в истинном свете.
Он даже невольно отпрянул. Хотя Ивэн и сидела почти неподвижно, ему показалось все же, что она вдруг выхватила кинжал и приставила к его горлу.
Ивэн ласково погладила его по щекам.
– Тебе хочется правды, – сказала она, – и я дала тебе возможность познать ее. Да, это твоя мать манипулирует твоей жизнью уже много лет.
– Твой облик чем-то напоминает облик Ханы, – произнес он скорее себе, чем ей. – Что касается видений, то мне пока нечем подтвердить их. Эти картинки внушила мне ты, и я совсем не уверен, что все так и есть на самом деле. – Он приподнялся и сел. – По сути дела, все было подстроено: Вакарэ напоил меня, приволок сюда и в последнюю минуту куда-то смылся. Ты же показываешь мне фальшивую картину бытия, частицу плана Нишицу привлечь меня на его сторону.
Ивэн лишь печально улыбнулась и ответила:
– Ты же сам видел, как разворачивались события, я показывала тебе совершенно точную картину. И что бы я сейчас ни сказала, мои слова тебя не убедят. Хочу попросить лишь об одном – чтобы ты не забывал то, что я показала тебе.
– Мне нужно идти, – сказал Юджи.
Из-за своего неосторожного и необдуманного поступка он чувствовал себя явно не в своей тарелке, но Ивэн не разделяла его страданий.
– Да ты такой же, как и все остальные, – грустно заметила она. – Теперь ты видишь, почему я одинока, почему я вынуждена скрываться здесь? Кому захочется общаться со мной, умеющей читать чужие мысли?
Услышав такое, Юджи даже перестал одеваться.
– Нет, ты ошибаешься, – сказал он. – Я знаю, что значит чувствовать себя одиноким. Моя единоутробная сестра Хана стала одинокой, как и ты, из-за своей способности ясновидения, она стала одинокой здесь, в храме Запретных грез. – Он взял ее за руку. – Я понимаю все, что происходит с тобой.
Ивэн опустилась перед ним на колени, ее рука, невесомая будто перышко, покоилась в его руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
– Ну и что вы думаете обо мне? – спросила она.
– Думаю, что еще рано что-либо говорить, – ответил Юджи.
– Разве? А я кое-что думаю о вас.
– Что вы имеете в виду?
Ивэн вздернула подбородок: и задорно ответила:
– Думаю, что вы предпочтете: поразвлечься со мной или же посидеть с другом Вакарэ?
– Вопрос довольно бесцеремонный.
– Вакарэ хочет видеться с вами.
– Да, я знаю.
– Неужели знаете?
– Разве вас это удивляет?
Она продолжала пристально разглядывать его.
Юджи спросил:
– А где Нишицу-сан? Я пришел на встречу с ним.
– Вы пришли в храм Запретных грез, – заметила Ивэн. – Кроме того, вы пьяны. Поэтому вам лучше побыть со мной, а не с Нишицу-сан, не так ли?
Она сбросила с себя блузку и придвинулась к нему, голая по пояс. Затем закинула ему за талию ноги, приподнялась и зашептала на ухо:
– Я люблю иметь мужчину, когда у меня руки связаны на затылке.
Юджи онемел от изумления. Вообще-то она права: он, конечно, пьян и не может говорить с Нишицу. Какой же он дурак, что согласился с безумным планом Вакарэ проникнуть в общество Черного клинка. Но ведь когда они говорили, им казалось, что это легко сделать, более того, даже забавно. А вот теперь реальность оказалась непосильной тяжестью, навалившейся на грудь. Он и впрямь испугался "Тошин Куро Косай" и встречи с Нишицу. Вот он пришел в храм Запретных грез и ни минуты не сомневается в том, что ему вместе с Вакарэ никак не удастся устранить Нишицу и нынешнее руководство общества.
– Я люблю, когда ноги у меня немеют и я не могу даже пошевелить ступнями, а единственное, что могу, – поднимать и опускать грудь и ворочаться под тобой, – шептала Ивэн, извиваясь на нем.
Юджи не мог устоять перед ее соблазнами и поневоле стал возбуждаться. Может, из-за того, что он перебрал виски и пива, или же опять-таки из-за сильного страха перед Нишицу, но он перестал вдруг владеть собой и чувствовал себя как приговоренный к смерти перед казнью. Во всяком случае, член у него поднялся и затвердел, словно железный.
Почувствовав это, Ивэн принялась напевать ему в ухо, закрыв глаза:
– О-о, вот это я люблю больше всего. Слившись воедино, мы сможем лучше ощутить все тонкости, вспомнить все, что хотим. – Распахнув его рубашку, она принялась тереться сосками о его грудь. – Ты ведь пришел сюда и ради меня? – С этими словами она принялась слегка покусывать его острыми белыми зубками.
Может ли человек из-за сильного страха терять голову? Юджи не мог ответить на этот вопрос, единственное он знал наверняка: он хочет целиком раствориться в Ивэн. Сняв с нее шелковую юбку, он принялся обматывать все ее тело темно-красным шнуром, пока она не превратилась в подобие прекрасной скульптуры. Он натянул шнур потуже, руки ее невольно закинулись за спинку металлического стула, а ягодицы приподнялись над матрасом.
– О-о! – только и могла произнести Ивэн, не в силах двигаться, лишь грудь ее судорожно поднималась и опускалась. Тело ее покрылось испариной, поблескивавшей в тех местах, куда попадал солнечный луч.
Юджи словно окаменел и не мог сделать ни шагу. Прогнувшись, он тесно прижался к ней, мышцы у него задрожали и содрогнулись. Он с наслаждением вдохнул ее запах, она благоухала, подобно большому трепещущему цветку, с которого он обрывал набухшие от влаги лепестки.
Легко и плавно вошел он в ее теплую плоть и почувствовал, как дрожат у нее бедра, увидел сокращающиеся мышцы живота. Волна восторга, который он редко испытывал, накрыла его с головы до ног, обдав жаром кожу и воспламенив разум. У него как бы открылось второе зрение. Он увидел самого себя в образе марионетки в клоунской маске с заумной физиономией, пляшущего под дергающимися веревочками. А дергал их сверху не кто иной, как Нишицу. Но как только он стал вглядываться попристальнее, веревочки перешли от Нишицу к кому-то еще, стоящему рядом в тени. Но к кому? Этого он не смог разобрать.
Юджи тяжело задышал, растянувшись поперек тела Ивэн и погрузившись в нее, а в следующий момент его подхватил стремительный пенящийся поток и он, не в силах сдержаться, вцепился зубами в ее плечо и ощутил на губах соленость пота и сладость ее крови.
Не менее острое наслаждение Юджи ощутил, когда принялся разматывать шнур и стал наблюдать, как постепенно обнажается белое тело Ивэн, вызывая в его воображении собственный образ в виде марионетки, но пляшущей на сей раз под рукой Минако – его матери, а не Нишицу.
Юджи пристально вглядывался в светло-шоколадные глаза Ивэн. Кровь в его жилах почти остановилась, тело покрылось гусиной кожей, и он весь задрожал.
– Что происходит? – шепнул он.
– Не бойся.
– А я и не боюсь. – Он говорил неправду и видел, что она знает это. – У меня такие тревожные видения.
– Это я показываю тебе мир в истинном свете.
Он даже невольно отпрянул. Хотя Ивэн и сидела почти неподвижно, ему показалось все же, что она вдруг выхватила кинжал и приставила к его горлу.
Ивэн ласково погладила его по щекам.
– Тебе хочется правды, – сказала она, – и я дала тебе возможность познать ее. Да, это твоя мать манипулирует твоей жизнью уже много лет.
– Твой облик чем-то напоминает облик Ханы, – произнес он скорее себе, чем ей. – Что касается видений, то мне пока нечем подтвердить их. Эти картинки внушила мне ты, и я совсем не уверен, что все так и есть на самом деле. – Он приподнялся и сел. – По сути дела, все было подстроено: Вакарэ напоил меня, приволок сюда и в последнюю минуту куда-то смылся. Ты же показываешь мне фальшивую картину бытия, частицу плана Нишицу привлечь меня на его сторону.
Ивэн лишь печально улыбнулась и ответила:
– Ты же сам видел, как разворачивались события, я показывала тебе совершенно точную картину. И что бы я сейчас ни сказала, мои слова тебя не убедят. Хочу попросить лишь об одном – чтобы ты не забывал то, что я показала тебе.
– Мне нужно идти, – сказал Юджи.
Из-за своего неосторожного и необдуманного поступка он чувствовал себя явно не в своей тарелке, но Ивэн не разделяла его страданий.
– Да ты такой же, как и все остальные, – грустно заметила она. – Теперь ты видишь, почему я одинока, почему я вынуждена скрываться здесь? Кому захочется общаться со мной, умеющей читать чужие мысли?
Услышав такое, Юджи даже перестал одеваться.
– Нет, ты ошибаешься, – сказал он. – Я знаю, что значит чувствовать себя одиноким. Моя единоутробная сестра Хана стала одинокой, как и ты, из-за своей способности ясновидения, она стала одинокой здесь, в храме Запретных грез. – Он взял ее за руку. – Я понимаю все, что происходит с тобой.
Ивэн опустилась перед ним на колени, ее рука, невесомая будто перышко, покоилась в его руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182