ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Стиви подошла и присела в кресло напротив.
– В таком случае мне лучше переговорить с ней лично.
– Нет, я решил ничего не говорить ей о болезни.
– Вы уверены, что поступаете правильно? Я имею в виду, что болезнь...
– Благодаря лечению симптомы этой болезни не проявятся до самой смерти.
– Но я знаю, что этот курс лечения ведет к раку.
Он лишь согласно кивнул в ответ и продолжал:
– Это все последствия введения инсулина, схожего с искусственным "фактором-1". Лекарство это многообещающее, но мы никак не можем добиться оптимальных результатов. Порой кажется, что мы достигли цели, но каждый раз приходим к тому же, от чего шли.
Стиви поднялась, подошла к буфету и налила две рюмочки прекрасного виски "Гленливет" Торнберг благодарно кивнул, приняв рюмку из ее рук.
– Время, – сказал он, – бежит неумолимо. – Он поднял рюмку на свет и стал тщательно вглядываться, как виски играет и меняет в лучах солнца свой цвет. – Быстро бежит, слишком даже быстро.
Он выпил виски залпом и подбросил рюмку вверх. Она упала на мраморный пол и со звоном разбилась.
– Если бы только нам удалось так же разбить и этот экран сложного протеина, какая это была бы удача, черт побери! Что это за такой неуловимый элемент, который не позволяет распадаться молекулярной цепочке? – Он терпеть не мог долго ждать.
Стиви ничего не сказала и поступила благоразумно: пусть злость шефа пройдет стороной.
Этот урок она усвоила очень быстро, хотя ей в таких случаях приходилось сознательно подавлять врожденное чувство сопереживания – одно из самых нужных качеств психиатра.
В нем появилась какая-то новая раздражительность, природу которой она понять пока не могла. Ей не раз случалось и в прошлом выслушивать его громкие нелицеприятные высказывания в адрес науки, которая, мол, хотя и развивается, но слишком медленно. Что же произошло? Она понимала, что, если начнет расспрашивать, этим ничего не добьется.
От напряжения у нее сжались мышцы живота. Свои наихудшие опасения она решила выразить словами:
– Вулф путается с известной вам японкой. Не этого ли вы хотели с самого начала? Теперь лишь вопрос времени, и он заполучит все, что вам нужно.
Торнберг глядел в одну точку, взгляд его напоминал луч фар приближающегося автомобиля. Стиви попыталась понять его мысли, но безуспешно. В его глазах появилось такое выражение, которого она прежде никогда у него не замечала. Это ее настораживало, так как она видела нечто такое, что видеть ей не полагалось. Почувствовав, как у нее засосало под ложечкой, она, как и многие женщины в подобной ситуации, инстинктивно замкнулась в себе.
– Ну а что вы могли бы сказать в отношении Мэтисона? С ним все нормально? – спросила она.
Торнберг ничего не ответил и тем напугал ее еще больше.
– Что вы о нем слышали? Он цел, невредим? Или... – тут она прикусила губу, не в силах произнести вслух ужасную догадку.
Торнберг на секунду-другую прикрыл глаза. Мысленно он ругал себя на чем свет стоит. Он привык контролировать ход событий – под рукой у него всегда находятся послушные его воле люди – и подчас не считался даже с собственным имиджем ради осуществления своих навязчивых идей. Он знал, что если скажет, что с Вулфом все в порядке, она подумает, что он говорит неправду.
Поэтому Торнберг счел благоразумным выдать ей подобие правды и открыл глаза.
– В настоящий момент, – сказал Торнберг, – Мэтисон испытывает определенные трудности, но он их преодолеет. Даю вам слово.
Похоже, что обещание несколько успокоило Стиви, во всяком случае, подумав, она спросила:
– Вы же знаете, кто убил Аманду, не правда ли?
– У меня на этот счет есть довольно веские соображения.
– Я хочу...
Торнберг понимающе кивнул головой.
– Тебе разве не известно, что я понимаю, почему ты помогаешь мне? – Глядя на нее, он мягко улыбнулся. – Я знаю, чего ты хочешь, и, поверь мне, ты это получишь сполна. Мэтисон уделает убийцу, насчет этого можешь не сомневаться. Я видел его в деле и знаю, на что он способен. Мне уже стало жаль того идиота, который угрохал твою сестру.
– Я хотела бы сама, своими руками уничтожить убийцу.
– Да, да, конечно, – согласился Торнберг. – Верю, что сама и уничтожишь. Твое желание естественно и прекрасно. Мэтисон лопнет от злости, если узнает, что ты опередила его.
Стиви просто из себя вышла – таким снисходительным тоном мужчины частенько разговаривают с глупыми дамочками – и надменно произнесла:
– Если вы принимаете меня за какую-то шлюху, то очень ошибаетесь.
Торнберг пристально посмотрел на нее. Уголки его сухих губ слегка дрогнули в снисходительной улыбке.
– Ну конечно же, дорогуша, ты же была близка с Мэтисоном и познала его внутреннюю силу. Скажи мне по-честному, Стиви, ты с ним спала?
Сказать правду она не решалась. Вопрос ее насторожил и напугал: она видела не раз, как он поступал с другими людьми – прикалывал их к стенке, как натуралист бабочек.
– Ну я же вижу: спала. Тебя увлек его магнетизм. – Торнберг приложил к поджатым губам указательный палец с утолщениями в суставах. – А сколько раз ты шлялась к нему и все-все про меня рассказывала?
– Не шлялась я.
– В самом деле? – Торнберг вздернул голову. – И даже не занималась с ним любовью?
Стиви не стала отвечать прямо на поставленный вопрос: пусть думает что хочет. Она лишь глянула на свои руки, теребящие складки юбки, и, тяжело вздохнув, сказала:
– Я хочу сказать одно, чтобы в дальнейшем не было недоразумений. Мои переживания – это мое личное дело. То, что я чувствую по отношению к Вулфу или к Мортону, касается только меня одной.
– Да, согласен. Но только если твои личные переживания не вредят моим замыслам.
– Вы боитесь, что я заложу вас Вулфу?
– Дорогуша, когда будешь на моем месте и когда доживешь, если повезет, до моих лет, угроза предательства станет следовать за тобой по пятам.
Стиви улыбнулась и взяла его руку.
– Именно из-за вашего положения я даже и в мыслях не держу предавать вас. Благодаря вам у Мортона прекрасная репутация в Вашингтоне, а это открыло мне доступ в ассоциации и общества, и теперь я тоже пользуюсь авторитетом. И он и я всем обязаны только вам.
– Мне не нравится слово "всем". Оно объемлет все и вся, но ничего не определяет конкретно.
Теперь уже Стиви пристально посмотрела Торнбергу в глаза и почувствовала, что уловила в их глубине что-то темное и трепетное. В ушах у нее все еще звучали его слова о "внутренней силе" Мэтисона. Не означает ли все это страх перед ней? Может ли Торнберг Конрад III по-настоящему испугаться какого-то другого человека? Раньше ей подобная мысль даже в голову не приходила, но теперь она допускала ее.
– Торнберг... – начала было она и осеклась.
Он резко повернулся к ней и произнес вялым, бесцветным голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182