На перекрёстках висели клетки с разноцветными птицами. Переходить от дома к дому можно было лишь по разрешению зелёной птицы. Надписи на стенах следовало читать, даже не зная языка. При малейшем отхождении от ритуала Коляшка хватался за нож.
Наконец нас привели к симпатичному белому домику в тени двух сосен.
- Вот ваш дом, - объявил Коляшка. - Мы вас ждали. Он, - великан кивнул на Шиону, - обещал вернуться и привезти воинов. Сильных воинов. Слово надо держать. Тогда порядок .
- Сын Древа навестит вас ночью, - поддержал его шаман. - Всё узнаете. Будьте готовы. - И они ушли, оставив нас одних.
Гостевой домик оказался уютным. Крышу его покрывала свежая солома, на стенах висели гирлянды из хвои. Напротив крыльца стояла дряхлая виселица. Кожаные ремни почти сгнили, да и перекладина оставляла желать лучшего. У подножия виселицы росли болезненные красные цветы - словно расплескалась кровь.
Глядя на повешенного, мать Хаала презрительно оттопырила губу:
- Обрядовое творчество, да? Мир язычников, вот что это такое. Шиона, вы притащили нас в обиталище скверны.
Отшельник развёл руками:
- Ничего не знаю. При никудышненьком такого не было.
Он помрачнел. Не было, не было, да что-то всё-таки было... Я обошёл вокруг столба. Повешенный висел вниз головой. Руки его перекрещивались на груди, свободная нога была согнута в колене - издалека он напоминал перевёрнутую четвёрку. На сведённом судорогой лице застыла улыбка.
Деревянная скульптура. Но какое мастерство!
- Извращённое понимание искусства. И язычники уверены, что почтили этим Господа!
- Только не устраивай костров инквизиции, умоляю. Вполне симпатично.
Альберт постучал повешенного по животу. Дерево отозвалось глухим утробным звоном.
- Мне кажется, - пробормотал не-господин страха, - что он живой.
- И смотрит на нас. Пойдём отсюда.
Мы вошли в дом. С неприятным чувством я обнаружил, что на соломенных циновках красным нарисованы силуэты подошв. Я разулся. Мои кроссовки как раз идеально подходили к силуэтам. Для пробы я переставил их на соседние - линия выбилась из-под подошвы.
Всё шло так, как должно было идти. Сила пульсировала в воздухе. Каждый из рабов круга меняет мир, наполняя его своим безумием. Альберт, Хаала, Шиона... Мы на правильном пути. Где-то рядом скрывается четвёртый человек круга.
Мы прошли в комнату. Циновки под ногами сменились бледно-зелёными матами из сушёной травы. Повсюду царил порядок: нервный, отчаянный. Тот, что возникает у измученной хозяйки, готовой убить за кружку, положенную не на своё место. На полу лежали коврики: раскрашенный под гранит - для Альберта, затканный золотом и серебром - для Хаалы. Шионе достался коврик, играющий бликами морских волн. Мне - с абстрактным орнаментом. Коврик, украшенный листвой и желудями, оставался пуст.
- Садитесь, злые люди с небес, - усмехнулся я. - Места уже приготовлены.
Мы расселись на ковриках. Откуда-то появился грозный мохнобровый старичок в белом переднике. За ним семенили насупленные дети лет одиннадцати-двенадцати. В белых передниках, с подносами в руках. Руководствуясь одними им известными правилами, дети расставили на матах чашки, чайники и тарелки с травой.
- Злые люди со звёзд. Отдыхать. Вы устать, мы - чай, травка. Хорошо!
Самый младший высыпал в глиняную плошку горсть сушёной травы. Высек искру. По комнате поплыл аромат нагретого солнцем камня, цветов дикого лука и молочая. Кланяясь, словно автоматы, слуги вышли в дверь. Дети попадали точно в такт со своим начальником, и от этого становилось жутко. Хаала вздохнула:
- Андрей, это всегда так бывает? Каждый новый человек круга воспринимается таким, - она огляделась, ища слово, - чудовищем?
- Да. Помнишь лионесцев на «Красотке Игрейн»? Вы превратили их в животных. Я не знаю, как вы живы. Почему вас не убили до сих пор.
- Мы хорошо притворяемся, - заметил Альберт. - Вот я, например: всего боюсь, однако же делаю что-то. Иногда получается, иногда нет... Я что-то не так сказал? - испуганно глянул он на нас.
- Всё так, - неожиданно мягко улыбнулась Хаала. Она повернулась ко мне: - Андрей, ты первый, кто принял меня такой, какая я есть. Пусть у тебя были на то свои причины и своя корысть - неважно. Господь не различает рек по истокам. Спасибо тебе.
Шиона терпеливо ждал, пока закончатся откровения. Затем, кряхтя, потянулся к чайнику. Наливал он чай на особенный манер: низко опуская пиалу, так что струя лилась с высоты.
- Униженный вот что скажет, - объявил он, раздавая чашки. - Вы рассеяли мрак моей души. Убогонький ведь кем был раньше? Мерзавцем. Сволочью. По делам, как говорится, и плеть. Вы же иное, храни вас будда Вайрочана.
Пока он говорил, я взял с блюда лист салата. От аромата курений голова стала лёгкой, как воздушный шарик. Я оторвал кусок и принялся жевать.
- Всё это, - Шиона неопределённо обвёл вокруг себя рукой, - есть отражение чаяний убогонького. Когда появился сын древа, он так сказал: соберите силу желаний своих, и да воплотятся они. По его слову и вышло.
Вкусно. Я схватил сразу огромный пучок травы. Сочная, кисловатая - её хотелось есть ещё и ещё. Такое со мной бывало лишь однажды. Я заболел, а Галча принесла мне лимон к чаю. Этот лимон я сжевал со шкурой - словно яблоко. До сих пор помню удивлённые глаза Галчи.
От ароматов ли гор, от пряного ли вкуса травы, но по телу прокатилась волна свежести и очищения. Я чувствовал себя на грани прорыва. Не хватало небольшого толчка, чтобы прийти к чему-то новому, неизведанному. Так беспокойно и тревожно приходит в город гроза.
Сумерки за окном сгущаются. Душно...
Хоть «Стремительный» и растопил тучи в небе Терры Савейдж, но ветер нагнал новых. На центральной площади селения запалили костёр. Его отблески проникали в комнату сквозь окно. На стене качалась тень повешенного; барабаны стучали всё громче.
- Не нравится мне всё это, - сказал Альберт. - Грохочут, грохочут...
От далёкого предгрозового рокота, вибрировали кости черепа. Было тревожно.
- На Лионессе, - начал я, без зазрения совести выдавая военную тайну, - местные так от нас защищались. Кострами и грохотом барабанов.
- А я одно время с «Языческим ковеном» тусовался. Только мы костры жгли, когда оргии устраивали.
- Ты участвовал в оргиях? - удивидась Хаала. - Господь с тобой, милый мальчик.
- А что такого? - насупился тот. - Все участвовали, и я тоже.
Разговор потихоньку налаживался. Как оказалось, костры и барабаны были не только у меня и Альберта. Шиона когда-то посещал подпольные соревнования по ушу. Хаале довелось участвовать в обряде экзорцизма.
- А давайте, может, вспомним у кого что было? Ну, страшного в жизни?..
Мне стало смешно. Тут Альберт мог заткнуть за пояс любого. Но идея мне понравилась.
- Давайте.
- Вы беду накличете. Это же чужой мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Наконец нас привели к симпатичному белому домику в тени двух сосен.
- Вот ваш дом, - объявил Коляшка. - Мы вас ждали. Он, - великан кивнул на Шиону, - обещал вернуться и привезти воинов. Сильных воинов. Слово надо держать. Тогда порядок .
- Сын Древа навестит вас ночью, - поддержал его шаман. - Всё узнаете. Будьте готовы. - И они ушли, оставив нас одних.
Гостевой домик оказался уютным. Крышу его покрывала свежая солома, на стенах висели гирлянды из хвои. Напротив крыльца стояла дряхлая виселица. Кожаные ремни почти сгнили, да и перекладина оставляла желать лучшего. У подножия виселицы росли болезненные красные цветы - словно расплескалась кровь.
Глядя на повешенного, мать Хаала презрительно оттопырила губу:
- Обрядовое творчество, да? Мир язычников, вот что это такое. Шиона, вы притащили нас в обиталище скверны.
Отшельник развёл руками:
- Ничего не знаю. При никудышненьком такого не было.
Он помрачнел. Не было, не было, да что-то всё-таки было... Я обошёл вокруг столба. Повешенный висел вниз головой. Руки его перекрещивались на груди, свободная нога была согнута в колене - издалека он напоминал перевёрнутую четвёрку. На сведённом судорогой лице застыла улыбка.
Деревянная скульптура. Но какое мастерство!
- Извращённое понимание искусства. И язычники уверены, что почтили этим Господа!
- Только не устраивай костров инквизиции, умоляю. Вполне симпатично.
Альберт постучал повешенного по животу. Дерево отозвалось глухим утробным звоном.
- Мне кажется, - пробормотал не-господин страха, - что он живой.
- И смотрит на нас. Пойдём отсюда.
Мы вошли в дом. С неприятным чувством я обнаружил, что на соломенных циновках красным нарисованы силуэты подошв. Я разулся. Мои кроссовки как раз идеально подходили к силуэтам. Для пробы я переставил их на соседние - линия выбилась из-под подошвы.
Всё шло так, как должно было идти. Сила пульсировала в воздухе. Каждый из рабов круга меняет мир, наполняя его своим безумием. Альберт, Хаала, Шиона... Мы на правильном пути. Где-то рядом скрывается четвёртый человек круга.
Мы прошли в комнату. Циновки под ногами сменились бледно-зелёными матами из сушёной травы. Повсюду царил порядок: нервный, отчаянный. Тот, что возникает у измученной хозяйки, готовой убить за кружку, положенную не на своё место. На полу лежали коврики: раскрашенный под гранит - для Альберта, затканный золотом и серебром - для Хаалы. Шионе достался коврик, играющий бликами морских волн. Мне - с абстрактным орнаментом. Коврик, украшенный листвой и желудями, оставался пуст.
- Садитесь, злые люди с небес, - усмехнулся я. - Места уже приготовлены.
Мы расселись на ковриках. Откуда-то появился грозный мохнобровый старичок в белом переднике. За ним семенили насупленные дети лет одиннадцати-двенадцати. В белых передниках, с подносами в руках. Руководствуясь одними им известными правилами, дети расставили на матах чашки, чайники и тарелки с травой.
- Злые люди со звёзд. Отдыхать. Вы устать, мы - чай, травка. Хорошо!
Самый младший высыпал в глиняную плошку горсть сушёной травы. Высек искру. По комнате поплыл аромат нагретого солнцем камня, цветов дикого лука и молочая. Кланяясь, словно автоматы, слуги вышли в дверь. Дети попадали точно в такт со своим начальником, и от этого становилось жутко. Хаала вздохнула:
- Андрей, это всегда так бывает? Каждый новый человек круга воспринимается таким, - она огляделась, ища слово, - чудовищем?
- Да. Помнишь лионесцев на «Красотке Игрейн»? Вы превратили их в животных. Я не знаю, как вы живы. Почему вас не убили до сих пор.
- Мы хорошо притворяемся, - заметил Альберт. - Вот я, например: всего боюсь, однако же делаю что-то. Иногда получается, иногда нет... Я что-то не так сказал? - испуганно глянул он на нас.
- Всё так, - неожиданно мягко улыбнулась Хаала. Она повернулась ко мне: - Андрей, ты первый, кто принял меня такой, какая я есть. Пусть у тебя были на то свои причины и своя корысть - неважно. Господь не различает рек по истокам. Спасибо тебе.
Шиона терпеливо ждал, пока закончатся откровения. Затем, кряхтя, потянулся к чайнику. Наливал он чай на особенный манер: низко опуская пиалу, так что струя лилась с высоты.
- Униженный вот что скажет, - объявил он, раздавая чашки. - Вы рассеяли мрак моей души. Убогонький ведь кем был раньше? Мерзавцем. Сволочью. По делам, как говорится, и плеть. Вы же иное, храни вас будда Вайрочана.
Пока он говорил, я взял с блюда лист салата. От аромата курений голова стала лёгкой, как воздушный шарик. Я оторвал кусок и принялся жевать.
- Всё это, - Шиона неопределённо обвёл вокруг себя рукой, - есть отражение чаяний убогонького. Когда появился сын древа, он так сказал: соберите силу желаний своих, и да воплотятся они. По его слову и вышло.
Вкусно. Я схватил сразу огромный пучок травы. Сочная, кисловатая - её хотелось есть ещё и ещё. Такое со мной бывало лишь однажды. Я заболел, а Галча принесла мне лимон к чаю. Этот лимон я сжевал со шкурой - словно яблоко. До сих пор помню удивлённые глаза Галчи.
От ароматов ли гор, от пряного ли вкуса травы, но по телу прокатилась волна свежести и очищения. Я чувствовал себя на грани прорыва. Не хватало небольшого толчка, чтобы прийти к чему-то новому, неизведанному. Так беспокойно и тревожно приходит в город гроза.
Сумерки за окном сгущаются. Душно...
Хоть «Стремительный» и растопил тучи в небе Терры Савейдж, но ветер нагнал новых. На центральной площади селения запалили костёр. Его отблески проникали в комнату сквозь окно. На стене качалась тень повешенного; барабаны стучали всё громче.
- Не нравится мне всё это, - сказал Альберт. - Грохочут, грохочут...
От далёкого предгрозового рокота, вибрировали кости черепа. Было тревожно.
- На Лионессе, - начал я, без зазрения совести выдавая военную тайну, - местные так от нас защищались. Кострами и грохотом барабанов.
- А я одно время с «Языческим ковеном» тусовался. Только мы костры жгли, когда оргии устраивали.
- Ты участвовал в оргиях? - удивидась Хаала. - Господь с тобой, милый мальчик.
- А что такого? - насупился тот. - Все участвовали, и я тоже.
Разговор потихоньку налаживался. Как оказалось, костры и барабаны были не только у меня и Альберта. Шиона когда-то посещал подпольные соревнования по ушу. Хаале довелось участвовать в обряде экзорцизма.
- А давайте, может, вспомним у кого что было? Ну, страшного в жизни?..
Мне стало смешно. Тут Альберт мог заткнуть за пояс любого. Но идея мне понравилась.
- Давайте.
- Вы беду накличете. Это же чужой мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102