- Не знаю, что за судьба тебя ведёт. Но дело уже не в отступнице, храни её Господь. Чувствую, что мы с тобой накрепко связаны. - Она обернулась и взяла Альберта за руку. - И с тобой тоже.
Глава 7. ЛЖЕГРААЛЬ
Летели мы молча. Что такое схема «Призрак», я отлично знаю. Машина валится вниз камнем, а у самой поверхности включается компенсатор гравитации. Засечь катер из космоса невозможно. Вот только посадка длится около суток - на обитаемые планеты так лучше не высаживаться. Местные жители нервничают, когда над головой повисает сверкающая звезда.
Витман расщедрился. Нам выдали восьмиместиый катер - так шаман дикого племени отдаёт лучшие шкуры и оружие отступникам, которых бросает в тундре на верную смерть. Если робокаптернамус не врал, мы заполучили струну Мёбиуса с четырёхместным жилым модулем класса I. «I» - означает «Inferno». Для выживания в ледовом мире этого не требовалось, вполне подошёл бы класс «U» - «Uran». Но всё равно на душе потеплело. Значит, будем жить.
Я вернулся в салон. Четыре спаренных кресла; из них два пилотских вынесены отдельно. Над ними приглушённым бело-синим сиянием светятся ходовые мониторы. Пусть их. Спуск идёт автоматически. Автопилоту я всё равно доверяю больше, чем своим навыкам вождения катеров. Сам я машину посадить смогу, но с трудом. Разбаловался, пока на Симбе летал.
А над головой - звёздное небо. Катер проецирует на потолок картинку окружающего пространства. Мог бы и на пол, но я не позволил. Мои спутники редко летают, парение в пустоте будет их нервировать.
Звёзды, звёзды... Сигуна первая, она же единственная плотной атмосферой похвастаться не может, потому всё так хорошо видно. Я попробовал отыскать в чёрном небе корабли, но скоро бросил. «Игрейн» висит над другой стороной планеты, у нас под брюхом. А пентера ещё слишком далеко. Её локаторы катера пока не видят.
Разложив кресла в подобие кровати, спит не-господин страха. Одеял он достать не догадался, и монахиня укрыла его своим плащом. Лицо Альберта во сне кажется по-детски испуганным. Бедняга... Натерпелся за последние дни.
Сама Хаала стоит посреди коридора на коленях. Руки сложены лодочкой у груди, глаза закрыты. Одеяние картинно раскинулось по полу. Губы что-то беззвучно шепчут. Молится.
Я уселся в кресло. Столько всего надо выспросить у неё... Ничего, времени много, успеем наговориться.
Интересно, что поделывает Витман? Когда мои спутники покинули «Красотку Игрейн», унося его тревогу и чувство вины, он, конечно же, пришёл в себя. Не завидую бунтовщикам. Ни истеричной счётчице, ни тупому убийце Шамилю. Вряд ли они увидят Лионессе.
Мать Хаала открыла глаза:
- Это ты, срединник. Мстишь тем, кого назначил неправедными, - медленно произнесла она. - И всё же готов оправдать их. В этом я тебе завидую. - Она вздохнула, словно сглаживая свою резкость. - Отчего ты смеёшься? - спросила она.
- Так... Я поймал себя на мысли, что не считаю вас человеком.
Хаала улыбнулась. Кокетливо, совсем по-женски:
- А кем считаешь?
- Ангелом. Усталым ангелом, для которого кинетическая плеть привычней оливковой ветви. Впрочем, я говорю банальности. Извините.
Мать Хаала грациозно поднялась с пола. Уселась рядом со мною.
- Срединник, милый мальчик... Ты пытаешься заигрывать, быть обольстительным. Как ты думаешь, сколько мне лет?
- Честно?
- Конечно.
- Лет сорок. Ну... тридцать восемь.
- Мне около ста пятидесяти. Большую часть жизни я провела в криогенной фуге. Матриархини боятся меня. Они ничего не говорят, но я вижу. Они чувствуют себя рядом со мною слишком...
- ...грешными?
- Да. Откуда ты знаешь?
Забавно... Она изо всех сил старается уйти от правды. Цепляется за иллюзии, живёт ими. Ничего. Все мы обитатели ложных миров. И я не исключение.
- Это видно, мать Хаала. Рядом с вами хочется быть лучше. Это прекрасное чувство - но оно отравлено виной. Вы слишком требовательны к себе и другим.
- Ладно, - фыркнула она. - Это всего лишь слова, оставим это. Господь милосерден. Льды приближаются, и нам нет смысла ссориться.
Она отвернулась. В свете звёзд я увидел блеснувшие в её глазах слёзы. Хаала-женщина нуждалась в утешении. Хаала-монахиня убила бы любого, кто сунулся бы к ней с утешением.
Я отпер шкафчик и достал одеяла. Два положил на сиденье рядом с монахиней. Она даже не шелохнулась.
Когда я разложил кресла, чтобы улечься спать, послышался её хрипловатый голос:
- Эй, срединник. Послушай... Это я должна извиняться. - Слова давались ей с трудом. Упрямо, словно преодолевая себя, она продолжала: - У нас на планете мужчина - это запретно. Понимаешь?.. Это евнух или раб. Ещё - охранники, но они генетически заторможены. Вечные юнцы. Восемнадцатилетние, убогие... Нас девчонками водят к ним. Чтобы показать: вот они - мужчины. Вы о них мечтаете? Нате, любуйтесь! Их сальные шуточки, их ограниченность и тупость. Ты уж прости меня.
- Хорошо. Расскажите о своём мире, мать Хаала, - попросил я. - Мне интересно.
- Хорошо. Расскажу. И вот что, срединник. Называй меня на «ты», ладно?
* * *
На следующий день она жалела о своём приступе откровенности. Мы оба делали вид, что не было ночного разговора.
Не было рвущих душу сладких исповедей. Не было воспоминаний детства. Ничего не было.
И всё же, всё же...
...Голуби парят в небе над монастырём. Котята под крыльцом - маленькие, беспомощные. И слёзы - когда пономариня нашла укрытие и унесла жалобно мяукающих зверьков к реке. Топить.
А ещё - вечные синяки на разбитых предплечьях и голенях. Ночные часы и тайные разговоры послушниц. Трепет детских сердец. Страх: вдруг наставница услышит? Накажет? Страшилки о Зелёном Дьяволе и Жёлтом Распятии. Потом - наивные и выспренные стихи о любви. Рассказы о Нём - обязательно с большой буквы. У самой Хаалы никогда не было Его. В отличие от других послушниц, она в монастыре жила с рождения - это тоже служило поводом для самобичеваний.
Хаала пронесла через жизнь все свои обиды, всю горечь. Даже Альберт легче принимает мир. Он щурится на красный шар Сигуны, и я почти угадываю его мысли. Нет, красные карлики не взрываются.
Катер плывёт над ледяной поверхностью Сигуны-1, входя в новый день. На меня накатывает безразличие. Всё, что можно сделать, - сделано. На льду горят багровые отблески; изломы скал вспыхивают, словно аметистовые друзы... нет, словно разорванный плод граната. Этот свет - сродни сиянию Грааля, а раз так, то к чему стремиться?
Я уже на месте.
Я нашёл то, что искал. Жаль, Иртанетта меня здесь не встретит.
Краем глаза смотрю на своих спутников. Умиротворение ледовой пустыни захватило их. Альберт привалился лбом к спинке кресла; горькие складки в уголках рта разгладились. Всё. Он своё отбоялся... Здесь нет будущего, которое может тревожить.
Мать Хаала сидит, выпрямив спину. Руки чинно сложены на коленях - ни дать, ни взять примерная ученица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102