Двигаясь словно в танце, они обошли зал с букетами в руках. Еще четыре девицы держали в руках деревянную чашку, раскрашенную киноварью - их появление я едва не пропустил.
Вы не подумайте, что я рассказываю так сбивчиво, потому что неинтересно было. На самом деле я мало что запомнил. Мне было хорошо. Я плыл в волнах блаженства, не очень-то понимая, что происходит. Несколько раз я ловил на себе встревоженные взгляды слуг и рыцарей: они чего-то от меня ждали. Ждал и сам Король-Рыбак, правда, он скрывал это лучше всех. Что-то я должен был сделать... Что-то важное, нужное, от чего зависела судьба всех людей. Но сам я не мог догадаться, а подсказывать было запрещено.
- Что ты чувствуешь, Адвей? - шепотом обратился ко мне Анфортас. - Я наблюдаю эту картину с незапамятных времён. Мне всегда было интересно, каково это - видеть мистерию в первый раз?
- Н-ну... ничего... - протянул я.
- Ничего? Ах, да... ничего. - Король грустно усмехнулся. Вдруг глаза его осветились. - Адвей, есть что-то, о чём ты мечтаешь больше всего в жизни?
- Стать срединником, - выпалил я. - А можно?
- Твоё желание непременно сбудется. Видишь красную чашу? Это Грааль, он творит чудеса. Он способен утолить любую жажду, любой голод. - Тут Анфортас поморщился, словно вспоминая что-то: - Извини... Я заболтался, а ты действительно хочешь есть. Прости мою старческую болтливость.
Он хлопнул в ладоши, и девушка в шёлковых шароварах и коротенькой блузке поставила передо мной поднос.
- Тебе достаточно пожелать любой еды - и она появится, - сказал Анфортас.
И я пожелал. Знали бы наставники, сколько я здесь пью, - с ума бы посходили! Ужин короля оказался скромнее: тарелочка овсянки, половина яблока и стакан воды. Будь я королём, я бы так не скромничал.
- Как твоя нога? - поинтересовался он.
- Спасибо, Ваше Величество, хорошо. Иртанетта вылечила её.
- Да, мальчик мой, - невпопад ответил король. - Грааль способен исцелить любую рану. Тебе достаточно лишь пожелать.
Умоляющие взгляды, направленные на меня со всех сторон, стали совершенно невыносимы. У мамы такса дома живёт. Она так же смотрит, когда я бутерброд ем. Да чего им от меня нужно? Говорили бы напрямую.
- Быть может, ты нуждаешься ещё в чем-нибудь? - Лицо короля лучилось беспомощной добротой. Мне стало неловко.
- Спасибо, Ваше Величество. Я наелся и напился, всё было просто здорово. Теперь я хочу поспать, если не возражаете. И... - я запнулся, - где у вас туалет?
На лице Анфортаса появилась слабая улыбка.
- Хорошо. Я зря тебя мучаю. Отправляйся, отдохни... Тебя проводят.
Выходя из зала, я оглянулся. Таких отчаянных глаз, как у короля, я ни у кого не видел. Анфортас смотрел так, будто потерял свой последний шанс, а впереди - бесконечность.
Лупоглазая бледная служанка отвела меня в мои покои. Я говорю «покои», потому что иначе их не назовёшь. Огромная мрачная комнатина. По интернатским меркам здесь можно восемь спален разместить. Кровать - шедевр средневекового зодчества. Да ещё и под балдахином. Наскоро объяснив, где что находится, служанка ушла. Она оставила свечу, а с собой ни огонёчка не взяла. Смелая! Сам-то я в ночные переходы замка ни ногой, хоть меня режьте. А ведь девчонка меня старше ну года на три, от силы на четыре.
Я обшарил все закоулки. Туалета в нашем понимании слова не нашлось, был лишь ночной горшок. Вообще в Средневековье люди жили проще. Пока я искал, где помыть руки, появились ещё слуги: принесли горячую воду для умывания, блюдо со сластями, вино и ночную рубашку. Рубашку я вернул обратно: девчоночья. Пусть сами такое носят. От вина тоже отказался. Хватит.
Слуги стояли, глядя на меня овечьими глазами. Потом ушли. Опять я не оправдал их надежд... Я залез в кровать, разделся под одеялом (после духоты тронного зала меня бил озноб) и устроил себе гнёздышко в углу кровати. Свеча так и осталась гореть. Как зажечь её снова, я не представлял, а оставаться в темноте, да ещё в сумасшедшем заброшенном замке... брррр! Спасибо большое.
Послышалось царапанье. Дверь бесшумно отворилась, и в спальню вошел Симба. Глаза его отсвечивали в темноте алым. Мантикора с хозяйским видом обошла комнату, забралась на кровать и совершенно по-кошачьи свернулась калачиком у меня в ногах. Я поёжился: ткнёт ещё спросонья колючкой! Но Симба и сам понимал, что к чему. Жало он спрятал под крыло.
Я робко погладил рыжика по мохнатому загривку. Сим блаженно вытянул лапы и заурчал. Он совершенно не походил на зверя-убийцу, несколько часов назад растерзавшего Красного рыцаря. Я уж засомневался: да был ли поединок?.. Окровавленное лицо Итера, тусклые прутья клеток. Последнее проклятие Красного рыцаря... Жуткая картина ушла на задний план, и вместо неё всплыло другое: Иришка. Бросает мне яблоко, а сама хохочет, заливается. А потом у моря... тоже...
Я тоскливо уселся в постели. Мантикора требовательно просунулась под мою ладонь: гладь!
- Рыжик ты мой... Лапа. - Я пощекотал зверя за ушком. Кот зажмурился, блаженствуя. - Мне выбираться отсюда надо, понимаешь? А куда податься, не знаю. В интернат - страшно, меня в Лачуги отправят. Домой бы, к маме... Но туда я не попаду, это позор.
Да... По нашим понятиям, до двадцати двух лет человек должен воспитываться вдали от родителей. Потом можно вернуться, но обычно никто так не делает. Привыкают. И я привыкну.
- Ещё бы здорово в Лонот отправиться, но там я долго не протяну. Это чужой мир. Слышишь, Симба? Тебе, наверное, тоже несладко. Поймали, сюда привезли...
Мантикора... или как правильней - мантикор? заизвивалась, мурлыча. Хвост распрямился и застучал по одеялу.
- Да нет, - продолжал я. - Тебе везде хорошо... Вырастешь - станешь боевым зверем. Красавцем.
Симба встрепенулся. Прижал уши, вскинул голову. За дверью послышались шаги.
- ...не то воспитание, - говорил хрипловатый голос. Я замер. Слова звучали с рунархским акцентом. Я не раз слышал в новостях, как говорят рунархи. Однажды мне пришлось в интернатской постановке копировать их речь. Говорят, получилось похоже.
- Всё равно стоит подстраховаться. - Второй голос принадлежал рунархской женщине - рунари. - Он же человек, ему незачем знать. Тем более Анфортас на него рассчитывает.
Симба бесшумно прокрался к столику, на котором стояла свеча. Мгновенный взмах жала - и комната погрузилась во тьму. Только кошачьи глазища светились алым.
Возле моей двери шаги стихли:
- Видящая Кассиндра, ты сказала. Я не хочу ссориться с хозяином, так и знай!
Симба напружился, готовясь к прыжку. Лунного света не хватало, чтобы видеть происходящее, но я услышал, как проворачивается дверная ручка. А ведь рунархи говорили обо мне!
- Постой, Лир. - Голос рунари звучал беспомощно. - Может, попробуем ещё раз? Он уже спит и неопасен.
Ручка неуверенно замерла.
- Хорошо. Делай что хочешь, но помни - хозяин должен быть из наших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Вы не подумайте, что я рассказываю так сбивчиво, потому что неинтересно было. На самом деле я мало что запомнил. Мне было хорошо. Я плыл в волнах блаженства, не очень-то понимая, что происходит. Несколько раз я ловил на себе встревоженные взгляды слуг и рыцарей: они чего-то от меня ждали. Ждал и сам Король-Рыбак, правда, он скрывал это лучше всех. Что-то я должен был сделать... Что-то важное, нужное, от чего зависела судьба всех людей. Но сам я не мог догадаться, а подсказывать было запрещено.
- Что ты чувствуешь, Адвей? - шепотом обратился ко мне Анфортас. - Я наблюдаю эту картину с незапамятных времён. Мне всегда было интересно, каково это - видеть мистерию в первый раз?
- Н-ну... ничего... - протянул я.
- Ничего? Ах, да... ничего. - Король грустно усмехнулся. Вдруг глаза его осветились. - Адвей, есть что-то, о чём ты мечтаешь больше всего в жизни?
- Стать срединником, - выпалил я. - А можно?
- Твоё желание непременно сбудется. Видишь красную чашу? Это Грааль, он творит чудеса. Он способен утолить любую жажду, любой голод. - Тут Анфортас поморщился, словно вспоминая что-то: - Извини... Я заболтался, а ты действительно хочешь есть. Прости мою старческую болтливость.
Он хлопнул в ладоши, и девушка в шёлковых шароварах и коротенькой блузке поставила передо мной поднос.
- Тебе достаточно пожелать любой еды - и она появится, - сказал Анфортас.
И я пожелал. Знали бы наставники, сколько я здесь пью, - с ума бы посходили! Ужин короля оказался скромнее: тарелочка овсянки, половина яблока и стакан воды. Будь я королём, я бы так не скромничал.
- Как твоя нога? - поинтересовался он.
- Спасибо, Ваше Величество, хорошо. Иртанетта вылечила её.
- Да, мальчик мой, - невпопад ответил король. - Грааль способен исцелить любую рану. Тебе достаточно лишь пожелать.
Умоляющие взгляды, направленные на меня со всех сторон, стали совершенно невыносимы. У мамы такса дома живёт. Она так же смотрит, когда я бутерброд ем. Да чего им от меня нужно? Говорили бы напрямую.
- Быть может, ты нуждаешься ещё в чем-нибудь? - Лицо короля лучилось беспомощной добротой. Мне стало неловко.
- Спасибо, Ваше Величество. Я наелся и напился, всё было просто здорово. Теперь я хочу поспать, если не возражаете. И... - я запнулся, - где у вас туалет?
На лице Анфортаса появилась слабая улыбка.
- Хорошо. Я зря тебя мучаю. Отправляйся, отдохни... Тебя проводят.
Выходя из зала, я оглянулся. Таких отчаянных глаз, как у короля, я ни у кого не видел. Анфортас смотрел так, будто потерял свой последний шанс, а впереди - бесконечность.
Лупоглазая бледная служанка отвела меня в мои покои. Я говорю «покои», потому что иначе их не назовёшь. Огромная мрачная комнатина. По интернатским меркам здесь можно восемь спален разместить. Кровать - шедевр средневекового зодчества. Да ещё и под балдахином. Наскоро объяснив, где что находится, служанка ушла. Она оставила свечу, а с собой ни огонёчка не взяла. Смелая! Сам-то я в ночные переходы замка ни ногой, хоть меня режьте. А ведь девчонка меня старше ну года на три, от силы на четыре.
Я обшарил все закоулки. Туалета в нашем понимании слова не нашлось, был лишь ночной горшок. Вообще в Средневековье люди жили проще. Пока я искал, где помыть руки, появились ещё слуги: принесли горячую воду для умывания, блюдо со сластями, вино и ночную рубашку. Рубашку я вернул обратно: девчоночья. Пусть сами такое носят. От вина тоже отказался. Хватит.
Слуги стояли, глядя на меня овечьими глазами. Потом ушли. Опять я не оправдал их надежд... Я залез в кровать, разделся под одеялом (после духоты тронного зала меня бил озноб) и устроил себе гнёздышко в углу кровати. Свеча так и осталась гореть. Как зажечь её снова, я не представлял, а оставаться в темноте, да ещё в сумасшедшем заброшенном замке... брррр! Спасибо большое.
Послышалось царапанье. Дверь бесшумно отворилась, и в спальню вошел Симба. Глаза его отсвечивали в темноте алым. Мантикора с хозяйским видом обошла комнату, забралась на кровать и совершенно по-кошачьи свернулась калачиком у меня в ногах. Я поёжился: ткнёт ещё спросонья колючкой! Но Симба и сам понимал, что к чему. Жало он спрятал под крыло.
Я робко погладил рыжика по мохнатому загривку. Сим блаженно вытянул лапы и заурчал. Он совершенно не походил на зверя-убийцу, несколько часов назад растерзавшего Красного рыцаря. Я уж засомневался: да был ли поединок?.. Окровавленное лицо Итера, тусклые прутья клеток. Последнее проклятие Красного рыцаря... Жуткая картина ушла на задний план, и вместо неё всплыло другое: Иришка. Бросает мне яблоко, а сама хохочет, заливается. А потом у моря... тоже...
Я тоскливо уселся в постели. Мантикора требовательно просунулась под мою ладонь: гладь!
- Рыжик ты мой... Лапа. - Я пощекотал зверя за ушком. Кот зажмурился, блаженствуя. - Мне выбираться отсюда надо, понимаешь? А куда податься, не знаю. В интернат - страшно, меня в Лачуги отправят. Домой бы, к маме... Но туда я не попаду, это позор.
Да... По нашим понятиям, до двадцати двух лет человек должен воспитываться вдали от родителей. Потом можно вернуться, но обычно никто так не делает. Привыкают. И я привыкну.
- Ещё бы здорово в Лонот отправиться, но там я долго не протяну. Это чужой мир. Слышишь, Симба? Тебе, наверное, тоже несладко. Поймали, сюда привезли...
Мантикора... или как правильней - мантикор? заизвивалась, мурлыча. Хвост распрямился и застучал по одеялу.
- Да нет, - продолжал я. - Тебе везде хорошо... Вырастешь - станешь боевым зверем. Красавцем.
Симба встрепенулся. Прижал уши, вскинул голову. За дверью послышались шаги.
- ...не то воспитание, - говорил хрипловатый голос. Я замер. Слова звучали с рунархским акцентом. Я не раз слышал в новостях, как говорят рунархи. Однажды мне пришлось в интернатской постановке копировать их речь. Говорят, получилось похоже.
- Всё равно стоит подстраховаться. - Второй голос принадлежал рунархской женщине - рунари. - Он же человек, ему незачем знать. Тем более Анфортас на него рассчитывает.
Симба бесшумно прокрался к столику, на котором стояла свеча. Мгновенный взмах жала - и комната погрузилась во тьму. Только кошачьи глазища светились алым.
Возле моей двери шаги стихли:
- Видящая Кассиндра, ты сказала. Я не хочу ссориться с хозяином, так и знай!
Симба напружился, готовясь к прыжку. Лунного света не хватало, чтобы видеть происходящее, но я услышал, как проворачивается дверная ручка. А ведь рунархи говорили обо мне!
- Постой, Лир. - Голос рунари звучал беспомощно. - Может, попробуем ещё раз? Он уже спит и неопасен.
Ручка неуверенно замерла.
- Хорошо. Делай что хочешь, но помни - хозяин должен быть из наших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102