Вероятно, форма этих колонн и дала клубу второе название — «Коринф». А сиуанака — это название индейского племени, которое когда-то жило в этих местах. Так что полное название клуба тоже представляло собой гибрид двух цивилизаций — общим у них было то, что обе уже давно исчезли.
Одним словом, это был очень приятный домик, без всяких претензий, но сохранивший все свои достоинства и удачное сочетание чисто американского стиля с некоей фривольностью.
Каролин припарковала машину, мы вышли и направились к клубу.
Столовая клуба выходит окнами на Ойстер-Бей, мы выбрали столик у большого окна. Отсюда была видна наша яхта. Тридцать шесть футов в длину, класса «Морган». Название у нее — «Пауманок», так называли индейцы нынешний Лонг-Айленд.
Я заказал бутылку местного вина — «Банфи шардоннэ», его производят в бывшем поместье Вандербильтов, которое сейчас представляет собой настоящую ферму. Возможно, и нам удастся спасти Стенхоп Холл, превратив его в плантации олив или инжира. Вот только где взять столько денег на дополнительное освещение? Итак, я налил нам вина, и мы чокнулись за нашу встречу.
Я считаю, что детям надо разрешать пробовать вино как можно раньше. Это дает им возможность видеть в спиртном самую обычную вещь, а не тайну и не табу.
Еще бы, ведь его вам предлагает мать или отец. Это сработало в моем случае, в случае с Сюзанной — мы никогда не злоупотребляли алкоголем в юности. Я не говорю при этом о зрелом возрасте.
Мы поговорили о школе, о поездке Каролин в Кейп-Код и о нежелании Эдварда покидать колледж, которое и в самом деле было связано с девушкой, студенткой последнего курса близлежащего колледжа в Дартмуте. Мне кажется, что многие решения в жизни Эдварда будут обусловлены его страстями. Это нормально. Я сам такой и считаю себя вполне нормальным.
Потом разговор зашел о местных новостях и о планах на лето. Эдвард на третьем бокале разговорился. Каролин же ничем не проймешь, из нее не вытянешь ни слова, пока она сама не захочет заговорить. Каролин также необычайно проницательна, в этом она похожа на свою мать. Она спросила меня:
— У тебя все нормально?
Я решил, что не буду прикидываться и скажу правду.
— У нас возникли кое-какие проблемы. Вы слышали о наших новых соседях?
Эдвард встрепенулся.
— Да! Фрэнк Епископ Беллароза. Он что, угрожает вам? Да я с ним в два счета разберусь. — Он засмеялся.
— Наоборот, он и его жена — очень милые и приятные люди, — сказала Сюзанна.
Я не был в этом уверен, но добавил:
— Мы ему, вероятно, понравились, но не знаем, как реагировать на это. То же самое касается и других людей, соседей, знакомых. Так что вам могут при встрече всякого наговорить, не удивляйтесь.
Эдвард на это ничего не ответил, он вообще такой — если что взбрело ему в голову, то он добьется своего. Он с энтузиазмом воскликнул:
— А как он выглядит? Я могу с ним встретиться? Я хочу потом хвастаться, что знаком с ним. О'кей?
Эдвард ведет себя всегда очень непосредственно, несмотря на годы учебы в частной школе и на то, что большинство его родных корчат из себя аристократов.
Он похож на сорванца со своей копной рыжеватых волос, которые торчат в разные стороны. Рубашка у него все время вылезает из штанов, на галстуке и пиджаке постоянно какие-то пятна, а мокасины выглядят так, словно их долго жевала корова. Конечно, многое из этого делается нарочно, этот вид бездомного оборванца был всегда моден в колледже Святого Павла. И вообще, Эдвард — неуправляемый, но добрый мальчишка с дьявольским характером. — Если хочешь повидаться с нашим соседом — просто стучи к нему в дверь, — посоветовал ему я.
— А что, если его головорезы схватят меня?
Каролин закатила глаза. Она всегда считала своего братика неспособным на решительные поступки, трусишкой, хотя никогда и не говорила об этом. Они, несмотря на это, хорошо ладили между собой, но, возможно, благодаря тому, что виделись очень редко.
— Но ты же сразу уложишь их на лопатки, Шкипер, — поддразнил я Эдварда.
Он улыбнулся, услышав свое детское прозвище.
Каролин сказала, обращаясь ко мне и к своей матери:
— Я бы не потерпела, чтобы другие указывали мне, с кем мне дружить, а с кем — нет.
— Мы и не идем ни у кого на поводу, — заверила ее Сюзанна. — Но некоторые наши друзья огорчены. Это произошло, собственно, из-за одного случая в клубе «Крик». — Сюзанна вкратце рассказала о случившемся. В заключение она добавила: — Вашему отцу позвонили один раз по поводу того вечера, а мне — целых два раза.
Каролин обдумывала сказанное. Она превратилась теперь, как я уже говорил, в молодую женщину, уверенную в себе и в своем будущем. Ей наверняка будет сопутствовать успех в юридической карьере. Я даже сейчас могу представить ее в очках в строгой оправе и с папкой в руках. Леди-адвокат — так мы их называем в нашем кругу зубров адвокатуры.
— У вас есть конституционное право вступать в отношения с любым лицом, — безапелляционно заявила она.
— Мы это знаем, Каролин, — улыбнулся я. Студенты часто воображают, что открывают в колледже не известные никому вещи. Я тоже несколько лет думал, что получаю в Йеле уникальную информацию. — Наши друзья также имеют это право, и некоторые из них используют его, прекращая всяческие с нами отношения.
— Да, — согласилась Каролин, — наряду с правом свободной ассоциации в обществе есть также право на отказ от ассоциации.
— И в связи с этим мой клуб имеет право исключить меня из своих рядов.
На этом пункте Каролин споткнулась, так как по натуре она привержена либерализму.
— Почему вы не уедете отсюда? — спросила она. — В этих краях нет ничего, кроме анахронизмов и дискриминации.
— Поэтому нам здесь и нравится, — сказал я и получил в ответ нахмуренные брови. Каролин напоминает мне ее мать в том, что касается всяческой общественной деятельности, она является членом сразу нескольких организаций в своем студенческом городке. Я считаю эти организации весьма подозрительными, но не высказываюсь на этот счет, так как не спорю о политике с теми, кому еще нет сорока. — Куда же, по-твоему, мы должны уехать? — полюбопытствовал я.
— Поезжайте в Галвестон, поселитесь на пляже рядом с тетей Эмили.
— Неплохая мысль. — Каролин тоже обожает Эмили, так как та не побоялась пойти против законов супружеской морали и превратилась сейчас в вольную обитательницу пляжей. Каролин, впрочем, на подобное не решилась бы. Ее поколение не такое дикое и необузданное, каким было наше. Они лучше одеты и не покинут родной дом, не взяв с собой кредитную карточку. Но надо отдать ей должное, Каролин — очень искренняя девушка. — А возможно, нам стоит поехать с тобой на Кубу и посмотреть, как там обстоят дела с борьбой за мир.
— А почему мы ничего не заказываем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Одним словом, это был очень приятный домик, без всяких претензий, но сохранивший все свои достоинства и удачное сочетание чисто американского стиля с некоей фривольностью.
Каролин припарковала машину, мы вышли и направились к клубу.
Столовая клуба выходит окнами на Ойстер-Бей, мы выбрали столик у большого окна. Отсюда была видна наша яхта. Тридцать шесть футов в длину, класса «Морган». Название у нее — «Пауманок», так называли индейцы нынешний Лонг-Айленд.
Я заказал бутылку местного вина — «Банфи шардоннэ», его производят в бывшем поместье Вандербильтов, которое сейчас представляет собой настоящую ферму. Возможно, и нам удастся спасти Стенхоп Холл, превратив его в плантации олив или инжира. Вот только где взять столько денег на дополнительное освещение? Итак, я налил нам вина, и мы чокнулись за нашу встречу.
Я считаю, что детям надо разрешать пробовать вино как можно раньше. Это дает им возможность видеть в спиртном самую обычную вещь, а не тайну и не табу.
Еще бы, ведь его вам предлагает мать или отец. Это сработало в моем случае, в случае с Сюзанной — мы никогда не злоупотребляли алкоголем в юности. Я не говорю при этом о зрелом возрасте.
Мы поговорили о школе, о поездке Каролин в Кейп-Код и о нежелании Эдварда покидать колледж, которое и в самом деле было связано с девушкой, студенткой последнего курса близлежащего колледжа в Дартмуте. Мне кажется, что многие решения в жизни Эдварда будут обусловлены его страстями. Это нормально. Я сам такой и считаю себя вполне нормальным.
Потом разговор зашел о местных новостях и о планах на лето. Эдвард на третьем бокале разговорился. Каролин же ничем не проймешь, из нее не вытянешь ни слова, пока она сама не захочет заговорить. Каролин также необычайно проницательна, в этом она похожа на свою мать. Она спросила меня:
— У тебя все нормально?
Я решил, что не буду прикидываться и скажу правду.
— У нас возникли кое-какие проблемы. Вы слышали о наших новых соседях?
Эдвард встрепенулся.
— Да! Фрэнк Епископ Беллароза. Он что, угрожает вам? Да я с ним в два счета разберусь. — Он засмеялся.
— Наоборот, он и его жена — очень милые и приятные люди, — сказала Сюзанна.
Я не был в этом уверен, но добавил:
— Мы ему, вероятно, понравились, но не знаем, как реагировать на это. То же самое касается и других людей, соседей, знакомых. Так что вам могут при встрече всякого наговорить, не удивляйтесь.
Эдвард на это ничего не ответил, он вообще такой — если что взбрело ему в голову, то он добьется своего. Он с энтузиазмом воскликнул:
— А как он выглядит? Я могу с ним встретиться? Я хочу потом хвастаться, что знаком с ним. О'кей?
Эдвард ведет себя всегда очень непосредственно, несмотря на годы учебы в частной школе и на то, что большинство его родных корчат из себя аристократов.
Он похож на сорванца со своей копной рыжеватых волос, которые торчат в разные стороны. Рубашка у него все время вылезает из штанов, на галстуке и пиджаке постоянно какие-то пятна, а мокасины выглядят так, словно их долго жевала корова. Конечно, многое из этого делается нарочно, этот вид бездомного оборванца был всегда моден в колледже Святого Павла. И вообще, Эдвард — неуправляемый, но добрый мальчишка с дьявольским характером. — Если хочешь повидаться с нашим соседом — просто стучи к нему в дверь, — посоветовал ему я.
— А что, если его головорезы схватят меня?
Каролин закатила глаза. Она всегда считала своего братика неспособным на решительные поступки, трусишкой, хотя никогда и не говорила об этом. Они, несмотря на это, хорошо ладили между собой, но, возможно, благодаря тому, что виделись очень редко.
— Но ты же сразу уложишь их на лопатки, Шкипер, — поддразнил я Эдварда.
Он улыбнулся, услышав свое детское прозвище.
Каролин сказала, обращаясь ко мне и к своей матери:
— Я бы не потерпела, чтобы другие указывали мне, с кем мне дружить, а с кем — нет.
— Мы и не идем ни у кого на поводу, — заверила ее Сюзанна. — Но некоторые наши друзья огорчены. Это произошло, собственно, из-за одного случая в клубе «Крик». — Сюзанна вкратце рассказала о случившемся. В заключение она добавила: — Вашему отцу позвонили один раз по поводу того вечера, а мне — целых два раза.
Каролин обдумывала сказанное. Она превратилась теперь, как я уже говорил, в молодую женщину, уверенную в себе и в своем будущем. Ей наверняка будет сопутствовать успех в юридической карьере. Я даже сейчас могу представить ее в очках в строгой оправе и с папкой в руках. Леди-адвокат — так мы их называем в нашем кругу зубров адвокатуры.
— У вас есть конституционное право вступать в отношения с любым лицом, — безапелляционно заявила она.
— Мы это знаем, Каролин, — улыбнулся я. Студенты часто воображают, что открывают в колледже не известные никому вещи. Я тоже несколько лет думал, что получаю в Йеле уникальную информацию. — Наши друзья также имеют это право, и некоторые из них используют его, прекращая всяческие с нами отношения.
— Да, — согласилась Каролин, — наряду с правом свободной ассоциации в обществе есть также право на отказ от ассоциации.
— И в связи с этим мой клуб имеет право исключить меня из своих рядов.
На этом пункте Каролин споткнулась, так как по натуре она привержена либерализму.
— Почему вы не уедете отсюда? — спросила она. — В этих краях нет ничего, кроме анахронизмов и дискриминации.
— Поэтому нам здесь и нравится, — сказал я и получил в ответ нахмуренные брови. Каролин напоминает мне ее мать в том, что касается всяческой общественной деятельности, она является членом сразу нескольких организаций в своем студенческом городке. Я считаю эти организации весьма подозрительными, но не высказываюсь на этот счет, так как не спорю о политике с теми, кому еще нет сорока. — Куда же, по-твоему, мы должны уехать? — полюбопытствовал я.
— Поезжайте в Галвестон, поселитесь на пляже рядом с тетей Эмили.
— Неплохая мысль. — Каролин тоже обожает Эмили, так как та не побоялась пойти против законов супружеской морали и превратилась сейчас в вольную обитательницу пляжей. Каролин, впрочем, на подобное не решилась бы. Ее поколение не такое дикое и необузданное, каким было наше. Они лучше одеты и не покинут родной дом, не взяв с собой кредитную карточку. Но надо отдать ей должное, Каролин — очень искренняя девушка. — А возможно, нам стоит поехать с тобой на Кубу и посмотреть, как там обстоят дела с борьбой за мир.
— А почему мы ничего не заказываем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183