— Вот он, святой Иероним. Мне очень нравится. Послушай. — Он процитировал: — «Моя страна стонет под натиском варварства, ее жители молятся только о том, чтобы набить свое брюхо, они живут лишь сегодняшним днем». — Он захлопнул книгу. — Так что же изменилось? Ничего. Верно? Люди не меняются. Если бы этот человек не был священником, он бы сказал: «Молятся только о том, чтобы набить свое брюхо и удовлетворить свою похоть». Мужчины бегут туда, где есть жратва и бабы. Голова им ни к чему, они думают низом живота. А думать надо головой. И задумываться о последствиях, прежде чем засунешь свой член туда, куда не следует:
— Легко сказать.
Беллароза засмеялся.
— Да уж. — Он оглядел книжные шкафы. — Иногда я сижу здесь вечером и читаю свои книги. Порой мне даже кажется, что мне следовало стать священником. Вот только... знаешь... похоть проклятая. — Он добавил: — Эти бабы, они меня с ума сводят.
Я кивнул в знак солидарности.
— Так ты, значит, не настоящий епископ?
Он снова рассмеялся и положил книгу на место.
— Нет. Мой дядя называл меня епископом, так как у меня голова была полностью забита тем, чему меня учили в Ла Сале. Он обычно так представлял меня своим друзьям: «Это мой племянник, епископ». И потом заставлял процитировать что-нибудь по-латыни.
— Ты знаешь латынь?
— Нет. Только то, что мы когда-то зазубрили наизусть. — Он подошел к сервировочному столику, взял с него бутылку и две рюмки, потом снова сел и разлил жидкость по рюмкам.
— Это граппа. Пробовал когда-нибудь?
— Нет.
— Похоже на бренди, но покрепче. — Он поднял свою рюмку.
Я поднял свою, мы чокнулись, и я опрокинул жидкость в рот. Мне следовало прислушаться к предупреждениям Белларозы. Я могу пить все, что угодно, но это было нечто особенное. Я почувствовал, как мне обожгло глотку, потом скрутило желудок, и я едва не опорожнил его на столик с сигарами. Сквозь туман в глазах я заметил, как Беллароза следит за мной поверх своей рюмки. Я закашлялся.
— Mamma mia...
— Вот-вот. Это нужно пить медленно. — Он уже прикончил свою рюмку и налил себе еще. Затем протянул бутылку мне.
— Нет, спасибо. — Я попытался отдышаться, но в комнате было полно дыма от сигар. Я положил сигару и вышел на балкон.
Беллароза последовал за мной, прихватив сигару и свою рюмку.
— Прекрасный вид, верно? — заметил он.
Я кивнул в знак согласия. Свежий воздух пошел мне на пользу. Живот отпустило.
Беллароза указал своей сигарой вдаль.
— Что там такое? Сейчас плохо видно. Мне это напоминает поле для игры в гольф.
— Так оно и есть, это поле для гольфа клуба «Крик».
— Какого клуба?
— "Крик". Это местный клуб.
— Да? Они играют в гольф?
— Конечно. На поле для гольфа.
— Ты тоже играешь?
— Немного.
— Я плохо представляю себе эту игру. Это интересно?
— Наверное, когда-то было интересно, — ответил я и добавил: — В этом клубе также увлекаются стрельбой. Ты умеешь стрелять?
Он засмеялся.
Я посчитал, что пора предстать перед Фрэнком в образе настоящего мужчины.
— Я неплохо стреляю из ружья.
— Да? Я стрелял из ружья всего один раз.
— По тарелочкам или по птицам?
Он помолчал.
— По птицам. Это были утки. Ружье — это не мое оружие.
— Как насчет винтовки? — поинтересовался я.
— Это уже лучше. В Нью-Йорке я был членом «винтовочного» клуба. «Итальянский винтовочный клуб». Ты, наверное, о нем слышал?
Я в самом деле слышал. Это любопытное заведение в Маленькой Италии, большинство членов которого никогда не держали в руках охотничьей винтовки. Зато они считают, что винтовочный тир в подвале прекрасно подходит для стрельбы из пистолета.
— Какая у тебя была винтовка? — поинтересовался я.
— Не помню.
Я попытался вспомнить, с помощью какого оружия убили колумбийского наркобарона. Вероятно, из пистолета. Да, точно, пять пуль в голову с близкого расстояния.
— Как, теперь полегче? — спросил он меня.
— Да.
— Хорошо. — Беллароза продолжал потягивать из рюмки свою граппу, курить свою контрабандную сигару и обозревать свое поместье. Он снова показал куда-то вдаль сигарой. — Вон в том направлении я обнаружил фонтан со статуей Нептуна. Как раз там бедную Анну до смерти перепугал этот псих. Ты видел это место?
— Да, я все здесь объездил верхом.
— Ах да, я и забыл. Так вот, я отремонтировал весь этот уголок парка. Бассейн, фонтан, статую. Я также поставил там статую Богоматери и попросил знакомого священника освятить это место.
— Как, священник освятил статую Нептуна?
— Конечно. А что тут такого? Кстати, там еще есть эти римские руины. Сломанные колонны и все такое. Мой архитектор сказал, что это место так и строили — в виде руин. Это правда?
— Да.
— Зачем?
— Тогда была мода на руины.
— С чего это?
Я пожал плечами.
— Возможно, это было напоминанием людям о том, что ничто не вечно.
— То есть: Sic transit gloria mundi.
Я взглянул на него.
— Да. Именно так.
Он задумчиво кивнул и принялся жевать свою сигару.
Я обозревал окрестности «Альгамбры». В ясном небе висела половинка луны, с моря дул свежий ветерок, несший с собой дыхание моря и аромат майских цветов. Что за ночь!
Беллароза, казалось, тоже был заворожен этой красотой.
— А им все Бруклин подавай. К черту Бруклин! Когда мне надо развеяться, я еду в Италию. У меня есть там одно местечко, недалеко от Сорренто.
— Я бывал в Сорренто. Где там у тебя дом?
— Не скажу. Понял, что я имею в виду? Это то место, куда я когда-нибудь удалюсь на покой. Только пять человек знают, где находится этот дом. Я, моя жена и мои дети.
— Мудро.
— Да. Надо думать о будущем. Но пока мне нравится жить здесь. С Бруклином покончено.
С Золотым Берегом также было покончено, только Фрэнк Беллароза был не в курсе.
— В Бруклине у нас был прекрасный дом, — поведал мне Беллароза. — Старой постройки. Пять этажей. Великолепный. Но к нему вплотную примыкали другие дома, да и двор был совсем крошечный. А я всегда мечтал о большом участке земли. Мои предки были крестьянами. Я купил ферму, которая им когда-то принадлежала. Но землю я оставил им, пусть пользуются бесплатно. За мной остался только дом. Он тоже такой же белый, оштукатуренный, как этот. С красной черепичной крышей. Только гораздо меньше по размерам.
Мы помолчали, потом он снова заговорил:
— У вас тут, оказывается, есть даже храм. Мне Доминик рассказал. И в храме статуя Венеры.
— Точно.
— Так вы что, язычники? — Он рассмеялся.
— Время от времени.
— Понятно. Я был бы не прочь взглянуть на этот храм.
— Почему бы и нет?
— И еще я бы осмотрел большой дом.
— Хочешь купить?
— Возможно.
— Полмиллиона.
— Я знаю. — Он посмотрел на меня в упор. — Мог бы и побольше запросить.
— Нет, не мог, цена-то полмиллиона. Она включает в себя десять акров земли.
— Да? А сколько стоит все поместье?
— Около двадцати миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
— Легко сказать.
Беллароза засмеялся.
— Да уж. — Он оглядел книжные шкафы. — Иногда я сижу здесь вечером и читаю свои книги. Порой мне даже кажется, что мне следовало стать священником. Вот только... знаешь... похоть проклятая. — Он добавил: — Эти бабы, они меня с ума сводят.
Я кивнул в знак солидарности.
— Так ты, значит, не настоящий епископ?
Он снова рассмеялся и положил книгу на место.
— Нет. Мой дядя называл меня епископом, так как у меня голова была полностью забита тем, чему меня учили в Ла Сале. Он обычно так представлял меня своим друзьям: «Это мой племянник, епископ». И потом заставлял процитировать что-нибудь по-латыни.
— Ты знаешь латынь?
— Нет. Только то, что мы когда-то зазубрили наизусть. — Он подошел к сервировочному столику, взял с него бутылку и две рюмки, потом снова сел и разлил жидкость по рюмкам.
— Это граппа. Пробовал когда-нибудь?
— Нет.
— Похоже на бренди, но покрепче. — Он поднял свою рюмку.
Я поднял свою, мы чокнулись, и я опрокинул жидкость в рот. Мне следовало прислушаться к предупреждениям Белларозы. Я могу пить все, что угодно, но это было нечто особенное. Я почувствовал, как мне обожгло глотку, потом скрутило желудок, и я едва не опорожнил его на столик с сигарами. Сквозь туман в глазах я заметил, как Беллароза следит за мной поверх своей рюмки. Я закашлялся.
— Mamma mia...
— Вот-вот. Это нужно пить медленно. — Он уже прикончил свою рюмку и налил себе еще. Затем протянул бутылку мне.
— Нет, спасибо. — Я попытался отдышаться, но в комнате было полно дыма от сигар. Я положил сигару и вышел на балкон.
Беллароза последовал за мной, прихватив сигару и свою рюмку.
— Прекрасный вид, верно? — заметил он.
Я кивнул в знак согласия. Свежий воздух пошел мне на пользу. Живот отпустило.
Беллароза указал своей сигарой вдаль.
— Что там такое? Сейчас плохо видно. Мне это напоминает поле для игры в гольф.
— Так оно и есть, это поле для гольфа клуба «Крик».
— Какого клуба?
— "Крик". Это местный клуб.
— Да? Они играют в гольф?
— Конечно. На поле для гольфа.
— Ты тоже играешь?
— Немного.
— Я плохо представляю себе эту игру. Это интересно?
— Наверное, когда-то было интересно, — ответил я и добавил: — В этом клубе также увлекаются стрельбой. Ты умеешь стрелять?
Он засмеялся.
Я посчитал, что пора предстать перед Фрэнком в образе настоящего мужчины.
— Я неплохо стреляю из ружья.
— Да? Я стрелял из ружья всего один раз.
— По тарелочкам или по птицам?
Он помолчал.
— По птицам. Это были утки. Ружье — это не мое оружие.
— Как насчет винтовки? — поинтересовался я.
— Это уже лучше. В Нью-Йорке я был членом «винтовочного» клуба. «Итальянский винтовочный клуб». Ты, наверное, о нем слышал?
Я в самом деле слышал. Это любопытное заведение в Маленькой Италии, большинство членов которого никогда не держали в руках охотничьей винтовки. Зато они считают, что винтовочный тир в подвале прекрасно подходит для стрельбы из пистолета.
— Какая у тебя была винтовка? — поинтересовался я.
— Не помню.
Я попытался вспомнить, с помощью какого оружия убили колумбийского наркобарона. Вероятно, из пистолета. Да, точно, пять пуль в голову с близкого расстояния.
— Как, теперь полегче? — спросил он меня.
— Да.
— Хорошо. — Беллароза продолжал потягивать из рюмки свою граппу, курить свою контрабандную сигару и обозревать свое поместье. Он снова показал куда-то вдаль сигарой. — Вон в том направлении я обнаружил фонтан со статуей Нептуна. Как раз там бедную Анну до смерти перепугал этот псих. Ты видел это место?
— Да, я все здесь объездил верхом.
— Ах да, я и забыл. Так вот, я отремонтировал весь этот уголок парка. Бассейн, фонтан, статую. Я также поставил там статую Богоматери и попросил знакомого священника освятить это место.
— Как, священник освятил статую Нептуна?
— Конечно. А что тут такого? Кстати, там еще есть эти римские руины. Сломанные колонны и все такое. Мой архитектор сказал, что это место так и строили — в виде руин. Это правда?
— Да.
— Зачем?
— Тогда была мода на руины.
— С чего это?
Я пожал плечами.
— Возможно, это было напоминанием людям о том, что ничто не вечно.
— То есть: Sic transit gloria mundi.
Я взглянул на него.
— Да. Именно так.
Он задумчиво кивнул и принялся жевать свою сигару.
Я обозревал окрестности «Альгамбры». В ясном небе висела половинка луны, с моря дул свежий ветерок, несший с собой дыхание моря и аромат майских цветов. Что за ночь!
Беллароза, казалось, тоже был заворожен этой красотой.
— А им все Бруклин подавай. К черту Бруклин! Когда мне надо развеяться, я еду в Италию. У меня есть там одно местечко, недалеко от Сорренто.
— Я бывал в Сорренто. Где там у тебя дом?
— Не скажу. Понял, что я имею в виду? Это то место, куда я когда-нибудь удалюсь на покой. Только пять человек знают, где находится этот дом. Я, моя жена и мои дети.
— Мудро.
— Да. Надо думать о будущем. Но пока мне нравится жить здесь. С Бруклином покончено.
С Золотым Берегом также было покончено, только Фрэнк Беллароза был не в курсе.
— В Бруклине у нас был прекрасный дом, — поведал мне Беллароза. — Старой постройки. Пять этажей. Великолепный. Но к нему вплотную примыкали другие дома, да и двор был совсем крошечный. А я всегда мечтал о большом участке земли. Мои предки были крестьянами. Я купил ферму, которая им когда-то принадлежала. Но землю я оставил им, пусть пользуются бесплатно. За мной остался только дом. Он тоже такой же белый, оштукатуренный, как этот. С красной черепичной крышей. Только гораздо меньше по размерам.
Мы помолчали, потом он снова заговорил:
— У вас тут, оказывается, есть даже храм. Мне Доминик рассказал. И в храме статуя Венеры.
— Точно.
— Так вы что, язычники? — Он рассмеялся.
— Время от времени.
— Понятно. Я был бы не прочь взглянуть на этот храм.
— Почему бы и нет?
— И еще я бы осмотрел большой дом.
— Хочешь купить?
— Возможно.
— Полмиллиона.
— Я знаю. — Он посмотрел на меня в упор. — Мог бы и побольше запросить.
— Нет, не мог, цена-то полмиллиона. Она включает в себя десять акров земли.
— Да? А сколько стоит все поместье?
— Около двадцати миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183