Он вернулся домой с огромной тушей в кузове пикапа, как герой-победитель в расчете на восторженную шумную встречу.
Когда послышались знакомое тарахтение с трудом тащившейся машины Флипа и звук заглушаемого мотора, я сидела в патио с книгой. Обойдя наш прицеп, я пошла к Флипу поинтересоваться, удалась ли охота. Вместо голубей я увидела в кузове огромную тушу в темных перьях. Вся камуфляжная рубашка и джинсы Флипа были заляпаны кровью, точно он вернулся с бойни, а не с охоты на голубей.
- Ну-ка погляди, - широко улыбаясь, поманил он меня, приподнимая козырек своей кепочки.
- Что это? - изумленно спросила я, с опаской приближаясь к кузову, чтобы осмотреть добычу.
Флип подбоченился:
- Да вот, страуса пристрелил.
От запаха свежей крови, поднимавшегося вверх густой сладковатой струей, я наморщила нос.
- По-моему, это не страус, Флип. По-моему, это эму.
- Какая разница? - Флип пожал плечами. Его улыбка стала еще шире, когда к двери трейлера подошла мама. - Привет, дорогая... смотри-ка, что привез папочка.
Никогда еще я не видела таких больших глаз на мамином лице.
- Мать моя женщина, - проговорила она. - Флип, где ты взял этого эму?
- Подстрелил на дороге, - с гордостью ответил тот, по ошибке принимая мамин шок за восхищение. - Сегодня нас ждет знатный обед. Это мясо, говорят, на вкус как говядина.
- Этот обед стоит по меньшей мере пятнадцать тысяч долларов, - воскликнула мама, прижимая руку к сердцу, словно оно готово было выпрыгнуть из груди.
- Теперь уже не стоит, - не удержавшись, вставила я свое слово.
Мама метнула гневный взгляд на Флипа.
- Ты покусился на частную собственность.
- Никто ничего не узнает, все шито-крыто, - ответил Флип. - Ну давай, открой же мне дверь, дорогая, нужно занести тушу внутрь и разделать ее.
- В мой трейлер ты, кретин, этого не занесешь! Забери. Забери это немедленно! Ты нас обеих под монастырь подведешь.
Флип, поняв, что его подарок не оценили, был явно сбит с толку. Предчувствуя бурю, я что-то невнятно пробормотала, мол, пойду-ка я в патио, и поспешно ретировалась, спрятавшись за трейлером. В последующие десять минут, наверное, все ранчо Блубоннет слышало мамины крики о том, что с нее довольно, что она ни за какие коврижки ни минуты не будет больше его терпеть. Скрывшись в прицепе, она порылась там и, появившись вскоре с охапкой джинсов, ботинок и мужского белья в руках, швырнула все это прямо на землю.
- Забирай свое барахло и убирайся отсюда немедленно!
- Это я кретин? - возмутился Флип. - Да ты, мать моя, совсем чокнулась! Прекрати бросать мои вещи, как... Эй, не очень-то! - На него обрушился дождь футболок, охотничьих журналов, держателей для пивных банок - миазмов Флиповой праздной жизни. Ругаясь и возмущенно пыхтя, Флип собрал вещи с земли и метнул их в грузовик.
Не прошло и десяти минут, как он уехал, скрипя колесами и разметая во все стороны гравий. Все, что от него осталось, - это громада безголового эму, сваленная прямо перед нашей дверью.
Мама тяжело дышала, лицо ее налилось кровью.
- Бестолковый болван. - пробормотала она. - Давно надо было от него избавиться... эму, видите ли, он привез, чтоб его черти взяли...
- Мама. - спросила я, подходя к ней, - Флип больше не вернется?
- Нет, - с чувством ответила она.
Мой взгляд остановился на громадной туше.
- Что нам с этим делать?
- Понятия не имею. - Мама провела руками по светлым взлохмаченным волосам. - Но нам непременно нужно избавиться от улики. Эта птичка очень дорого кому-то стоила... и платить за нее я не собираюсь.
- Кто-то должен ее съесть, - сказала я.
Мама, покачав головой, простонала:
- Это же почти то же самое, что сбить кого-то на дороге.
Я с минуту поразмыслила, и меня осенило.
- Кейтсы, - проговорила я.
Наши с мамой глаза встретились, и сердитое выражение на ее лице постепенно нехотя сменилось улыбкой.
- Точно. Сходи-ка за Харди.
Как потом рассказывали Кейтсы, такого пиршества они еще не помнят. И длилось оно не один день. Стейки из эму, жаркое из эму, сандвичи с эму и «чили кон карне» с эму. Харди отвез птицу в мясную лавку Эрла, где мясник, пообещав ему строгую конфиденциальность, повеселился от души, превращая его в филе и фарш.
Мисс Джуди даже прислала нам с мамой тушеного эму с драниками и полуфабрикатом «гамбургер». Попробовав ее стряпню, я решила, что это одна из самых удачных кулинарных попыток мисс Джуди, но мама, с сомнением следившая за мной, внезапно позеленела и вылетела из кухоньки. Я услышала, как ее тошнит в ванной.
- Мам, прости меня. - взволнованно говорила я, стоя за дверью - Я не буду есть это мясо, если тебе так тошно от этого. Я выброшу его. Я...
- Дело не в мясе, - проговорила мама сдавленным голосом. Было слышно, как она отплевывается и булькает сливаемая в унитазе вода. Потом открылся кран: мама начала чистить зубы.
- А в чем тогда? Ты чем-то отравилась?
- Ага.
- Тогда...
- Поговорим об этом позже, солнышко. Мне сейчас нужно немного... - Она замолчала, снова отплевываясь. «Тьфу! Тьфу!» - Побыть одной.
- Слушаю, мэм.
Меня озадачило то, что в первую очередь о своей беременности мама сообщила мисс Марве, когда об этом еще никто не знал, в том числе и я. Несмотря на всю существовавшую между ними разницу, они с ней сразу же подружились. Видеть их вместе было все равно что видеть лебедя в компании рыжеволосого дятла. Однако несмотря на то что они были так не похожи друг на друга внешне, их обеих роднил стальной характер. Обе они были сильными женщинами, которые готовы были платить за свою независимость.
Я разгадала мамин секрет, услышав, как однажды вечером у нас на кухоньке мама разговаривала с мисс Марвой, которая принесла восхитительный персиковый пирог с пропитанными соком прослойками. Сидя перед телевизором с тарелкой и ложкой на коленях, я уловила несколько произнесенных шепотом слов, которыми они обменялись.
- ...не понимаю, зачем сообщать ему об этом... - сказала мама мисс Марве.
- Но он ведь должен тебе помогать...
- О нет... - Мама снова понизила голос, и мне удалось расслышать только обрывки фраз. - ...мой и не имеет к нему никакого отношения...
- Тебе нелегко придется.
- Я знаю. Но мне есть к кому обратиться на худой конец, если уж совсем станет невмоготу.
Я поняла, о чем речь. На это указывали некоторые признаки: и то, что маму постоянно тошнило, и то, что она дважды за неделю ходила к врачу. Все мои мольбы и тоска по ком-то кого бы я любила, по нормальной семье наконец были услышаны. Я почувствовала, как в горле у меня защипало что-то похожее на слезы. Захотелось тут же вскочить на ноги, так я была счастлива.
Но я сидела смирно, стараясь услышать как можно больше, и сила моих чувств, должно быть, каким-то образом передалась маме. Ее взгляд упал на меня, и она, прервав беседу с мисс Марвой, беспечно бросила мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98