– Он правил до образования республики».
«А ты думаешь, это реальное лицо или просто легенда?» – поинтересовался я.
«Реальное для древней поэзии, – ответила она, – и реальное для меня, потому как последние три года я очень часто о тебе думала. Ты отлично воплотил в жизнь мои фантазии. Я сама толком не знаю, почему так тоскую по этому отдаленному райскому уголку, но я действительно к нему прикипела, а ты восстановил мой маленький домик и сделал его ослепительным. Я покидаю другие дворцы, где пользуюсь не очень хорошей славой, и прихожу сюда, не ощущая потери комфорта. Удивительно, но твои люди приходят сюда ежедневно, чтобы прибраться. Они протирают мрамор, а после полируют его. Они моют окна. Никак не ожидала такого внимания».
«Да, все это они делают по моему распоряжению. Но должен признаться, они считают, что у меня не варит котелок».
«Еще бы они считали по-другому, но это обычная цена за необузданную эксцентричность, а небольшая эксцентричность ничего не стоит, правда?»
«Не знаю, – ответил я, рассмеявшись. – Я пока для себя не решил».
На одном из диванов я заметил гору темного меха норки – покрывало, накидка, что-то вроде этого.
«На случай холодных ночей?» – спросил я.
«Ну да, – ответила она, – а еще для полетов. В облаках нестерпимо холодно».
«Так ты летаешь?» – спросил я, желая потянуть время.
«Конечно летаю, – ответила она невозмутимо. – Как, по-твоему, я иначе могла бы сюда добираться?»
Я рассмеялся, но не слишком громко. Идея представилась мне слишком абсурдной, чтобы ее поддерживать.
В эту минуту Петрония казалась мне невероятно красивой на фоне мягкого света от торшеров. Под мягкой бархатной туникой округло выступали ее груди, а великолепные босые ноги с золотым педикюром явно лишали меня покоя. Я все время пялился на них. У нее были маленькие ножки, что, по-моему, ей очень шло. Большой палец левой ноги она украсила золотым кольцом, проявив коварное кокетство.
Я вдруг полностью ощутил весь груз своего католического воздержания, продлившегося три с половиной года, тем более что в этой особе не было ничего искусственного, она казалась дикой от природы, подлинной.
Я также нашел притягательным тот факт, что теперь она как будто стала ниже ростом – это был уже не тот шестифутовый дьявол, набросившийся на меня в ванной и яростно угрожавший расправой, пока Гоблин ни закидал его осколками.
«Кстати о Гоблине, – сказала она самым любезным тоном, – я знаю, этот демон сейчас не с тобой. Какая потеря. Ты ждешь, что он скоро вернется и предложит тебе свою любовь как преданный пес, или думаешь, что он пропал навсегда?»
«Ты меня поражаешь, – признался я, – как это можно таким милым голоском произносить такие зловещие слова. Я не знаю, навсегда я его потерял или нет. Возможно, что и навсегда. Он мог найти себе другую душу, с которой у него больше общего. Я отдал ему восемнадцать лет своей жизни. Затем нас разъединило расстояние. Я больше не претендую на то, что понимаю его природу».
«Я вовсе не хотела, чтобы мои слова прозвучали зловеще, – сказала она. – По правде говоря – а я всегда люблю говорить правду, если предоставляется возможность, – я никак не ожидала, что ты окажешься сангвиником».
Я тогда не знал, что такое «сангвиник». Она подошла к столу, вынула пробку из бутылки и наполнила киворий.
«Три с половиной года несколько меня смягчили, – сказал я. – А вот я никак не ожидал, что ты пригласишь меня в дом. Наоборот, думал, ты станешь ревниво следовать своему ночному расписанию и дашь мне от ворот поворот».
«А зачем бы я это делала, как по-твоему? – спросила она, протягивая мне чашу. Тут я впервые заметил огромный сапфировый карбункул на ее пальце. – Да, примечательная вещица, – сказала она, когда я принял чашу. – Я сама вырезала портрет бога Марса. Когда-то меня избрали служить ему, только все это оказалось шуткой. Мне случалось быть жертвой очень многих шуток».
«Не представляю почему, – откликнулся я и бросил взгляд на кубок с вином. – Я что, должен пить один?»
Она тихо рассмеялась.
«Пока да, – ответила она. – Прошу, отведай вино без меня. Я очень огорчусь, если ты откажешься».
Воспитание не позволяло мне пренебречь угощением, поэтому я выпил, отметив про себя довольно странный привкус вина, хотя и приятный. Я снова сделал большой глоток, испытывая волнение.
«Ты вправду думаешь то, что говоришь? – спросила она. – Ты не понимаешь, почему люди смеются надо мной? И всегда смеялись?»
«Нет, не понимаю», – ответил я и по привычке выпил еще вина. Его вкус на этот раз показался мне необычайно хорош, особенно если учесть, что я пил на голодный желудок. Ни крошки на обед, ни крошки на ужин. Без сна в самолете, без сна целые сутки. Я подумал, что нужно быть осмотрительнее.
«Они смеялись и до сих пор смеются, – сказала она, – потому что я и мужчина, и женщина. Но ты ведь не видишь в этом повода для шуток?»
«Я уже тебе ответил, что нет. Думаю, ты просто великолепна. Я и раньше так думал. Боже, какое крепкое вино! Кстати, а это вино? – только тут я заметил, что на бутылках не было этикеток. Мне показалось, будто пол у меня под ногами заходил ходуном. – Ты не против, если я присяду?» – спросил я, озираясь в поисках стула.
«Конечно присядь», – сказала она и пододвинула мне один из стульев с гнутой спинкой. Изящная вещь, абсолютно в греческом стиле. Я вспомнил, как заказывал эти стулья. Аллен тогда едко подколол меня по телефону насчет того, что в моем доме полно лебедей из мрамора и золота.
«Да, работники насмехаются над твоим вкусом, – сказала она, прочитав мои мысли, – но вкус у тебя отличный, не сомневайся».
«А я и не сомневаюсь», – ответил я и опустился на стул, почувствовав себя более уверенно. Чашу я поставил на край стола и оперся на него рукой. Кажется, я чуть не уронил драгоценный потир.
«Выпей еще, – сказала она. – Это особый купаж. Можно сказать, я сама его смешала».
«Не могу», – отказался я, посмотрев на нее снизу вверх. У нее был очень выразительный взгляд, как у всех людей с большими глазами, а ее глаза были просто огромные. Совершенно черные. Она присела на столешницу, глядя на меня, и ободряюще улыбнулась.
«Даже не знаю, как с тобой быть, когда ты такой вежливый, – сказала она. – Когда-то ты вызывал во мне одно лишь раздражение, а теперь я хочу, чтобы ты меня полюбил. Вероятно, ты меня и полюбишь, когда все будет сказано и сделано».
«Вполне возможно, – сказал я, – но любовь ведь бывает такой разной, согласись. Лично я пока не отказался от религии, а ты, как что-то мне подсказывает, живешь свободно».
«Католик, – сказала она. – Ну конечно. Другая вера была бы недостойна тебя и миссис Маккуин. Кажется, однажды вечером в Неаполе я видела тебя и всю твою компанию на мессе. Нет. Это было в катакомбах Сан-Дженнаро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
«А ты думаешь, это реальное лицо или просто легенда?» – поинтересовался я.
«Реальное для древней поэзии, – ответила она, – и реальное для меня, потому как последние три года я очень часто о тебе думала. Ты отлично воплотил в жизнь мои фантазии. Я сама толком не знаю, почему так тоскую по этому отдаленному райскому уголку, но я действительно к нему прикипела, а ты восстановил мой маленький домик и сделал его ослепительным. Я покидаю другие дворцы, где пользуюсь не очень хорошей славой, и прихожу сюда, не ощущая потери комфорта. Удивительно, но твои люди приходят сюда ежедневно, чтобы прибраться. Они протирают мрамор, а после полируют его. Они моют окна. Никак не ожидала такого внимания».
«Да, все это они делают по моему распоряжению. Но должен признаться, они считают, что у меня не варит котелок».
«Еще бы они считали по-другому, но это обычная цена за необузданную эксцентричность, а небольшая эксцентричность ничего не стоит, правда?»
«Не знаю, – ответил я, рассмеявшись. – Я пока для себя не решил».
На одном из диванов я заметил гору темного меха норки – покрывало, накидка, что-то вроде этого.
«На случай холодных ночей?» – спросил я.
«Ну да, – ответила она, – а еще для полетов. В облаках нестерпимо холодно».
«Так ты летаешь?» – спросил я, желая потянуть время.
«Конечно летаю, – ответила она невозмутимо. – Как, по-твоему, я иначе могла бы сюда добираться?»
Я рассмеялся, но не слишком громко. Идея представилась мне слишком абсурдной, чтобы ее поддерживать.
В эту минуту Петрония казалась мне невероятно красивой на фоне мягкого света от торшеров. Под мягкой бархатной туникой округло выступали ее груди, а великолепные босые ноги с золотым педикюром явно лишали меня покоя. Я все время пялился на них. У нее были маленькие ножки, что, по-моему, ей очень шло. Большой палец левой ноги она украсила золотым кольцом, проявив коварное кокетство.
Я вдруг полностью ощутил весь груз своего католического воздержания, продлившегося три с половиной года, тем более что в этой особе не было ничего искусственного, она казалась дикой от природы, подлинной.
Я также нашел притягательным тот факт, что теперь она как будто стала ниже ростом – это был уже не тот шестифутовый дьявол, набросившийся на меня в ванной и яростно угрожавший расправой, пока Гоблин ни закидал его осколками.
«Кстати о Гоблине, – сказала она самым любезным тоном, – я знаю, этот демон сейчас не с тобой. Какая потеря. Ты ждешь, что он скоро вернется и предложит тебе свою любовь как преданный пес, или думаешь, что он пропал навсегда?»
«Ты меня поражаешь, – признался я, – как это можно таким милым голоском произносить такие зловещие слова. Я не знаю, навсегда я его потерял или нет. Возможно, что и навсегда. Он мог найти себе другую душу, с которой у него больше общего. Я отдал ему восемнадцать лет своей жизни. Затем нас разъединило расстояние. Я больше не претендую на то, что понимаю его природу».
«Я вовсе не хотела, чтобы мои слова прозвучали зловеще, – сказала она. – По правде говоря – а я всегда люблю говорить правду, если предоставляется возможность, – я никак не ожидала, что ты окажешься сангвиником».
Я тогда не знал, что такое «сангвиник». Она подошла к столу, вынула пробку из бутылки и наполнила киворий.
«Три с половиной года несколько меня смягчили, – сказал я. – А вот я никак не ожидал, что ты пригласишь меня в дом. Наоборот, думал, ты станешь ревниво следовать своему ночному расписанию и дашь мне от ворот поворот».
«А зачем бы я это делала, как по-твоему? – спросила она, протягивая мне чашу. Тут я впервые заметил огромный сапфировый карбункул на ее пальце. – Да, примечательная вещица, – сказала она, когда я принял чашу. – Я сама вырезала портрет бога Марса. Когда-то меня избрали служить ему, только все это оказалось шуткой. Мне случалось быть жертвой очень многих шуток».
«Не представляю почему, – откликнулся я и бросил взгляд на кубок с вином. – Я что, должен пить один?»
Она тихо рассмеялась.
«Пока да, – ответила она. – Прошу, отведай вино без меня. Я очень огорчусь, если ты откажешься».
Воспитание не позволяло мне пренебречь угощением, поэтому я выпил, отметив про себя довольно странный привкус вина, хотя и приятный. Я снова сделал большой глоток, испытывая волнение.
«Ты вправду думаешь то, что говоришь? – спросила она. – Ты не понимаешь, почему люди смеются надо мной? И всегда смеялись?»
«Нет, не понимаю», – ответил я и по привычке выпил еще вина. Его вкус на этот раз показался мне необычайно хорош, особенно если учесть, что я пил на голодный желудок. Ни крошки на обед, ни крошки на ужин. Без сна в самолете, без сна целые сутки. Я подумал, что нужно быть осмотрительнее.
«Они смеялись и до сих пор смеются, – сказала она, – потому что я и мужчина, и женщина. Но ты ведь не видишь в этом повода для шуток?»
«Я уже тебе ответил, что нет. Думаю, ты просто великолепна. Я и раньше так думал. Боже, какое крепкое вино! Кстати, а это вино? – только тут я заметил, что на бутылках не было этикеток. Мне показалось, будто пол у меня под ногами заходил ходуном. – Ты не против, если я присяду?» – спросил я, озираясь в поисках стула.
«Конечно присядь», – сказала она и пододвинула мне один из стульев с гнутой спинкой. Изящная вещь, абсолютно в греческом стиле. Я вспомнил, как заказывал эти стулья. Аллен тогда едко подколол меня по телефону насчет того, что в моем доме полно лебедей из мрамора и золота.
«Да, работники насмехаются над твоим вкусом, – сказала она, прочитав мои мысли, – но вкус у тебя отличный, не сомневайся».
«А я и не сомневаюсь», – ответил я и опустился на стул, почувствовав себя более уверенно. Чашу я поставил на край стола и оперся на него рукой. Кажется, я чуть не уронил драгоценный потир.
«Выпей еще, – сказала она. – Это особый купаж. Можно сказать, я сама его смешала».
«Не могу», – отказался я, посмотрев на нее снизу вверх. У нее был очень выразительный взгляд, как у всех людей с большими глазами, а ее глаза были просто огромные. Совершенно черные. Она присела на столешницу, глядя на меня, и ободряюще улыбнулась.
«Даже не знаю, как с тобой быть, когда ты такой вежливый, – сказала она. – Когда-то ты вызывал во мне одно лишь раздражение, а теперь я хочу, чтобы ты меня полюбил. Вероятно, ты меня и полюбишь, когда все будет сказано и сделано».
«Вполне возможно, – сказал я, – но любовь ведь бывает такой разной, согласись. Лично я пока не отказался от религии, а ты, как что-то мне подсказывает, живешь свободно».
«Католик, – сказала она. – Ну конечно. Другая вера была бы недостойна тебя и миссис Маккуин. Кажется, однажды вечером в Неаполе я видела тебя и всю твою компанию на мессе. Нет. Это было в катакомбах Сан-Дженнаро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184