«Тогда поверьте мне на слово, – продолжал Стирлинг, – она никогда не подойдет к Мэйфейровскому центру ближе чем на сто ярдов. В противном случае Роуан Мэйфейр, как и Мона, в ту же секунду почувствовала бы, что Петрония где-то бродит».
И снова я ничего не сказал. Только вспомнил, как рассмеялась Мона, когда я рассказал ей об угрозах таинственного незнакомца.
«Мона смеялась не без причины, – сказал Стирлинг, внезапно выгнув брови и приятно улыбнувшись. – Квинн, доверьтесь Моне. Мона – самая настоящая ведьма Она не солгала. И она действительно вас любит. Говоря это вам, я вовсе не злоупотребляю ее доверчивым признанием».
«Но что вы имеете в виду, когда называете ее ведьмой, Стирлинг? И что она имеет в виду?»
Тем временем мы дошли до «мерседеса», поставленного в гараж. Я открыл перед ним дверцу машины, после чего обошел ее вокруг и занял водительское место.
Он подождал, пока я дам задний ход и выведу машину из гаража. Затем я проехал перед домом, свернул направо и оказался на длинной подъездной аллее, обсаженной ореховыми деревьями.
«Для нас, служителей Таламаски, ведьмы – это смертные женщины, а иногда и мужчины, способные видеть духов, манипулировать ими, вызывать и изгонять их, общаться с ними, контролировать их, задавать им вопросы и слушать их ответы», – пояснил Стирлинг.
«В таком случае я тоже отношусь к категории ведьм из-за Гоблина».
«Очень даже может быть, – сказал он, – хотя не уверен, что ваши способности включают все перечисленные мною аспекты».
«Да, вы правы. Но думаю, если бы я попробовал, мне бы многое удалось. Например, если вернется Ревекка, я мог бы попробовать свои силы в экзорсизме».
«Если появится необходимость, можете мною располагать. Но не думаю, что Ревекка станет вас соблазнять в каком-то другом месте, кроме этого».
«Это норма для призраков?»
«Иногда, – ответил он. – Все зависит от конкретного случая. Иногда призраки связаны с определенным местом, иногда – с человеком. А вы сами знаете, кто ваш Гоблин – дух или призрак?»
«Могу с уверенностью сказать, что он дух, – ответил я. – Он ничего не знает о том, откуда появился и куда уходит, когда покидает меня. Для него нет жизни без моего сознания. Наверняка он и сейчас с нами».
Я попробовал определить, здесь ли Гоблин, и в ответ сразу почувствовал пожатие его руки, опустившейся мне на плечо, и увидел его лицо в зеркале заднего вида. Разумеется, Гоблин был рядом.
«Я люблю тебя, приятель», – сказал я, обращаясь к нему.
Его непроницаемое лицо осветилось детской улыбкой.
«Ты даже не представляешь, насколько был мне нужен, приятель, – продолжал я говорить с Гоблином, – последние сутки выдались бредовые». – Как это было чудесно – видеть его улыбку.
Стирлинг тоже улыбался.
Оставшееся время, что мы провели с ним наедине, Стирлинг рассказывал мне о Таламаске, в основном подтвердив рассказ Моны, что их орден существует несколько веков, что у них собраны обширные библиотеки, – в основном книги, относящиеся к сверхъестественным явлениям, – что у них записана вся история семейства Моны, но, разумеется, все эти сведения не доступны широкой публике.
«Но, видите ли, дело в том, что я тоже Мэйфейр, разве нет? Об этом говорил дядя Джулиен, помните?»
«Да, вы правы, но как раз сейчас у вас нет времени на историю рода Мэйфейров. Занимайтесь собственными приключениями. Совсем скоро вам предстоит отправиться в долгий путь. Насчет маленького Томми уже решили?»
«Я целиком за. Жду не дождусь, чтобы узнать мнение тетушки Куин. Но у меня к вам остался один вопрос, – сказал я. – Мне бы хотелось знать ваше откровенное мнение о Нэше».
«Чудесный человек, блестящий ум, начитан, утонченная личность. Из него получится превосходный учитель и гид по Европе. А разве сами вы так не считаете?»
«Да, конечно, но мне показалось, будто между вами пробежала какая-то тень, что вы не очень понравились друг другу. Я ошибся?»
«Вы правы в том, что кое-что почувствовали, – ответил Стирлинг. – Я ему не понравился. Он подозревает, что мною руководят какие-то мотивы. Он не понимает истинную природу Таламаски, а не зная наших правил и той роли, которую мы играем, он считает, что я руководствуюсь личными интересами. Когда вы вернетесь домой и мы с вами станем друзьями, на что я очень надеюсь, он, возможно, изменит свое мнение. Но пока прошу вас, не беспокойтесь об этом. Он исключительно приятный человек».
«Я понимаю, о чем вы, – сказал я. – Он испытывает большое беспокойство из-за того, что его привлекают мужчины. А я – нет».
«Разве?» – поинтересовался Стирлинг.
«Мне казалось, вы умеете читать чужие мысли, – ответил я. – Надеюсь, вы не сочли это за грубость. Я вовсе не собирался дерзить. Мне следовало сказать по-другому – что моя жизнь была не совсем обычной. Я потерял невинность с Ревеккой, потом развлекался под душем с Гоблином, потом полюбил Мону, и я не уверен, какой будет следующий шаг. Если Мона согласится выйти за меня, я буду счастлив до своего смертного часа».
Стирлинг ничего не сказал.
«Что-то не так? – встревожился я. – Я показался вам чересчур развязным?»
«Вовсе нет, – ответил он. – Просто я думал о Моне и решал, сказать ли вам то, что пришло мне в голову».
«Умоляю, скажите. Жаль, я не умею читать чужие мысли».
«Если вы женитесь на ней, то, скорее всего, ее смертный час наступит раньше вашего».
«Нет, – сказал я. – Нет. Это неправда. Неправда. Доктор Роуан Мэйфейр знает, что это неправда. Они работают над этой проблемой день и ночь. Они излечат Мону. Я хочу сказать, они приостановят ход болезни. Сделают все как надо. Ее положение не может быть настолько серьезно. Она, вероятно, еще... – я осекся. – Простите», – сказал я.
«Вы не должны передо мной извиняться. Это вы меня простите. Мне не следовало так говорить. Я решил, что вчера вечером вы поняли, о чем они вам рассказывали».
«А я не хотел ничего понимать, – сказал я. – Я и так все знаю».
Затем мы поговорили о Таламаске.
Стирлинг пригласил меня посетить Оук-Хейвен в любое время, когда я захочу. Настала пора прощаться, и я отвез Стирлинга обратно к его машине. Это был красивый коричневый «роллс-ройс» со светло-бежевыми сиденьями. Стирлинг сказал, что Таламаска балует своих служителей прекрасными машинами и мебелью.
«А что мы делаем в ответ? – задал он риторический вопрос. – Живем как монахи и работаем как лошади».
«Вы мне очень нравитесь, – признался я. – Спасибо, что приехали к нам на ленч, и спасибо, что поддержали меня».
«У меня не было иного выбора, – сказал он. – Пожалуйста, позвоните мне, когда сможете. Держите меня в курсе дел. Вот вам карточка для нагрудного кармана рубашки, а вот еще одна для пиджака, и еще одна для внутреннего кармана, и эту держите тоже, положите куда-нибудь».
«Не волнуйтесь за меня, Стирлинг, – сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184