Наконец, представители власти успокоились, накрыв шею и плечи
злосчастного предводителя из страны счастливого детства. Бравое тело с
мешком вместо головы продолжало трубить, напоминая закутанного с головой в
капюшон средневекового монаха или палача при исполнении. На мешковине
обляпанной масляным суриком читалось КООП, но по странным причудам случая
первая буква и последняя стерлись от времени и краснели только две буквы
О, напоминая два нуля туалетных обителей.
Мордасов сквозь стекло встретился взглядом со Стручком, крадущимся от
галантереи по направлению к квасной бочке Рыжухи с определенным намерением
залить квасом жар, испепеляющий внутренности, а может и разжиться у
толстенной квасницы глотком самогона: та бутыли не продавала на вынос, а
держала под юбкой, давая хлебнуть втихаря, один хлебок ценился не много не
мало рубль. Судя по блеску глаз, Стручок рублишко в загашнике припрятал.
Мордасов вернулся к квитанциям. Мотоцикл затарахтел, переваливаясь
по-утиному, запрыгал по колдобинам, обдавая пылью торговок зеленью, те
чертыхнулись и тут же принялись окунать посеревший товар в банки с водой.
До перерыва оставалось полчаса. Мордасов гневно воззрился на очередь,
сдатчики опустили глаза, привычные к голосу-кнуту выслушали мордасовское:
закругляемся, граждане! бланки ёк, не на чем писать, подвезут после
перерыва. Ложь, обоюдно очевидная, служила верно, спорить с Мордасовым,
тем более потрясенным горем недавней утраты, никто не рискнул. Мордасов в
гневе мог огулять таким матом, что одежда словно начинала дымиться, будто
кто ткнул в ткань непритушенной сигаретой.
Магазин опустел. Мордасов вынул белый лист, поманил Настурцию, начал
втолковывать, каким видит памятник бабуле. Скульпторы тож не святым духом
питаются, объяснял Мордасов, мне тут ребята понашуршали про ваятелей, с
ними надо глаз да глаз, возьмут, подберут каменюгу, может и придорожную,
лишь бы размерами подходяща, подшлифуют и нате вам, памятник.
- Мне фуфло не втюхаешь! - Мордасов гневался натурально на пока еще
не найденного скульптора.
Настурция согласно кивнула: само собой, не втюхаешь...
- Не знаю, одну голову в платке пусть ваяют или по пояс залудить, а
может в рост заказать, навроде бюста на родине героя.
- Тут от цены зависит, - ввернула Настурция.
- Еще б, - поддержал Колодец, - цена всему голова, накормишь
художника по камню от пуза деньгой, он те хоть из скалы целой вырубит. Я
читал... в Америке скалы огромные на них деревья растут, может и
альпинисты лазают, настоящие горы и прямо на склонах вырублены фигуры,
видно аж черт знает откуда.
Мордасов примолк, и Настурция подумала, что приемщик сожалеет, что
нет поблизости подходящих скал и нет навыка у скульпторов, ему доступных,
рубить в скальных породах барельефы, иначе б не поскупился для бабушки.
- Да-а... - Настурция развела руками, протяжное да-а могло означать
что угодно. Мордасов видно и впрямь перелетел к скалам, воображение
работало на полных оборотах, и когда Туз треф проскреб снаружи стекло,
Колодец и не услышал, любуясь на веки вырубленной в скале бабулей.
Неприятный звук царапания по стеклу оторвал Мордасова от раздумий и
видений, сквозь пыльную прозрачность маячила физиономия Туза. Мордасов
знал, что Туз при полном пропитии воли и прочих человеческих достоинств
чудом сохранил такт и умение не тревожить по пустякам. Мордасов припомнил,
что дал Тузу задание узнать через сторожа исполкома, что намерены делать с
обезглавленным Гришей в дальнейшем; судьба бронзового пионера волновала
Мордасова и ввиду вроде бы личной его ответственности за случившееся -
Стручок его кадр - и еще потому, что вид обезображенного Гриши смущал,
портил Мордасову настроение, припорашивал не нужной хандрой денежные
расчеты и, в конечном итоге, выводил Колодца из состояния равновесия,
ценимого им превыше всего.
Настурция по команде Мордасова скинула крючок с петли. Туз, поражая
блеском черных кудрей, а еще больше трезвостью, замер на пороге.
- Ну, чё? - Мордасов процедил нехотя, явно сожалея, что его оторвали
от созерцания скалы.
Туз числился агентом классным - ни единого лишнего слова, ни
говорильной преамбулы, набивающей цену проведенному разузнаванию, только
результат и молчок потом.
- Снесут, - Туз прикусил язык, глядя на расфуфыренную Настурцию и
убоявшись собственной краткости под непонятно отчего гневным взглядом
Мордасова, натужно уточнил, - вскорости...
- Это как вскорости? - Эх черт, ушло видение скалы, а на ней, будто
самим божеством выбитое изображение бабки. - У нас вскорости резиновое. То
ли год, то ли жизнь, то ли день... все вскорости.
Туз к дознанию подготовился на славу, пальцы ершили смоляную
шевелюру:
- Уж бульдозер подогнали, так он сломался, не крутятся гусеницы, вот
починят и...
Мордасов поморщился: как-то не так представлял последние часы
бронзового пионера, конечно хотел, чтоб его не стало, не восстанавливать
же, но, чтоб бульдозером, наподобие мусорной кучи. Эх, Гриша, друг ты мой
стародавний! А с другой стороны постамент крепок, иначе как бульдозером не
уговоришь.
- Ты вот чё, - Мордасов наставнически потряс указательным пальцем, -
чтоб проследил, как монумент сгребут, если горн уцелеет, мне доставь, - и
уловив удивление в зрачках Туза треф, пояснил, - не понять тебе! Для
памяти, я в школу пацаном шерстил туда-сюда и каждый раз завидовал этому
парню неживому - у него горн. Дудит себе на всю ивановскую. Эпоха, Туз.
Понял - нет? Сколько их горнило на разные голоса да под разными небесами?
Эпоха. Пусть напоминает мне о прожитом, не мной, бабкой. Скажи
бульдозеристу, чтоб горн уберег, пусть отломает перед сокрушением. Хочу
иметь горн дома, чтоб душу бередить для памяти и тоски. Про ухо бронзового
пионера Мордасов умолчал, зачем Тузу знать лишнее? Горн и ухо, Туз, правда
жизни, они всему свидетели, всем художествам... Куски правды выходит. В
мире-то все правду-матку узнают из газет на следующее утро, а мы из книги
через пятьдесят лет, может потому самый читающий народ. Правду-то всем
хочется потрогать, хоть цепочкой слов бегущую, хоть живьем, вроде горна. -
Проследи, чтоб чин чинарем вышло. Думаю, бульдозерист в положение войдет.
Он же не отчитывается поштучно: вот нога, вот рука, вот горн, хотя у нас
случается - не приснится. С меня бутылка. - Мордасов царским жестом, вялым
и властным отпустил Туза.
Настурция нахохлилась: не понять Мордасова ни в жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78