А если ты еще и противник наживы, то
обещаю: за свою работу ты и гроша ломаного не получишь! - говорил Мак
уже добродушно.
Джим спросил:
-А ты у тех ребят, ну, у Джоя с Диком, главный?
- Я? Нет, я, конечно, говорю им, что и как делать, но их никто не
заставляет. Приказывать я не имею права. Все приказы - только после
общего голосования.
- Ну, во всяком случае, к тебе, Мак, прислушиваются. А мне бы
поскорее к работягам, что на фермах спины гнут. Там себя в деле
попробовать хочется.
Мак чуть заметно улыбнулся.
- Чего это тебя в ссылку потянуло? Я-то чин невелик, а вот
комитету, по-моему, куда важнее сейчас такой человек, чтоб печатать
умел. Ты всю романтику из головы выкинь: ах, какая благородная партия;
ах, какое безобразное чудище-капитализм! - голос у Мака сделался резким
и суровым. - Работа у нас повсюду. В поле - тяжело и опасно. Но и в
нашей тихой заводи - не легче. Не угадаешь, сегодня ли, назавтра ли в
ночь заявится куча ублюдков из Американского легиона < Американский
легион - организация ветеранов войны, основана в 1919 году.>, вдрызг
пьяные, с барабанным боем, и тебя до полусмерти изобьют. Поверь мне, я
это на своей шкуре испытал. Ведь для этих горе-ветеранов и армия-то
лишь казарма да плац, где их полгода муштровали, заставляли штыком в
мешок с опилками тыкать. Кто пороху понюхал, не чета этим молодчикам.
Зато во всем подстрекательство да мятеж разглядеть, да громче всех о
своем патриотизме кричать - лучше этих субчиков никто не справится. Уж
они-то отстоят родину от пятерых парней, дай только ночку потемнее да
виски побольше. А все их военные отличия - триппер от девок - да и то,
потому что слишком пьяны были, чтоб в медпункте презервативы взять.
Джим усмехнулся.
- Не очень-то ты, Мак, солдат жалуешь, а?
- Я не жалую бывших штабных вояк. Сам я воевал во Франции. Солдаты
- доброе, честное, глупое стадо. От этой стадности тошно, но славные
были ребята. - Мак присмирел, воинственный пыл угас, Джим заметил, как
он даже смущенно скривил губы.
- Чего-то я больно разошелся. Скажу лишь одно, Джим: есть на то
причина. Однажды ночью такие вот храбрецы ворвались ко мне вдесятером и
избили. Когда я уже упал и потерял сознание, они топтали меня, слома ли
правую руку. А потом подожгли дом моей матери, где все это происходило,
хорошо, мать успела меня во двор вытащить.
- А из-за чего все вышло? - спросил Джим. - Что ж ты такого
наделал?
Мак заговорил с прежней язвительностью.
- Я-то? Занимался "подрывной" антиправительствен ной
деятельностью. Всего-то выступил с речью, сказал, что у нас есть
голодающие. - Он поднялся. - Пойдем-ка, Джим, домой. Ребята, наверное,
уже помыли посуду. Эх, и чего ради я завелся! Сломанная рука порой о
себе напоминает, и я тогда сам не свой.
Они медленно двинулись по аллее. Сидевшие на скамейках подобрали
ноги, чтобы не мешать Маку и Джиму.
- Если сможешь, замолви за меня словечко, скажи, чтоб меня к
полевым рабочим послали, а, Мак? Вот было бы здорово.
- Ладно. Но ты все-таки учись вырезать трафареты и работать с
мимеографом. Парень ты хороший; я рад, что ты с нами.
3
Джим сидел под ярким светом лампы и печатал письма. Иногда замирал
и прислушивался, повернувшись к двери. В доме было тихо. Лишь на кухне
шумел, закипая, чайник. Где-то далеко на улицах позванивали трамваи,
доносились шаги прохожих, это лишь подчеркивало тишину в доме. Джим
взглянул на будильник - его повесили на гвоздь в стене, - встал, прошел
на кухню, помешал варево, убавил газ: над конфорками остались лишь
маленькие голубые язычки.
Вернулся в комнату, подошел к машинке и услышал быстрые шаги по
гравиевой дорожке. В комнату буквально ворвался Дик.
- Мак еще не приходил?
- Нет, - ответил Джим. - Ни Мака, ни Джоя нет. Ну, как, собрал
сколько-нибудь сегодня?
- Двадцать долларов.
- Ну, молодчага. И как тебе удается. Целый месяц будет на что
кормиться, если Мак не накупит на все деньги марок. Не напасешься на
него. - Никак это Мак! - крикнул Дик.
- Или Джой.
- Нет, только не Джой.
Дверь отворилась, и вошел Мак.
- Привет, Джим! Привет, Дик! Ну, как наши сторонники? Много дали
денег?
- Двадцать долларов.
- Молодец!
- Слышь, Мак, а Джой сегодня снова учудил.
- Что еще?
- Завел речугу на перекрестке, подходит к нему полицейский, а Джой
его возьми да ткни в плечо перочинным ножом. Посадили, конечно,
"преднамеренное покушение на жизнь" в протоколе записали. И сейчас
сидит за решеткой, орет, ругает всех на чем свет стоит.
- Мне и показалось, что утром он особо не в себе был. Вот что.
Дик. Завтра мне отсюда уезжать, да и сегодня еще дел полно. Сбегай-ка
позвони Джорджу Кемпу, Оттман, 4211. Расскажи ему, в чем дело, что Джой
тронутый. Попроси его приехать, и пусть ведет дело Джоя. У того чего
только нет: шесть подстрекательств к мятежу, двадцать, а то и все
тридцать задержаний за бродяжничество; раз десять оказывал
сопротивление представителям властей, а сколько раз он привлекался за
хулиганство. Если Джордж не вмешается, нашему Джою не миновать каторги.
Пусть Джордж упирает на то, что Джой - алкоголик, может, и выпустят. -
Он помолчал. - Господи, если врачи доберутся до Джоя, бедняге конец.
Пусть Джордж велит Джою помалкивать. Управишься с этим, Дик, снова
обойди наших сторонников, попробуй собрать денег, вдруг Джоя выпустят
под залог.
- А можно мне сперва поесть? - спросил Дик.
- Нет, сперва свяжись с Джорджем. Теперь дай мне десять долларов
из тех двадцати. Завтра мы с Джимом едем в долину Торгас. Позвонишь
Джорджу, вернешься, тогда и поешь. И сразу же иди по домам наших
доброхотов. Дай бог, Джордж успеет сегодня вечером подготовить бумаги в
суд.
- Ну, я пошел, - буркнул Дик и поспешно вышел.
Мак повернулся к Джиму.
- Сдается мне, упрячут беднягу Джоя до конца его дней. Уж больно
далеко зашел. Раньше нож в дело он не пускал.
Джим кивнул на стопку отпечатанных писем.
- Я почти закончил. Мак. Еще три штуки осталось. Куда, говоришь,
мы поедем?
- В долину Торгас. Там тысячи акров яблоневых садов, урожай ждет
богатый. Тысячи две бродяг-работяг соберутся. А Ассоциация
садовладельцев уже объявила, что снижает сборщикам расценки. Это,
конечно, удар ниже пояса. Если нам удастся поднять там бучу, не будет
спокойной жизни и в Тандейле, где хлопок собирают. А это уже немало!
Такого шороха можно навести! - он принюхался.- Слушай-ка, а пахнет
вкусно. Готово уже?
- Сейчас принесу. - Джим сходил на кухню и вернул ся с двумя
мисками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
обещаю: за свою работу ты и гроша ломаного не получишь! - говорил Мак
уже добродушно.
Джим спросил:
-А ты у тех ребят, ну, у Джоя с Диком, главный?
- Я? Нет, я, конечно, говорю им, что и как делать, но их никто не
заставляет. Приказывать я не имею права. Все приказы - только после
общего голосования.
- Ну, во всяком случае, к тебе, Мак, прислушиваются. А мне бы
поскорее к работягам, что на фермах спины гнут. Там себя в деле
попробовать хочется.
Мак чуть заметно улыбнулся.
- Чего это тебя в ссылку потянуло? Я-то чин невелик, а вот
комитету, по-моему, куда важнее сейчас такой человек, чтоб печатать
умел. Ты всю романтику из головы выкинь: ах, какая благородная партия;
ах, какое безобразное чудище-капитализм! - голос у Мака сделался резким
и суровым. - Работа у нас повсюду. В поле - тяжело и опасно. Но и в
нашей тихой заводи - не легче. Не угадаешь, сегодня ли, назавтра ли в
ночь заявится куча ублюдков из Американского легиона < Американский
легион - организация ветеранов войны, основана в 1919 году.>, вдрызг
пьяные, с барабанным боем, и тебя до полусмерти изобьют. Поверь мне, я
это на своей шкуре испытал. Ведь для этих горе-ветеранов и армия-то
лишь казарма да плац, где их полгода муштровали, заставляли штыком в
мешок с опилками тыкать. Кто пороху понюхал, не чета этим молодчикам.
Зато во всем подстрекательство да мятеж разглядеть, да громче всех о
своем патриотизме кричать - лучше этих субчиков никто не справится. Уж
они-то отстоят родину от пятерых парней, дай только ночку потемнее да
виски побольше. А все их военные отличия - триппер от девок - да и то,
потому что слишком пьяны были, чтоб в медпункте презервативы взять.
Джим усмехнулся.
- Не очень-то ты, Мак, солдат жалуешь, а?
- Я не жалую бывших штабных вояк. Сам я воевал во Франции. Солдаты
- доброе, честное, глупое стадо. От этой стадности тошно, но славные
были ребята. - Мак присмирел, воинственный пыл угас, Джим заметил, как
он даже смущенно скривил губы.
- Чего-то я больно разошелся. Скажу лишь одно, Джим: есть на то
причина. Однажды ночью такие вот храбрецы ворвались ко мне вдесятером и
избили. Когда я уже упал и потерял сознание, они топтали меня, слома ли
правую руку. А потом подожгли дом моей матери, где все это происходило,
хорошо, мать успела меня во двор вытащить.
- А из-за чего все вышло? - спросил Джим. - Что ж ты такого
наделал?
Мак заговорил с прежней язвительностью.
- Я-то? Занимался "подрывной" антиправительствен ной
деятельностью. Всего-то выступил с речью, сказал, что у нас есть
голодающие. - Он поднялся. - Пойдем-ка, Джим, домой. Ребята, наверное,
уже помыли посуду. Эх, и чего ради я завелся! Сломанная рука порой о
себе напоминает, и я тогда сам не свой.
Они медленно двинулись по аллее. Сидевшие на скамейках подобрали
ноги, чтобы не мешать Маку и Джиму.
- Если сможешь, замолви за меня словечко, скажи, чтоб меня к
полевым рабочим послали, а, Мак? Вот было бы здорово.
- Ладно. Но ты все-таки учись вырезать трафареты и работать с
мимеографом. Парень ты хороший; я рад, что ты с нами.
3
Джим сидел под ярким светом лампы и печатал письма. Иногда замирал
и прислушивался, повернувшись к двери. В доме было тихо. Лишь на кухне
шумел, закипая, чайник. Где-то далеко на улицах позванивали трамваи,
доносились шаги прохожих, это лишь подчеркивало тишину в доме. Джим
взглянул на будильник - его повесили на гвоздь в стене, - встал, прошел
на кухню, помешал варево, убавил газ: над конфорками остались лишь
маленькие голубые язычки.
Вернулся в комнату, подошел к машинке и услышал быстрые шаги по
гравиевой дорожке. В комнату буквально ворвался Дик.
- Мак еще не приходил?
- Нет, - ответил Джим. - Ни Мака, ни Джоя нет. Ну, как, собрал
сколько-нибудь сегодня?
- Двадцать долларов.
- Ну, молодчага. И как тебе удается. Целый месяц будет на что
кормиться, если Мак не накупит на все деньги марок. Не напасешься на
него. - Никак это Мак! - крикнул Дик.
- Или Джой.
- Нет, только не Джой.
Дверь отворилась, и вошел Мак.
- Привет, Джим! Привет, Дик! Ну, как наши сторонники? Много дали
денег?
- Двадцать долларов.
- Молодец!
- Слышь, Мак, а Джой сегодня снова учудил.
- Что еще?
- Завел речугу на перекрестке, подходит к нему полицейский, а Джой
его возьми да ткни в плечо перочинным ножом. Посадили, конечно,
"преднамеренное покушение на жизнь" в протоколе записали. И сейчас
сидит за решеткой, орет, ругает всех на чем свет стоит.
- Мне и показалось, что утром он особо не в себе был. Вот что.
Дик. Завтра мне отсюда уезжать, да и сегодня еще дел полно. Сбегай-ка
позвони Джорджу Кемпу, Оттман, 4211. Расскажи ему, в чем дело, что Джой
тронутый. Попроси его приехать, и пусть ведет дело Джоя. У того чего
только нет: шесть подстрекательств к мятежу, двадцать, а то и все
тридцать задержаний за бродяжничество; раз десять оказывал
сопротивление представителям властей, а сколько раз он привлекался за
хулиганство. Если Джордж не вмешается, нашему Джою не миновать каторги.
Пусть Джордж упирает на то, что Джой - алкоголик, может, и выпустят. -
Он помолчал. - Господи, если врачи доберутся до Джоя, бедняге конец.
Пусть Джордж велит Джою помалкивать. Управишься с этим, Дик, снова
обойди наших сторонников, попробуй собрать денег, вдруг Джоя выпустят
под залог.
- А можно мне сперва поесть? - спросил Дик.
- Нет, сперва свяжись с Джорджем. Теперь дай мне десять долларов
из тех двадцати. Завтра мы с Джимом едем в долину Торгас. Позвонишь
Джорджу, вернешься, тогда и поешь. И сразу же иди по домам наших
доброхотов. Дай бог, Джордж успеет сегодня вечером подготовить бумаги в
суд.
- Ну, я пошел, - буркнул Дик и поспешно вышел.
Мак повернулся к Джиму.
- Сдается мне, упрячут беднягу Джоя до конца его дней. Уж больно
далеко зашел. Раньше нож в дело он не пускал.
Джим кивнул на стопку отпечатанных писем.
- Я почти закончил. Мак. Еще три штуки осталось. Куда, говоришь,
мы поедем?
- В долину Торгас. Там тысячи акров яблоневых садов, урожай ждет
богатый. Тысячи две бродяг-работяг соберутся. А Ассоциация
садовладельцев уже объявила, что снижает сборщикам расценки. Это,
конечно, удар ниже пояса. Если нам удастся поднять там бучу, не будет
спокойной жизни и в Тандейле, где хлопок собирают. А это уже немало!
Такого шороха можно навести! - он принюхался.- Слушай-ка, а пахнет
вкусно. Готово уже?
- Сейчас принесу. - Джим сходил на кухню и вернул ся с двумя
мисками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76