Друг друга мы поняли. Теперь ясно, чего от вас ожидать. Ясно нам и
другое: вам придется ох как крепко подумать, прежде че м применять
против нас силу. Не забывайте, тысячи людей шлют нам продукты и деньги.
Будет нужно, и другим чем помогут. До сих пор мы вели себя тихо-смирно,
мистер Боултер, но если вы начнете подличать, мы все вверх дном
перевернем - век помнить будете.
- На этом можно поставить точку, - холодно подытожил Боултер. -
Жаль, но мне придется доложить, что вы не согласны на компромисс.
- Компромисс! - воскликнул Мак. - Да вы нас в угол загоняете,
какой же это компромисс?! - Взяв себя в руки, он продолжал уже
спокойнее: - Лондон, иди слева, ты, Сэм, - справа, постараемся вывести
этого господина целым - невредимым. А потом расскажете ребята м, что он
предлагал. Только чтоб все тихо-мирно. И пусть каждый отряд готовится к
борьбе.
Окружив Боултера, они провели его через плотную молчаливую толпу,
посадили в машину и долго смотрели ей вслед. Когда она исчезла из виду,
Лондон обратился к людям:
- Если кто хочет послушать, о чем мы толковали с этим сукиным
сыном, пойдемте к помосту, оттуда говорить удобнее, - и направился к
нему первым, за ним и вся взбудораженная толпа. Повара даже оставили
плиты, там варился фасолевый суп с мясом. Мышками выск альзывали из
палаток женщины и тоже спешили к помосту. Его окружили тесным кольцом,
все вглядывались в лицо Лондона, почти неразличимое в сумерках.
В присутствии Боултера доктор Бертон не вымолвил ни слова, его
словно и не было в палатке, но вот гость и провожатые удалились,
остались лишь сидевшие на матраце Джим и Лиза; доктор подошел к ним,
присел на краешек. Лицо у него было встревоженное.
- Не иначе - ждать беды, - сказал он.
- А нам этого и надо, Док, - воскликнул Джим Чем хуже все
обернется, тем больший получится отклик.
Бертон грустно взглянул на него.
- Вы хоть видите какой-то выход. А я не вижу. И мне все кажется
бессмыслицей, жестокой бессмыслицей.
- Нельзя останавливаться на полпути, - продолжал Джим. - Вот
станут рабочие трудиться не на дядю, а на себя, тогда можно сказать,
что дело сделано.
- Как у вас все просто, - вздохнул Бертон. - Вот если б и мне все
казалось столь же простым...-Он повернулся к Лизе. - А ты как бы нашу
задачу решила?
Она вздрогнула.
- Чего?!
- Говорю, чего б тебе хотелось для счастья?
Молодая мать смущенно потупилась, поглядела на ребенка.
- Корову бы хотелось, - сказала она. - Хочу масла и сыра.
- Значит, будешь эксплуатировать корову?
- Чего?
- Прости, это я сдуру. А у тебя, Лиза, была когда нибудь корова?
- Была. Я тогда под стол пешком ходила. Парное молоко помню.
Надоит отец немножко и дает. Теплое. Вкусное! И маленькому польза была
б.
Бертон уже отвернулся от нее, но она продолжала:
- Коровы едят траву, иногда сено. Подоить не каждый сумеет. Они
брыкаются.
Бертон заговорил с Джимом:
- А у вас была корова?
- Нет.
Бертон усмехнулся.
- Вот уж не думал, что революционерам коров не полагается.
- К чему это вы, док, клоните?
- Да так, ни к чему. Просто что-то взгрустнулось. В войну я прямо
со школьной скамьи в армию попал. На моих глазах одному из наших солдат
разворотило грудь; как-то раз притащили немца: глаза выпучены, вместо
ног - кровавые култышки. Мне их точно лучину щепать пришлось. Но
кончилась война, кончились ужасы, а на меня нет-нет, да и найдет тоска,
пусто на душе сделается.
- А вы, док, почаще о будущем думайте. Ведь наша борьба породит
что-то новое, хорошее. В том и ценность этой борьбы.
- Увериться бы в этом! Мой недолгий опыт подсказывает, что какова
цель, таковы и средства. Неужели, Джим, вы не понимаете, что насилие
породит лишь насилие?
- Не верю, - откликнулся Джим. - Все великие дела с насилия
начинались.
- Ни в чем не сыскать начала или конца - Мне иной раз кажется,
человек занят страшной яростной борьбой, которая тянется из забытого
прошлого в неведомое и непонятное будущее. И человек упрямо
преодолевает все препятствия, побеждает всех врагов, кроме одн ого - Он
не в силах победить себя. До чего же человечество себя ненавидит!
- Мы не себя ненавидим, а частный капитал, он всех нас на колени
поставил, - заметил Джим.
- Но ваши противники такие же люди, как и мы - Человек сам себя
ненавидит. Психологи утверждают: любовь человека к самому себе
полностью уравновешивается ненавистью к самому себе. И для всего
человечества тот же закон справедлив. Мы сами с собой воюем, а убедить
можно, лишь всех людей до единого перебив. Я сам по себе, и мне нечего
ненавидеть. А вот что вам все это сулит, Джим?
- Мне лично? - Джим ошалело ткнул себя пальцем в грудь.
- Да вам. Что вам сулит весь этот шабаш?
- Не знаю, да и не хочу знать.
- Ну, допустим, у вас случится заражение крови или вы умрете от
столбняка, а забастовка кончится неудачно? Что тогда?
- Это неважно, док, - упорно повторил Джим. - Совсем неважно. А
ведь недавно и у меня были такие же мысли, как и у вас.
- И как же вы переменились? - спросил Бертон. Точнее, как
менялись?
- Не знаю. Ведь и я жил сам по себе, а теперь все по иному. И
случись мне сейчас умереть, дело наше не застопорится - ведь я в нем
всего лишь крупица - а будет расти, крепнуть. Мне ранение и то в
радость, и Джой перед смертью, честное слово, хоть секунду, но
порадовался. Подстрелили его, и он наверняка успел сообразить, что
умирает ради общего дела, и - обрадовался. Я уверен в этом.
Снаружи кто-то заговорил ровным низкий голосом. Потом раздалось
несколько криков, потом - рев толпы, словно рык разъяренных зверей.
- Лондон речь держит, - определил Джим - А ребята уже распалились,
так злобой и кипят. Надо же людская злоба прямо по воздуху передается.
Вам не понять, док. Мой старик все тоже - сам по себе. Избирали его, и
он едва домой приползал. Один одинешенек всегда, я это отлично помню. А
я сейчас не один. И меня сейчас избить непросто - сил у меня побольше,
чем у прежнего Джима Нолана.
- Это как раз мне понятно. Чистейший религиозный экстаз. Вы,
проливая свою кровь, чувствуете себя причастными невинному агнцу.
- О каком религиозном экстазе речь! - воскликнул Джим. - Это люди,
а не Бог. Они познаваемы!
- Ну, а разве общность людей нельзя считать Богом?
Джим так и вскинулся.
- Док, у вас все слова, слова, слова. Вы строите из них западню,
но сами же в нее и попадете. Меня вам не поймать. Ваши слова для меня -
ничто! Я знаю, что делаю. И никакими доводами меня не свернуть.
- Успокойтесь, - мягко проговорил Бертон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76