Джим подвинул свободный стул и присел к столу. Гарри открыл ящик
стола, достал початый пакет молока в нем спичками были проделаны две
дырки, - сахарницу и две глиняные кружки.
- Кофе выпьете?
- С удовольствием.
Нилсон разлил черный кофе по кружкам и заговорил.
- Над заявлениями мы работаем так: его рассматривает комиссия по
приему, а мне нужно сначала с вами поговорить и доложить на комиссии.
Комиссия обсуждает мое мнение и выносит его на всеобщее голосование.
Поэтому не обижайтесь, если буду "копать" глубоко. Обязан. Он налил
себе молока, взглянул на Джима, и в глазах мелькнула улыбка.
- Что да как, я знаю, - сказал Джим. - К вам, говорят, труднее
попасть, чем в самый престижный клуб.
- А что нам остается! - он сунул Джиму сахарницу и ошарашил
вопросом. - А почему вы хотите вступить в партию?
Лицо у Джима напряглось; размешивая кофе, он обдумывал ответ.
Потупившись, проговорил:
- Ну... если по мелочам, так много причин наберется. А главное -
вся моя семья крепко пострадала от этого строя. Старику моему, отцу то
есть, уж так досталось во всяких там рабочих передрягах, что у него с
головой плохо сделалось. Взбрело ему в голову, дескать, неплохо бы
скотобойню, где работал, взорвать. Ну и получил заряд дроби в грудь от
усмирителей.
- Ваш отец - Рой Нолан? - перебил его Гарри.
- Ну да. Убили его три года назад.
- Вот досада! Ведь он был силачом, каких по всей стране не
сыскать. Мог, говорят, пятерых легавых голыми руками уложить.
- Может, оно и так, - усмехнулся Джим, - только всякий раз ему
попадалось шестеро. И они его до полусмерти избивали. Придет, бывало,
домой, весь в крови. Сядет у плиты на кухне, и лучше его не трогать.
Слова не скажи! Расплачется. Мать его потом моет, а он белугой ревет. -
Джим помолчал. - Работал-то он за двоих на бойне. Чтоб не ослабеть,
даже кровь свежую пил.
Нилсон быстро взглянул на Джима и тут же отвел взгляд. Согнул
уголок листа с заявлением, примял его ногтем большого пальца.
- А мать у вас жива? - тихо спросил он.
- Месяц назад умерла, - глаза у Джима сузились. Я в тюрьме сидел.
Месяц дали за бродяжничество. Там и сообщили, что она при смерти.
Отпустили домой под конвоем. Что с ней случилось, так и не узнал.
Молчала в свои последние минуты. Она у меня католичка, а отец ее в
церковь-то не пускал. Терпеть не мог церковь. И мать лежит и на меня
смотрит. Я говорю, может, тебе священника? Молчит, смотрит на меня, и
все тут. Утром, часа в четыре, умерла. А посмотреть - как живая лежит.
На похороны я даже и не просился. Все равно бы не пустили. Помоему, ей
уже все равно было, в рай ли, в ад попадет.
Гарри нервно вздрогнул.
- Допивайте кофе и наливайте еще. А то прямо на ходу спите. Ничего
такого не принимали?
- Это вы насчет травки какой? Нет, не балуюсь. Пить и то не пью.
Нилсон достал листок бумаги, что-то записал.
- А как вышло, что вас за бродяжничество посадили?
Джим горячо заговорил:
- Я работал в универмаге Талмана. Заведовал упаковочным отделом.
Как-то вечером ходил в кино, и на обратном пути смотрю - на площади
Линкольна толпа. Остановился, дай, думаю, посмотрю, в чем дело. В
середине сквера - мужик какой-то говорит. Я рядом с памятником сенатору
Моргану стоял, ну и взобрался на пьедестал, чтоб виднее было. Слышу -
сирена. А впереди - блюстители порядка. Тех, что сзади подоспели, я и
не увидел; один как хряснет меня по затылку! Пришел в себя, а мне уж
бродяжничество припаяли. А я после того удара долго опомниться не мог,
будто пьяный ходил. Вот сюда он мне вмазал, - и приложил ладонь к
основанию затылка. - Уж я им толковал, никакой я не бродяга, говорю, у
меня работа есть, позвоните мистеру Уэббу, говорю, он директор
талмановского универмага. Ну, они и позвонили. Уэбб спросил, где меня
задержали, а сержант ему: "На митинге красных". Уэбб - на попятный,
говорит, знать такого не знаю. Так, ни за что ни про что за решетку и
угодил.
Нилсон снова включил электроплитку. В кофейнике забулькало.
- Вы и сейчас, Джим, словно пьяный. Что с вами?
- Сам не знаю. Будто я уже умер. Все в прошлом, все позади. Перед
тем, как к вам прийти, съехал с квартиры, что снимал. Съехал, хоть еще
за неделю вперед уплачено. Не хочу больше никаких ночлежек. Хочу раз и
навсегда с этим покончить.
Нилсон вновь наполнил чашки.
- Вот что, Джим. Дай-ка я обрисую, что такое быть членом партии.
Каждое решение ставится на всеобщее голосование, и ты можешь
голосовать, но коль скоро решение принято, подчиняться нужно
безоговорочно. Когда у нас бывают деньги, мы платим нашим активистам,
кто в поле работает, по двадцать долларов в месяц на пропитание.
Правда, я что-то не помню, чтоб у нас и впрямь водились деньги. Теперь
о работе: в поле работаешь, как и все, а потом выполняешь партийные
поручения. Итого, набирается шестнадцать, восемнадцать часов в день.
Ешь, где придется. Ну, как, осилишь?
- Осилю!
Снова пальцы Нилсона забегали по столу.
- И учти: те, кому ты будешь стараться помочь, тебя же будут
ненавидеть.
- Хорошо, учту.
- Так все-таки, почему ты решил вступить в партию?
Серые глаза полузакрылись, Джим сосредоточенно думал.
- В тюрьме были ваши партийные, - помолчав, заговорил он. - Вся
моя жизнь - сплошная нескладуха. А вот у них - нет! У них есть какая-то
цель. И я тоже хочу цель в жизни. Сейчас я чувствую себя так, будто уже
умер. Вот и подумал: может, еще оживу?
Нилсон кивнул.
- Ясно. Ты прав. Теперь мне все ясно. В школе долго учился?
- За год до окончания бросил, пошел работать.
- А говоришь складно, как образованный.
Джим улыбнулся.
- Я много читал. Отцу это было не по душе. Говорил, я от своих
отказываюсь. А я все равно читал и читал. А однажды в парке
познакомился с каким-то парнем, так он мне целый список составил, что
прочитать: и "Республику" Платона, и "Утопию", и Беллами , и Геродота,
и Гиббона, и Маколея , и Карлайла и Прескотта, и Спинозу, и Гегеля, и
Канта, и Ницше, и Шопенгауэра. Даже "Капитал" настоятельно советовал.
Про себя говорил, что свихнулся на книгах; ему хотелось только знания,
веру он отвергал. И книги так подбирал, что они все в одну точку
метили. <Беллами, Эдвард (1850-1899)-американский писатель-утопист.
Маколей, Томас Бабингтон (1800-1859)-английский историк,
государственный деятель. Карлайл, Томас (1795-1881)-шотландский
литератор и историк. Прескотт, Уильям Хиклинг (17961859)-американский
историк.>
Гарри Нилсон заговорил не сразу.
- Пойми, почему мы так тщательно проверяем людей. Наказаний у нас
только два:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76