— Прошу сохранять тишину, или я попрошу очистить зал! — пригрозил судья, с тайным удовольствием вкушая выражение ужаса и страдания на лице «старика Риса».
— Ваша честь,— выпалил наконец Эверетт, вскочив на ноги.— Ваша честь, мистер Дэвидсон весьма известный, опытный и дорогой адвокат. Я бы хотел знать, по какой причине он участвует в этом деле. Я бы хотел знать, кого он представляет — какую-то группу агитаторов?
— Я представляю Сэмюэля Рузвельта Клейтона, сэр. Судья обратился к подсудимому.
— Этот человек ваш адвокат? — спросил Гиллис.
— Да, ваша честь. Эверетт снова побледнел.
— При тех баснословных гонорарах, которые берет этот нью-йоркский адвокат,— съехидничал он,— я не могу поверить, что подсудимый в состоянии был нанять его! Что, этот мальчишка...
— Если высокий суд позволит, я буду настаивать,чтобы суд попросил окружного прокурора не отзываться о моем клиенте в столь презрительной, уничижительной и нетерпимой манере,— быстро парировал Дэвидсон.— Мистеру Клейтону двадцать восемь лет, он три года верой и правдой прослужил в вооруженных силах Соединенных Штатов. Он не мальчишка. Он взрослый мужчина, пользующийся всей полнотой прав, уважением и достоинством, которые наше законодательство — как федеральное, так и местное — гарантирует совершеннолетним гражданам страны.
Гиллис глубокомысленно кивнул. Дэвидсон разобьет «старика Риса» в пух и прах еще задолго до конца этой баталии. От Эверетта только перья полетят. Из него потом даже хорошей котлеты не получится.
— Прошу суд обратить на это внимание обвинителя,— невозмутимо настаивал Дэвидсон.
— Ваш клиент обладает всей полнотой законных прав, мистер Эверетт,— заявил Гиллис.— Прошу вас считать, что это официальное заявление суда.
— Но есть еще один вопрос, который, мне кажется, сейчас должен быть прояснен — прежде чем мы приступим к длительному и трудоемкому процессу отбора присяжных, ваша честь,— продолжал знаменитый адвокат по уголовным делам.— Я был бы весьма благодарен, если бы вы официально попросили окружного прокурора не делать более никаких замечаний относительно того факта, что я не являюсь местным жителем или что мои гонорары составляют значительные суммы. Мне представляется, что оба замечания апелляционными инстанциями могут быть восприняты как проявление предубеждения обвинителя.
Дэвидсон открыл все свои карты.
Он собирался придираться к каждому пункту, каждому слову, каждой технической мелочи и явно был готов сражаться до самого конца. Ему нечего было предложить «старику Рису» — ничего, кроме обострения язвы желудка и бессонницы.
— Мистер Дэвидсон, будьте добры; подойдите поближе,— попросил судья.
— Конечно, ваша честь.
— Я обратил внимание — с каковым расчетом, полагаю, это и было сделано — на вашу реплику относительно длительного и трудоемкого отбора присяжных,— сухо заметил судья. Дэвидсон улыбнулся.— И ваша реплика о «возможном пересмотре дела апелля-
ционными инстанциями» также не осталась мной незамеченной. Но как предупредил меня наш уважаемый прокурор, этот процесс обещает быть несложным и недолгим, ибо подсудимый признал свою вину, так что процесс может продлиться не более нескольких дней. Через неделю я планирую отправиться в отпуск. Я бы только приветствовал, если бы вы с пониманием отнеслись к такой перспективе.
— Не вижу причин, почему бы ваш отпуск не смог состояться, ваша честь,— ответил Дэвидсон с изысканнейшим тактом.— В конце концов, этот процесс вряд ли продлится неделю, однако и начнется он никак не раньше. Я собираюсь попросить вас отложить слушание дела на месяц, чтобы дать мне достаточное время для подготовки защиты.
— А если я откажу вам?
— Ваша честь, я не сомневаюсь, что такой мудрый и многоопытный судья, как вы, безусловно, понимает, в каком духе выскажется апелляционный суд по поводу того, что вновь назначенного адвоката вынуждают сократить время на подготовку к слушаниям дела, за которое полагается, вероятно, смертная казнь. Апелляционный суд уже по одной этой причине отменит ваше решение.
Что правда, то правда, и Гиллис это прекрасно понимал, и Дэвидсон знал, что Гиллис это понимает.
— Готов поспорить, что у вас еще есть просьбы к суду,— предположил судья.
Дэвидсон усмехнулся.
— Очень рад, что моя оценка вашей мудрости, ваша честь, оказалась верной. Да, у меня есть еще несколько просьб — целый набор. Я собираюсь сослаться на прецедент «дела Миранды», как только процесс начнется, но это только для затравочки.
Человек в черной мантий кивнул.
— Вы играете в покер, мистер Дэвидсон?
— Да, я обожаю противоборство конкурирующих стратегий, ваша честь.
Судья видел, что Эверетта их частная беседа уже начинает нервировать, и жестом попросил Дэвидсона отойти на шаг назад.
— В соответствии с просьбой защитника подсудимого,— провозгласил Гиллис,— я обращаюсь к прокурору округа с настоятельной просьбой избегать по возможности всяких личных комментариев относительно местожительства мистера Дэвидсона, его происхождения и материального положения. Если мы сконцентрируем наше внимание не на Джошуа Дэвиде Дэвидсоне, а на Сэме Клейтоне, наш процесс будет развиваться более
спешно и споро.
Обвинитель сделал неопределенный жест в знак согласия.
— Ну, а теперь мы можем начать отбор присяжных? — нетерпеливо спросил он.
— Вы готовы, мистер Дэвидсон?
— Нет, ваша честь. Я только что получил это в высшей степени сложное и непростое дело, которое предполагает, возможно, вынесение смертного приговора, и, безусловно, мне потребуется достаточное время для
подготовки.
— И какой же период времени представляется достаточным досточтимому адвокату защиты? — с вызовом спросил Эверетт.
Дэвидсон почесал подбородок как бы в раздумье.
— Насколько мне известно, по существующим правовым нормам и с точки зрения здравого смысла я могу просить отсрочки на два месяца,— начал он.
— Два месяца?
О Боже, «старик Рис» уже брызжет слюной от гнева.
— Два месяца — да это же просто смешно! — взорвался прокурор.
— Но я не буду просить два месяца, ваша честь,— спокойно продолжал Дэвидсон.— Мне представляется, что и одного месяца будет вполне достаточно, поэтому я прошу дать месяц отсрочки.
— Вы позволите мне подойти к судейскому столу, ваша честь? — потребовал Эверетт.
— Конечно.
Обвинитель вышел из-за своего стола.
— Ральф,— тихим, мрачным голосом заговорил он,— нам надо что-то предпринять, пока это дело полностью не вышло из-под контроля.
Но все и так вышло из-под контроля, и, если «старик Рис» не полный идиот, он мог бы это понять.
— Ральф, это же должен был быть простой и быстрый процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82