ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

Дорогая Ирена! Вот мой опус и закончен. Сейчас кажется, что вещь готова — и пусть! Я на той стадии сейчас, когда в написанном видишь само совершенство — и пусть! Пусть двадцать четыре часа будет праздник! Я знаю: не позже чем завтра восторг мой лопнет как мыльный пузырь и после пьяной радости настанет жуткое похмелье — мой труд покажется мне чистой ахинеей, состряпанной каким-то кретином. Зато сегодня солнце триумфа в зените, и печет голову, и ничто не отбрасывает тени. И пусть! Завтра мне разонравится решительно все. Мне одинаково будет запретить и самоуверенность, с какой я вещаю с кафедры прозы, и — может, еще больше того — робость, с какой я предлагаю успокоительные капли, не умея вырвать ни одного больного зуба. Однако возможно, что больше всего меня не устроят те страницы, где мне — как целителю душ — следовало бы врачевать, а я — как ведьма в докторском белом халате — делала вивисекцию. Завтра я буду ящерицей, которая потеряла свой хвост. Вместе с законченной вещью от меня отделилась какая-то часть моего существа, и, хотя я прекрасно знаю, что некоторое время спустя у меня отрастет новый хвост, отделение — процесс болезненный. Сегодня я этого еще не чувствую, так как муку снимает наркоз удовлетворения.

Вы — мое первое частое сито, милая Ирена! Когда я благополучно пройду через него, то начну гадать, будут ли меня печатать ответственные редакторы (рискуя хоть и не головой, но, может быть, служебными неприятностями), а после папечатания стану опасаться, не будут. Перевод на русский язык. «Советский писатель», 1986. Ли рвать и метать рассерженные моим детищем моралистки и слать в открытую и анонимно жалобы в Союз писателей и, не дай бог, еще выше, обвиняя меня в том, что в условиях демографического кризиса я не борюсь против разводов и, оборони бог, может быть, даже «проповедую сексуальную распущенность», не припишут ли мне венцы творения «симпатий к женскому авангардизму», не помчится ли Ваша бывшая директриса в ОНО жаловаться, что «изображено все субъективно, и так оно вовсе не было, потому что было совсем иначе» и т. д. Я конечно буду злиться — ведь ставится под угрозу право литератора, мое право писать то, что я считаю, и так, как я считаю нужным, а не просто фотографировать жизнь. И тем не менее буду с тревогой ждать первых рецензий (хотя я и клялась Вам, что критики не боюсь!).


 


В-шестых.
В тандеме мужчина — женщина он неизменно хочет быть лидером, который, вцепившись в руль, задает их совместному движению курс, весьма охотно предоставляя женщине докучливое дело — жать на педали. Добытый им на охоте мамонт тысячелетиями означал праздник, тогда как нарытые ею корни значили всего только будни, позволявшие влачить жалкое существование. Когда главным была мускульная сила и быстрота ног, он был впереди, ибо у него мускульная сила и быстрота ног больше, чем у нее. Когда на передний план выдвинулся талант и интеллект, он снова был впереди: в то время как он писал фрески и придумывал двигатели, она стирала ему белье и чистила кастрюли. Так бы оно продолжалось, видимо, еще долго, если бы прогресс цивилизации и особенно революции не открыли и перед ней возможность писан, фрески и придумывать двигатели, однако слишком многие женщины с восторгом вообразили, что теперь им дано прав* не стирать белье, не рожать детей и не чисти. Он же продолжал пребывать в твердой уверсшюпе, что ее долг по-прежнему стирать ему белье, чистить кастрюли даже и в том случае, если пишет фрески и придумывает двигатель она, а сам он не в состоянии придумать даже мухобойку. Мужчине важно чувствовать над женщиной свое превосходство, поэтому многим из них не нравятся умные женщины. Если мужчине досталась незаурядная жена, он постоянно испытывает терзания между гордостью за то, что сумел покорить эту особенную женщину (ведь логично предположить, что значит в нем тоже есть что-то особенное!) и полной неспособностью пойти ради нее хоть на малейшую жертву, больше того — в бытовой практике вся ее незаурядность—круглый нуль в сравнении с глобальной задачей обслуживать его персону.
В этом пункте, милая Ирена, эпицентр всех нынешних разногласий и взаимных претензий: другой пол мы стремимся приспособить к своим удобствам, в практическую эпоху мы также идеал хотим практический, удобный в эксплуатации и не слишком высокий (чтоб за него было сподручно засунуть ложку). Оба пола, как два враждебных лагеря, наставили друг на друга копья, стараясь противную сторону взять в плен и заковать в цепи. Однако мужчина не раб. А женщина не родильная машина — хотя в ней и сидит мать. Зато в мужчине сидит генерал — даже в том случае, если он всего лишь старшина. Поскольку мы женщины и нам ничего проще как желаемое принять за действительное, мы очень легко можем и своего старшину вообразить генералом. Одно плохо: как только мы вообразим старшину генералом, он тут же начинает считать нас солдатом своей армии, хотя и единственным...
Любили бы мы споил мужей хоть капельку больше, если бы они делали «о, что мы от них требуем мыли бы посуду, драили полы, стирали пеленки и г. д.? Поюсь, что нет. Ну что я припутываю Вас - мы, наших! Ну я прячусь за Вами — мы, нас! Я имею право говорить только от своего, от своего лица, по представляя ни пола, ни социального слоя, ни профессии, никого и ничего не представляя, а единственно и только себя. Я не имею права судить от имени других, ведь, может быть, другим женщинам надо нечто другое. Быть может, для других мои требования слишком бесстыдные? Быть может, для других мои жертвы — слишком жестокие?
Ведь я хочу, чтобы мой мужчина был моим рыцарем, но прежде всего и больше всего я желаю, чтобы он был рыцарем моего народа.
Ведь я хочу, чтобы мой мужчина отвечал за нашу семью, но прежде всего и больше всего я желаю, чтобы он был в ответе за наше общество.
Ведь я хочу, чтобы он заботился о будущем рода, но прежде всего и больше всего я желаю, чтобы его заботило будущее родины.
Ведь я хочу, чтобы он помогал мне не поднимать, а предотвращать панику в нашем доме, но прежде всего и больше всего я желаю, чтобы он помогал мне не поднимать, а предотвращать панику на нашей планете.
Своему мужчине я готова жертвовать всем, ведь, будучи женщиной, я запрограммирована на жертвы. Я готова отдать все, что только можно отдать. Как Агнесса Своему Бранду, я готова отдать даже больше, чем можно отдать. Я готова пожертвовать всем, решительно всем ради его идеи — и не готова пожертвовать ничем ради его удобств.
Сердечные поздравления с Новым годом, который я, так же, как Вы, встречаю не в стоячем, а в лежачем положении.
31 декабря 1978 года
Р. 3. 1. В Вавилоне, по преданию, смешались языки... Вполне возможно. Хотя лично я думаю, что это лишь красивая аллегория и там, наверное, стряслось бедствие куда более грозное: закономерность смешалась со случайностью, общепринятое с исключением, традиция с мутацией. И по сей день еще мы ходим несколько смущенные, не зная, в сущности, к какому полу отнести, скажем, руки Рихтера или ноги Плисецкой, ведь руки Рихтера не просто мужские руки и ноги Плисецкой не просто женские ноги — ибо чудо искусства не имеет пола.
Р. 3. 2. Часто ли мы говорим: «Наши милые, дорогие, наши руганные, ни к чему не способные и ни на что не годные, но никем по сей день не замененные и незаменимые мужчины...»? М-да, боюсь только, как - бы они сразу же не навострили уши: «Чью-нибудь опять понадобилось? Что-то опять надо сделать? Куда-нибудь опять сходить? Сколько же опять надо отвалить Не дадут спокойно почитать газету!»
Р. 3. 3. В своем письме я так самоуверенно оба разложила по полочкам и рассовала но ящикам: женщина — мужчина, признаки такие-то и такие-то. Однако большинство особей как указывают (Вам приходилось читать?) психологи, находится где-то посредине между основными типами обоего пола (с главными для основного типа свойствами), иными словами — между мужественным мужчиной и женственной женщиной существуют бесчисленные разновидности мужиковатой женщины и бабистого мужчины с весьма различным поведением в одинаковых ситуациях, например — если мужественный мужчина моментально сообразит, что трансформатор барахлит никак не по вине жены и проклятия следует посылать куда-то на головы электриков, то женственный мужчина выльет свой гнев на голову ближайшего индивида, и чаще всего это будет голова жены; если она принадлежит к типу женственной женщины, то украдкой смахнет слезу и примирится с тем, что глажку придется отложить на завтра, тогда как мужественная женщина выставит супруга за дверь в метель с приказом в два счета подать сюда электричество, чтобы она могла посмотреть хоккей.
Р. 3. 4. Ах, в отношениях мужчины и женщины так трудно решить, что правильно и что нет, что вежливо и что нет, что допустимо и что нет! Ну, скажем, строго говоря, мужчина должен подняться, когда я стою, однако часто, когда я вхожу, и он сидит — и собирается встать, я говорю: «Сиди, сиди, сиди!», ведь так чудесно стоять под сводом окна, за которым мерцал звезды, когда он сидит в кресле где-то у твоих ног и смотрит на тебя снизу вверх. Если бы он поднялся, волшебство бы рассеялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47