ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

Дорогая Ирена! Вот мой опус и закончен. Сейчас кажется, что вещь готова — и пусть! Я на той стадии сейчас, когда в написанном видишь само совершенство — и пусть! Пусть двадцать четыре часа будет праздник! Я знаю: не позже чем завтра восторг мой лопнет как мыльный пузырь и после пьяной радости настанет жуткое похмелье — мой труд покажется мне чистой ахинеей, состряпанной каким-то кретином. Зато сегодня солнце триумфа в зените, и печет голову, и ничто не отбрасывает тени. И пусть! Завтра мне разонравится решительно все. Мне одинаково будет запретить и самоуверенность, с какой я вещаю с кафедры прозы, и — может, еще больше того — робость, с какой я предлагаю успокоительные капли, не умея вырвать ни одного больного зуба. Однако возможно, что больше всего меня не устроят те страницы, где мне — как целителю душ — следовало бы врачевать, а я — как ведьма в докторском белом халате — делала вивисекцию. Завтра я буду ящерицей, которая потеряла свой хвост. Вместе с законченной вещью от меня отделилась какая-то часть моего существа, и, хотя я прекрасно знаю, что некоторое время спустя у меня отрастет новый хвост, отделение — процесс болезненный. Сегодня я этого еще не чувствую, так как муку снимает наркоз удовлетворения.

Вы — мое первое частое сито, милая Ирена! Когда я благополучно пройду через него, то начну гадать, будут ли меня печатать ответственные редакторы (рискуя хоть и не головой, но, может быть, служебными неприятностями), а после папечатания стану опасаться, не будут. Перевод на русский язык. «Советский писатель», 1986. Ли рвать и метать рассерженные моим детищем моралистки и слать в открытую и анонимно жалобы в Союз писателей и, не дай бог, еще выше, обвиняя меня в том, что в условиях демографического кризиса я не борюсь против разводов и, оборони бог, может быть, даже «проповедую сексуальную распущенность», не припишут ли мне венцы творения «симпатий к женскому авангардизму», не помчится ли Ваша бывшая директриса в ОНО жаловаться, что «изображено все субъективно, и так оно вовсе не было, потому что было совсем иначе» и т. д. Я конечно буду злиться — ведь ставится под угрозу право литератора, мое право писать то, что я считаю, и так, как я считаю нужным, а не просто фотографировать жизнь. И тем не менее буду с тревогой ждать первых рецензий (хотя я и клялась Вам, что критики не боюсь!).


 

выше) своему вдоху и выдоху особого значения не придает, нередко выходит неувязка — когда другие делают выдох, он делает вдох, и наоборот. Этот непорядок не может остаться и не остается без последствий — нередко у него, таланта, совсем перехватывает дыхание. А кого винить? Те тысячи, которые вдыхают и выдыхают синхронно? Ах, это так прекрасно, когда все делается по команде, синхронно... и вдруг какой-то там талант возьмет и собьет других с ритма!
Одаренность всегда знает, чего хочет, и прежде всего она хочет твердо стоять на ногах. Талант этого никогда не знает. Едва он научился стоять на ногах, как тут же захочет стоять на руках. Когда он сумеет стоять на руках, то вздумает стоять на голове. В конце концов ему загорится стоять на одном волосе. Он прекрасно понимает, что стоять на одном волосе невозможно. Однако загадочный и мучительный импульс в нем сильнее здравого смысла. Он побуждает его пытаться в десятый, сотый, тысячный раз, и в десятый, сотый, тысячный раз талант убеждается, что невозможное невозможно: он всякий раз падает и ушибается. Пока — наконец! — в тысяча первый раз невозможное не становится возможным: он стоит на одном волосе! Тут мимо идет прохожий и, мимоходом останавливаясь, говорит, что стоять на одном волосе противоестественно, это вызов физическим законам, что стоять на одном волосе, пожалуй, даже неблагонамеренно, — и стоящего заваливает! Тот поднимается и начинает все сначала, ведь недаром он талант.
Одаренность теребит лишь издательства и Министерство культуры, тогда как талант будоражит все общество. Многие его не выносят: он обнажает то, чего хотелось бы не видеть, и напоминает о том, что приятнее было бы забыть. Многие видят в нем зазнайку, вообразившего о себе невесть что, которого при первой же возможности надо осадить: «У тебя талант, ну и что, а у меня зато ревматизм! Я же с этим не ношусь!» или: «Будь у меня такой хороший голос, как у него, я пел бы гораздо лучше его».
Многие считают его жуликом — ив самом деле, как тут поверить, что он в силах помочь другим, если он не в силах помочь даже себе, как допустить, что он может указать путь, если он не умеет толком перейти улицу и вечно бежит на красный свет? Но такой уж он есть, и такое ему на роду написано счастье: он завораживает словом других, а сам до конца своих дней ходит, им восхищаются — и проносятся мимо него на «Жигулях». Короче говоря, талант — это власть над другими и рабская подчиненность себе, это рабская подчиненность другим и власть над собой.
Исходя из соображений здравого смысла, талант, конечно, дурак — точно так же, как с точки зрения здравого смысла дураком был и Прометей. От того, что он совершил, лично ему не было никакой пользы, наоборот, он только разозлил свое начальство (ведь Зевс, как известно, велел приковать его к скале и приказал завистникам клевать его печень!). Талант, он как третий сын у отца, дурачок — может въехать порою верхом на стеклянную гору, у которой внизу остаются, разводя руками, старшие братья. Отличие в том, что не всегда он добывает невесту — гораздо чаще получает по шапке.
Одаренности талант кажется чем-то абстрактным — как вознесение на небо и конкретным — как сберкнижка, где вклад сам собой приносит проценты.
Одаренность винит талант в том, что он не такой, как другие, хотя сущность таланта в том и состоит, что он не такой, как другие. Лишь в одном не ошибается одаренность — когда считает талант патологией, но он и есть патология, так же как жемчужина в раковине — тоже патология. Между тем таланту одаренность кажется... Что думает талант об одаренности? Ах, да зачастую — ничего!
Между одаренностью и талантом такая же разница, как между кукушкой и соловьем. Голос кукушки не так красив и переливчат, как у соловья, и все же кукушка пустила о себе легенду, что она, а не соловей птица вещая, ибо может предсказать, сколько вам осталось жить, и может вас окуковать, так что денежки водиться не будут, если в кармане у вас, когда она кукует, ни гроша и в животе пусто. Соловью же окуковать и правда не дано. Заслыша соловья, никто в страхе не хватается за кошелек. Соловья можно слушать, даже если ты гол и бос. И если даже в кармане у тебя ни гроша и в животе пусто, то и тогда голос соловья не предвещает ничего плохого — а всегда только хорошее.
Талант — это способность:
а) познавать жизнь (да, но не только это),
б) изучать, человека (да, но не только это),
в) создавать свой мир (и это самый существенный признак таланта).
Создать что бы то ни было без труда невозможно — а тем более мир! Всемогущий библейский бог и тот — если верить свидетельствам очевидцев — солидно попотел над этой задачей, после чего лежал расслабившись целые сутки. А мы — мы всего только люди! Когда я читаю: «Ему казалось, что над ним летит стая малых птах, но, подняв голову, он увидел, что это осина» — на меня будто сквозь садовую калитку веет душистым ветерком Вашего мира. Таким строкам, как «Она из тех женщин, что напоминают чайку — издали поэтично белая, вблизи прожорливая и крикливая», быть третейским судьей с точки зрения орнитологии я не могу, однако с литературной — здорово! Молодчина! У Вас есть заряд иронии, без чего прозаик может взбить только мусс. Однако дойдя до «теплых, уютных помещений механических мастерских, из которых сочатся характерные для ремонта звуки. Один трактор уже кончен», — я сама с «характерными для ремонта звуками» почувствовала себя «конченой», как Ваш бедный трактор. И таких «конченых тракторов» — пожалуйста, не сердитесь! — у Вас набирается целое кладбище... (В тексте я подчеркнула волнистой чертой.) Да, стоп, вот еще пример: «За хлевом валялись совсем отощавшие трупы». Допустим, согласна, трупы подвержены разным процессам, и все же сомневаюсь, чтобы к ним было приложимо слово «отощавший»...
И, ради бога, не старайтесь впихнуть в рассказ все, что Вы знаете о своем герое! Так и так все Вы никогда не скажете, даже будь у Вас «...тысяча языков и тысяча глоток» — и опиши Вы подробно даже его меню! Если только каша из овсяных хлопьев с брусничным вареньем, съеденная им на завтрак, не двигает сюжет вперед, пусть Ваш читатель до конца жизни так и не узнает, что именно ел Ваш герой в то утро, и примирится с допущением, что тот вообще что-то ел, если держится он бодро и его не качает. Если же его тем не менее качает, то есть основание думать, что виной тому не столько низкая калорийность его трапезы, сколько недостаточно высокое Ваше мастерство...
Далее. Врожденные способности — это земля. Без земли не вырастить хлеба. Но и с одной землей его не вырастить. Еще нужен плуг и нужны семена, нужны удобрения, нужно лето. Задатки — это крупа. Однако, не-сваренная, она годится разве что курам. Чтобы сварить кашу, необходима еще вода, необходим огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47