Он так смотрел на меня, как будто о чем-то просил, и мотал головой.
Дома было невесело. Отец отправился в город — расстроился, что я не пришел вчера домой; мать была огорчена. А сестры, поддразнивая меня, все время спрашивали, скоро ли я пойду подтирать коровам зады. Тогда я взял свой узелок и отправился на новое место: зеленый сундучок, купленный для меня отцом на аукционе, должен был прибыть следом с первой же оказией.
Я срезал себе суковатую палку и пустился в путь, — ведь я решил извлекать из всего самое лучшее. Я был маленький и хрупкий, но у меня был запас бодрости и мужества, необходимость стать лицом к лицу с неизвестным будущим придала мне сил. От болезней и страха перед темнотой я сумел за эти годы почти совсем отделаться; все это относилось к далекому прошлому в столице. И страх перед адом уступил место зарождавшемуся во мне сознанию серьезности жизни. Но я по-прежнему не отличался хорошим здоровьем, хотя и очень окреп за время пастушества. Холод уже не так сильно донимал меня, и жизнь больше не давила, как тяжелое бремя. Привольное, полное труда и ответственности существование под открытым небом, солнце, воздух и хорошая пища — все вместе способствовало тому, что три лета, проведенные на пастбище, сделали все мое отрочество интересным и содержательным. Можно даже сказать, что на Борнхольме мое детство началось и кончилось. Я как будто впервые родился здесь для жизни, вырвался из мрака и духоты на свет и воздух — на «берег моего детства».


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46