Коллиев от имени постройкома вручил каждому из отмеченных в приказе конверт с премией. Сумма, правда, была небольшая, но разве в ней дело!
Когда Мирья пошла на сцену за премией, ей хлопали почему-то дольше, чем другим. Это была первая в ее жизни премия, премия за ее труд. Мирья смутилась и, поблагодарив, сбежала со сцены к матери, сидевшей в зале. А люди все еще хлопали.
И вот настал этот день.
Автобус уходит в девять.
Когда Мирья в легком платье, с перекинутым через руку плащом, с маленьким чемоданчиком в сопровождении Елены Петровны пришла к автобусу, Ортьо расхаживал у остановки с важным видом, в черном праздничном костюме и до блеска начищенных сапогах, а Хотора расхваливала его во всеуслышание:
— Поглядите-ка на моего старика-то. Нарядился как жених, будто свататься отправляется. Только запомни,— говорила она, поправляя воротничок мужу,— чтоб рубашку сменил, белую надень, когда гостей-то встречать пойдешь. Гости-то, чай, из господ, из Хельсинки.
— Подумаешь, из Хельсинки,— буркнул Ортьо.— Эка невидаль. Да у меня ж брат Хуоти в Ленинграде. Сколько лет не видались. Он там директор, на заводе.
— Нашел чем хвалиться—г директор. А вот у меня брат инспектор,— напомнила Хотора. Так она говорила, когда речь заходила о братьях. И все согласно кивали: конечно, у Хоторы брат — большой начальник, без его разрешения ни один директор ни одной рыбешки из озера не вытащит.
Подошел автобус.
— Пусть Нийло передаст привет Матикайненам, если увидит их,— сказала Елена Петровна.— Пусть скажет, что ждем, очень ждем.
— Вряд ли Нийло их увидит,— ответила Мирья.— Они живут в разных концах Финляндии.
Валентин стоял в стороне молчаливый и грустный. Когда Мирья села в машину, он подошел к окну и тихо сказал ей:
— Приезжай скорее домой.
На вокзале в Ленинграде Ортьо и Мирью встретил моложавый, очень похожий на Ортьо мужчина. Ортьо сразу заворчал:
— Уж нашли б мы тебя и так. Зря ты встречать прибежал. Ну ладно, тервех. Видишь, какой наш Хуоти.
Хуоти обнял Ортьо, пожал руку Мирье, взял у нее чемоданчик.
Перед вокзалом их ожидала «Волга».
— Еще на машине прикатил,— буркнул Ортьо, устраиваясь на заднем сиденье.—Могли бы мы и на трамвае. Как люди. Мы с Мирьей и так поверили бы, что ты директор...
— Кто вас знает, вдруг и не поверили бы,— засмеялся Хуоти и добавил, перейдя на карельский язык: — Я вас отвезу к себе. Будьте как дома. А мне надо на работу. Вечерком посидим, поговорим.
— Что же ты встречать пришел, коли тебе надо на работу? Давай поторапливайся,— забеспокоился Ортьо.— А мы с Мирьей пойдем город посмотрим.
— Не заблудитесь?
— Ты что думаешь, что ты один в этом городе бывал, найдем дорогу.
На следующее утро они все трое снова пришли на вокзал.
Пришел поезд из Хельсинки.
Финских туристов встречали девушки с букетами цветов. «Добро пожаловать в Ленинград»,— приветствовала каждого при выходе из вагона женщина-гид. Выйдя на перрон, финны сразу останавливались и начинали глазеть по сторонам, на перроне стало тесно. Мирья оказалась в середине толпы. Вытягивая шею, она ждала: вот-вот из вагона выйдет Нийло.
Показался пожилой тучный господин. Он выходил из вагона осторожно, словно боялся упасть, хотя площадка тамбура была на уровне перрона. А за господином Мирья увидела Нийло. Нийло ее не заметил, он остановился и стал оглядываться, выискивая ее глазами среди встречающих.
— Мийккула? — Ортьо бросился к тучному господину.— А я ведь сразу признал.
— Я тоже. Подумать только — сорок лет.
— Как не узнать-то! Братья ведь... А это Хуоти. Помнишь?
Братья пожали друг другу руки, потом обнялись за плечи.
— Нийло!
Нийло бросился к Мирье с такой поспешностью, что чуть не сбил с ног какую-то даму. Она оглянулась недовольно на него, потом понимающе заулыбалась.
Вот они и встретились, Нийло и Мирья. Прошел ровно год. И они опять держатся за руки и улыбаются.
— Ты нисколько не изменился! — говорит Мирья.
— А ты загорела. На юге, наверно, была? Ты ничего не писала.
— Хватает солнца и у нас в Хаукилахти.
Неужели эти слова самые важные для них? Неужели только для того, чтобы обменяться этими ничего не значащими словами, они оба отправились в дальний путь?
Подошел Хуоти и сказал Ортьо и Мирье, что он договорился с гидом о том, что они смогут сопровождать туристов во время экскурсии по городу, а вечером он заедет за ними и заберет их и Мийккулу к себе домой. Мирья обрадовалась: она очень мало знала Ленинград, и ей было интересно ознакомиться с городом; кроме того, она будет с Нийло, и они смогут хоть немного поговорить. Правда, говорить им удалось немного — вокруг были люди, и было как-то неудобно.
Но одно Мирья спросила чуть ли не сразу — как обстоят дела у Канервы?
— Представь себе,— ответил Нийло,— все кончилось хорошо. Его восстановили на работе. И мне не надо было впутываться в эту историю. Я знал это и так. Зря только твой отец расстраивался.
— Да, папа мне все написал,— сказала Мирья.
— Да? — Нийло смутился.— Он думал, что мне это так просто. Надеюсь, ты-то поняла меня?
— Да, кажется, поняла.
Нийло хотел еще что-то сказать, но тут коммерции советник, сидевший на переднем кресле автобуса, обернулся, и Нийло вскочил со своего места.
— Я здесь, господин коммерции советник. Извини, Мирья.— Нийло стал пробираться по узкому проходу к Кархунену. Коммерции советник что-то спросил у него, Нийло кивнул в ответ. Вернувшись на место, он объяснил Мирье: — Господин коммерции советник спросил, где его черные очки. Они у меня в сумке. Я таких вещей не забываю.
Вечером Мирья ждала Нийло у «Астории». Он пришел точно в назначенное время и радостно объявил, что коммерции советник лег отдыхать, теперь он свободен весь вечер.
— Куда пойдем?
— К Неве. Пойдем пешком,— предложила Мирья.— Время у нас есть. И тут недалеко.
— Мы не заблудимся?
— Спросим у людей. Я уже знаю русский настолько, чтобы дорогу спросить,— сказала Мирья.
— Я тоже уже много знал. А теперь стал забывать — не занимаюсь.
С Невы веяло свежестью. Они стояли, склонившись через гранитный парапет, и смотрели в воду. На другой стороне реки, напротив, возвышались стены Петропавловской крепости.
— А вода здесь не такая, как в Хаапавеси,— сказал Нийло. Ему хотелось вспомнить с Мирьей, как они так же любовались волнами Хаапавеси. Он положил руку на плечо девушки и хотел притянуть ее к себе. Но Мирья сняла его руку с плеча и засмеялась:
— Мы ведь стоим не у калитки Алинанниеми.
Нийло грустно улыбнулся, стал задумчивым и опять спросил:
— Скажи мне, когда ты вернешься? Почему ты не хочешь сказать сейчас?
— Почему? — Мирье хотелось провести эти последние минуты так, словно все еще существует та калитка, у которой они стояли на Алинанниеми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Когда Мирья пошла на сцену за премией, ей хлопали почему-то дольше, чем другим. Это была первая в ее жизни премия, премия за ее труд. Мирья смутилась и, поблагодарив, сбежала со сцены к матери, сидевшей в зале. А люди все еще хлопали.
И вот настал этот день.
Автобус уходит в девять.
Когда Мирья в легком платье, с перекинутым через руку плащом, с маленьким чемоданчиком в сопровождении Елены Петровны пришла к автобусу, Ортьо расхаживал у остановки с важным видом, в черном праздничном костюме и до блеска начищенных сапогах, а Хотора расхваливала его во всеуслышание:
— Поглядите-ка на моего старика-то. Нарядился как жених, будто свататься отправляется. Только запомни,— говорила она, поправляя воротничок мужу,— чтоб рубашку сменил, белую надень, когда гостей-то встречать пойдешь. Гости-то, чай, из господ, из Хельсинки.
— Подумаешь, из Хельсинки,— буркнул Ортьо.— Эка невидаль. Да у меня ж брат Хуоти в Ленинграде. Сколько лет не видались. Он там директор, на заводе.
— Нашел чем хвалиться—г директор. А вот у меня брат инспектор,— напомнила Хотора. Так она говорила, когда речь заходила о братьях. И все согласно кивали: конечно, у Хоторы брат — большой начальник, без его разрешения ни один директор ни одной рыбешки из озера не вытащит.
Подошел автобус.
— Пусть Нийло передаст привет Матикайненам, если увидит их,— сказала Елена Петровна.— Пусть скажет, что ждем, очень ждем.
— Вряд ли Нийло их увидит,— ответила Мирья.— Они живут в разных концах Финляндии.
Валентин стоял в стороне молчаливый и грустный. Когда Мирья села в машину, он подошел к окну и тихо сказал ей:
— Приезжай скорее домой.
На вокзале в Ленинграде Ортьо и Мирью встретил моложавый, очень похожий на Ортьо мужчина. Ортьо сразу заворчал:
— Уж нашли б мы тебя и так. Зря ты встречать прибежал. Ну ладно, тервех. Видишь, какой наш Хуоти.
Хуоти обнял Ортьо, пожал руку Мирье, взял у нее чемоданчик.
Перед вокзалом их ожидала «Волга».
— Еще на машине прикатил,— буркнул Ортьо, устраиваясь на заднем сиденье.—Могли бы мы и на трамвае. Как люди. Мы с Мирьей и так поверили бы, что ты директор...
— Кто вас знает, вдруг и не поверили бы,— засмеялся Хуоти и добавил, перейдя на карельский язык: — Я вас отвезу к себе. Будьте как дома. А мне надо на работу. Вечерком посидим, поговорим.
— Что же ты встречать пришел, коли тебе надо на работу? Давай поторапливайся,— забеспокоился Ортьо.— А мы с Мирьей пойдем город посмотрим.
— Не заблудитесь?
— Ты что думаешь, что ты один в этом городе бывал, найдем дорогу.
На следующее утро они все трое снова пришли на вокзал.
Пришел поезд из Хельсинки.
Финских туристов встречали девушки с букетами цветов. «Добро пожаловать в Ленинград»,— приветствовала каждого при выходе из вагона женщина-гид. Выйдя на перрон, финны сразу останавливались и начинали глазеть по сторонам, на перроне стало тесно. Мирья оказалась в середине толпы. Вытягивая шею, она ждала: вот-вот из вагона выйдет Нийло.
Показался пожилой тучный господин. Он выходил из вагона осторожно, словно боялся упасть, хотя площадка тамбура была на уровне перрона. А за господином Мирья увидела Нийло. Нийло ее не заметил, он остановился и стал оглядываться, выискивая ее глазами среди встречающих.
— Мийккула? — Ортьо бросился к тучному господину.— А я ведь сразу признал.
— Я тоже. Подумать только — сорок лет.
— Как не узнать-то! Братья ведь... А это Хуоти. Помнишь?
Братья пожали друг другу руки, потом обнялись за плечи.
— Нийло!
Нийло бросился к Мирье с такой поспешностью, что чуть не сбил с ног какую-то даму. Она оглянулась недовольно на него, потом понимающе заулыбалась.
Вот они и встретились, Нийло и Мирья. Прошел ровно год. И они опять держатся за руки и улыбаются.
— Ты нисколько не изменился! — говорит Мирья.
— А ты загорела. На юге, наверно, была? Ты ничего не писала.
— Хватает солнца и у нас в Хаукилахти.
Неужели эти слова самые важные для них? Неужели только для того, чтобы обменяться этими ничего не значащими словами, они оба отправились в дальний путь?
Подошел Хуоти и сказал Ортьо и Мирье, что он договорился с гидом о том, что они смогут сопровождать туристов во время экскурсии по городу, а вечером он заедет за ними и заберет их и Мийккулу к себе домой. Мирья обрадовалась: она очень мало знала Ленинград, и ей было интересно ознакомиться с городом; кроме того, она будет с Нийло, и они смогут хоть немного поговорить. Правда, говорить им удалось немного — вокруг были люди, и было как-то неудобно.
Но одно Мирья спросила чуть ли не сразу — как обстоят дела у Канервы?
— Представь себе,— ответил Нийло,— все кончилось хорошо. Его восстановили на работе. И мне не надо было впутываться в эту историю. Я знал это и так. Зря только твой отец расстраивался.
— Да, папа мне все написал,— сказала Мирья.
— Да? — Нийло смутился.— Он думал, что мне это так просто. Надеюсь, ты-то поняла меня?
— Да, кажется, поняла.
Нийло хотел еще что-то сказать, но тут коммерции советник, сидевший на переднем кресле автобуса, обернулся, и Нийло вскочил со своего места.
— Я здесь, господин коммерции советник. Извини, Мирья.— Нийло стал пробираться по узкому проходу к Кархунену. Коммерции советник что-то спросил у него, Нийло кивнул в ответ. Вернувшись на место, он объяснил Мирье: — Господин коммерции советник спросил, где его черные очки. Они у меня в сумке. Я таких вещей не забываю.
Вечером Мирья ждала Нийло у «Астории». Он пришел точно в назначенное время и радостно объявил, что коммерции советник лег отдыхать, теперь он свободен весь вечер.
— Куда пойдем?
— К Неве. Пойдем пешком,— предложила Мирья.— Время у нас есть. И тут недалеко.
— Мы не заблудимся?
— Спросим у людей. Я уже знаю русский настолько, чтобы дорогу спросить,— сказала Мирья.
— Я тоже уже много знал. А теперь стал забывать — не занимаюсь.
С Невы веяло свежестью. Они стояли, склонившись через гранитный парапет, и смотрели в воду. На другой стороне реки, напротив, возвышались стены Петропавловской крепости.
— А вода здесь не такая, как в Хаапавеси,— сказал Нийло. Ему хотелось вспомнить с Мирьей, как они так же любовались волнами Хаапавеси. Он положил руку на плечо девушки и хотел притянуть ее к себе. Но Мирья сняла его руку с плеча и засмеялась:
— Мы ведь стоим не у калитки Алинанниеми.
Нийло грустно улыбнулся, стал задумчивым и опять спросил:
— Скажи мне, когда ты вернешься? Почему ты не хочешь сказать сейчас?
— Почему? — Мирье хотелось провести эти последние минуты так, словно все еще существует та калитка, у которой они стояли на Алинанниеми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93