Вейкко сбросил дождевик так энергично, что даже лампочка закачалась. Ирина осторожно сняла свой плащ. Рядом с мужем, коренастым и кряжистым, она казалась необычайно стройной, хрупкой. Мирья не видела Ирину с тех пор, как гостила у Лариненов. Ей показалось, что Ирина с тех пор похудела и даже помолодела. Она, наверное, в молодости была настоящая красавица. И сейчас она такая красивая, подумала Мирья, любуясь белым, тронутым легким румянцем, чистым лицом Ирины.
Ирина бросилась обнимать Мирью по старому карельскому обычаю. Стала сразу же упрашивать ее приехать к ним в гости. «Давай сегодня же поедем. Вместе с нами. А?»
Гости всё подходили. Мирья даже забеспокоилась, хватит ли всем места.
Елену Петровну и Мирыо посадили в самом конце стола. Рядом с ними оказалась бабушка Хотора. Бабка была такая широкая, что занимала одна два места.
— А мне ведь и положено два места,— заявила она, усаживаясь.— Я же старика потому дома оставила. Пусть сидит. А выпить стопку за него я и сама могу, если дадите...
— Дадим, дадим,— засмеялась Айно Андреевна.— Ортыо ты, Хотора, зря с собой не взяла. Уж как-нибудь нашли бы место, пристроили.
Наконец все расселись.
Елену Петровну попросили произнести первый тост. Она лучшая подруга именинницы. Она стояла с рюмкой в руке и думала. Что же сказать? Пожелать долгих лет жизни и счастья? Айно и так выглядит счастливой и такой молодой, словно вся жизнь у нее еще впереди. Пожелать здоровья? Айно и так здорова. Любви? Брак Воронова и Айно Андреевны все считали счастливым и удачным. Успехов в работе? Айно считают опытным, талантливым врачом, ей даже предлагают перейти на работу в районную больницу.
— Сегодня, в день рождения Айно Андреевны,— начала она,— я хочу предложить тост за то, чтобы у нас все, все люди были здоровыми...
— Что ты, что ты, я же останусь без работы...— замахала рукой Айно.
— И чтобы ты всегда грела нас своей улыбкой, своей теплотой. Приносила и впредь в жизни людям добро, как делала до сих пор. Вот все, что я хотела сказать. Спасибо, Айно.
Гости ожидали, что Елена Петровна скажет что-нибудь шутливое. Однако ее слова придали дню рождения какую- то торжественность. Все молча чокнулись. Рюмками, стаканами, кружками.
— А теперь споем! — Бабушке Хоторе было не по душе это слишком торжественное начало, и она сама первая запела:
В отцовском доме выросла ты, девица-краса.
Все, кто знал финский язык, подхватили. Но голос Хоторы звучал звонче всех.
И разлучила злая доля нас с тобой потом...
Ирина подхватила таким ясным и звонким голосом, что Хотора даже перестала петь...
Но я тебя не забуду, помнить буду век...
Ларинен покачивал головой в такт песне и смотрел на Ирину.
Когда кончилась песня, Хотора решила показать, что она тоже умеет петь. Она начала новую песню таким громким голосом, что никто не отважился петь с ней вместе.
В замке у графа гуляют и пьют, и пир там веселый идет, шампанское льется, и песни поют, только сердце у них словно лед.
Мирья спросила у матери шепотом:
— Как эта песня попала сюда?
— Это старинная песня,— ответила мать.
Хотора завела тем временем новую песню:
...Волны бурные...
— Нет, она начинается не так,— заметила Ирина.
Лампочки временами начинали мигать, потом снова
вспыхивали ярким светом. С ровными промежутками доносился звук работавшей пилорамы. Мимо дома с грохотом и лязгом прошел бульдозер. Когда на улице стало тихо, бабушка Хотора вспомнила еще одну старинную песню:
И Хилма на камне у берега осталась сидеть одна.
Когда-то, еще в финской деревушке, Мирья слышала эту песню. Там тоже ее пели древние старушки, вспоминая годы далекой молодости. Странное дело — и здесь эту песню поют.
Хотора умолкла и принялась за жареную рыбу. Мирья попросила Ирину спеть что-нибудь новое, какую-нибудь современную карельскую песню.
Ирина начала тихо, потом запела в полный голос, самозабвенно:
Край прекрасный, край карельский...
Айно улыбнулась:
— Эту песню, мне помнится, я разучивала лет тридцать назад. Пой, Ирина, пой.
Потом Ирина спела о стремительной реке Кемь, через множество бурных порогов несущей свои воды к Белому морю. Видимо, Хотора когда-то знала слова песни: она тоже
временами подпевала. Когда Ирина кончила петь, Елена Петровна заметила:
Эта песня о моей родине. Слова ее написал Ялмари Виртанен, а музыку Иоусинен. И лет этой песне тоже за тридцать...
— Спойте что-нибудь посовременнее,— попросила Мирья.
Хотора запела:
Из гавани вышел фрегат, И скрылась в тумане земля-ля-ля-ля, И милый на скрипке играл На палубе корабля-я-ля-ля...
— Вот так современное! — улыбнулся Вейкко. Это была очень старинная песня.
Бабушка Хотора тут же отпарировала:
— Нынешняя молодежь наших песен и петь не умеет.
— Зато Хотора петь мастерица! — похвалила Ирина.
Польщенная ее словами Хотора стала во всеуслышание
восхвалять прежние времена:
— В старину-то мы пели что соловьи. Как выйдем на озеро сети ставить и, если погода тихая, как грянем песню, только по берегам эхо разносится, да...
Среди тайги дремучей Та розочка растет.
Хотора все песни пела, немного фальшивя, теперь же она пустила такого петуха, что Ирина поморщилась:
— Песня красивая, только трудная для исполнения.
— Тому, кто умеет, она нетрудная,— ответила бабушка и уверенно продолжала:
Вдали от бурь и от ветров...
Мирья не смогла сдержать улыбку и отвернулась. Вейкко тоже с трудом сдерживал смех. А Воронов и Елена Петровна, не обращая внимания на песни, давно уже препирались о своем. Воронов доказывал, что в каком-то здании напрасно принялись за внутреннюю отделку, надо было сперва соседний дом подвести под крышу. А Елена Петровна говорила, что все это чепуха — и так не хватает строительного леса и часть рабочих занята не в полную меру. Кроме того, зима на носу, и нужно хоть один дом закончить полностью.
— Или как товарищ секретарь парторганизации думает? — Елена Петровна обратилась к Вейкко.— Ты как
думаешь, что лучше — иметь десять домов, но без крыши или два, да под крышей?
— Что, что? — Вейкко не понял. И когда сообразил, что начальник и прораб опять обсуждают свои строительные дела, махнул рукой:—А ну вас, мы не на производственном совещании.
— Тоже мне— поморщилась Елена Петровна, обиженно прикусив губу, и сказала Воронову: — И почему это мы с тобой спорим? Люди вот легко живут. На работе о работе думают, а ушел с работы — все из головы долой.— Она с усмешкой посмотрела на Ларинена.
«Как такой сухарь может быть матерью? — вдруг подумал Вейкко.— Другие вот хоть песни поют. А она... только сметы да расходы».
И он подумал, что Мирье, наверно, скучно сидеть между Вороновым и Еленой Петровной, говорившими о непонятных для девушки вещах, да к тому же на языке, который Мирья почти еще не понимала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93