Стал он расспрашивать, сколько у нас стоит то, сколько это, сколько стоит мужской костюм. И стал он сравнивать уровень жизни у них и у нас. Мы даже с ним поспорили. Ведь нельзя же судить об уровне жизни только по тому, сколько стоят штаны. Не знаю, понял ли он меня. И еще хотелось мне спросить у него: как, на его взгляд, прилично ли — придет к тебе сосед, набезобразничает, перебьет, поломает, что успеет, а потом давай расспрашивать — как, мол, живете, хорошо или плохо. Почему у вас это не так и то не этак?
Без стука открылась дверь, и весь в клубах морозного тумана ввалился Дед Мороз. Мирья даже ахнула. Это же настоящий рождественский Дед Мороз. С белой бородой, в высокой шапке, как рисуют в книгах детских сказок.
— С Новым годом! — Дед Мороз говорил по-фински с карельским акцентом.
— Андрей! Молодец! —вскрикнула Мирья.
Дед Мороз открыл берестяной кошель. Первый сверток он протянул Мирье:
— За хорошую песню на вечере. Желаю тебе успеха, дорогая Мирья, в учебе, в труде на новой, настоящей родине!
В коробке лежала большая кукла. Мирья обрадовано схватила ее и прижала к груди, как ребенка, и стала в шутку укачивать. Подарки получили Ирина — за песни, Валентин— за игру на баяне, а Вейкко — с пожеланием, чтобы он тоже научился петь или танцевать, а не только одни речи произносить.
Шел уже второй час. Мирье и Валентину завтра опять в путь. Решили лечь спать. Мирья и Ирина легли в комнате Наталии Артемьевны, а Вейкко и Валентин расположились в спальне.
Из комнаты, где спали Ирина и Мирья, долго слышался приглушенный шепот. «Наверное, Ирина опять нашептывает Мирье всякое, рассказывая о временах, о которых не стоило бы и вспоминать»,— думал Вейкко. Наконец шепот прекратился, Ирина заснула.
На озере потрескивал лед. Треск начинался где-то близко, потом отдалялся и, наконец, затихал далеко-далеко. Так же потрескивало морозной ночью и озеро Хаапавеси. Оно теперь далеко, за границей. Из комнаты, где спали Вейкко и Валентин, виднелся огонек папироски. Из кухни шел запах смолы. Этот запах хвои и морозный треск на озере так напоминали Алинанниеми, детство, отца и мать, которые там (остались, что Мирье вдруг захотелось увидеть их сейчас же, в эту новогоднюю ночь.
Ирина уже спала. Луна скрылась за лесом. На стене в кухне громко тикали ходики, отмеряя каждому частицы невозвратного времени.
Утром, когда встали, на дворе бушевала метель.
Сидели за завтраком, вдруг открылась дверь и вошел настоящий Андрей, весь осыпанный снегом, как вчерашний Дед Мороз. Только теперь поздравил всех с Новым годом, будто вечером и не заходил сюда.
— Садись завтракать,— пригласила Ирина.
— Так я ведь уже...— отнекивался Андрей, но все же сел.
— Знаем, что уже завтракал,— подтрунивал Вейкко — У тещи небось калитки и шаньги. Встречают уже не кочергой — не то что в былые времена.
— Без кочерги обошлось,— Андрей усмехнулся.
— Ты за нами? — спросил Валентин.— Боишься, что опоздаем?
— Да нет, просто так...
Андрей пришел по делу. Проснувшись утром, он вдруг засомневался, стоит ли брать с собой Мирью в Кайтасалми. Во-первых, буран. Во-вторых,— это-то его больше всего беспокоило — там, на лесопункте, вечер может пройти из рук вон плохо. Ведь первое января, в клубе будет полно пьяных. Комсомольская работа там совсем запущена. Да, на Мирью все это может произвести нехорошее впечатление. А потом еще — отец. Как он встретит, что опять выкинет. И зачем вообще ехать туда в такой день? Но теперь уже поздно отказываться. Все согласовано, афиши вывешены.
Андрей начал издалека:
— Мирья, ты очень хорошо пела вчера.
Мирья покраснела, потом насторожилась: почему Андрей вдруг стал опять хвалить.
— Кто бы мог подумать, что такая пурга разыграется! Может, Вейкко Яковлевич позвонит, что не приедем в Кайтасалми, а?
— Ну вот, испугались пурги! Вот тебе и агитбригада!
— Или, может, не всем идти? Наталия останется у матери.
— А кого ты еще хочешь оставить, кроме своей драгоценной супруги?— спросил Вейкко, улыбаясь.
— Дорога будет очень трудная,— размышлял Андрей.— Я боюсь, Мирье будет тяжело, не привыкла она к таким походам. У них там агитпоходов не бывает.
Мирья растерялась. Почему ее не хотят брать с собой? Что случилось? Вчера ничего об этом не говорили. «Чужая я им, вот и все»,— подумала она и сказала вызывающе:
— Я так и думала. Я и вчера не хотела петь — какая я вообще певица! Да и на лыжах я ходить не умею.
И она в упор посмотрела на Андрея: вчера все видели, как она идет на лыжах, все слышали, как Андрей хвалил ее.
Андрей отвел глаза.
Ирина, сама того не подозревая, вдруг раскрыла его карты:
— Верно, Мирья, не стоит туда идти. Сегодня праздник, а там пить любят, налижутся опять. Давай оставайся у нас. А когда Елена Петровна вернется, мы тебя доставим домой на машине.
Валентин не понимал, чего добивается Андрей и почему Мирья не должна быть с ними. Он хотел возразить Андрею, но Вейкко опередил его:
— Вот что... Мирье няньки не нужны — человек она вполне взрослый. Не лучше ли, вместо того чтобы заниматься пустой болтовней, встать на лыжи, выйти пораньше и подготовить вечер в Кайтасалми как полагается. А Мирье я предлагаю — покажи этим непрошеным опекунам, как надо ходить на лыжах. Как выйдете на прямую лыжню, в лесу ее не замело, вырвись вперед и первой приди в Кайтасалми.
— Мирья, ты меня, наверное, не поняла,— заговорил сконфуженно Андрей.— Я думал... Ну ладно. Ты уже вчера показала, как надо ходить на лыжах. Так что собирайтесь. Сбор минут через двадцать на берегу.
Залив Кайтасалми шириной всего два километра, но противоположный берег был не виден за густой пеленой снега, когда участники агитбригады спустились на озеро. Через пять минут не стало видно и деревни, из которой они только что вышли. Андрей уверенно шел впереди, остальные за ним. г
— Подожди,— попросила Мирья Валентина.— У меня натирает пятку.
Она присела на лыжи и стала расшнуровывать ботинок. Валентин стоял рядом, опираясь на палки.
Затем они снова двинулись вперед, не зная, по какой лыжне ушли другие. На льду пролива было немало следов. Валил снег, и трудно было определить, какая лыжня старая, а по какой только что шли.
— Туда они ушли,— сказал Валентин, махнув лыжной палкой куда-то в метель, и стал торить заваленную снегом лыжню. Мирья шла за ним. Носок больше не натирал ногу. Ей было интересно: вокруг — снегопад, под ногами — мягкий, податливый снег, впереди — Валентин, и больше ничего, никого во всем мире. Она не имела ни малейшего представления, где деревня, из которой они вышли, и где берег, к которому они направлялись. Интересно, в какой стороне мама, в какой ее приемные родители и Нийло. Где-то они там, за густой пеленой снега, но где запад, где восток, Мирья не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Без стука открылась дверь, и весь в клубах морозного тумана ввалился Дед Мороз. Мирья даже ахнула. Это же настоящий рождественский Дед Мороз. С белой бородой, в высокой шапке, как рисуют в книгах детских сказок.
— С Новым годом! — Дед Мороз говорил по-фински с карельским акцентом.
— Андрей! Молодец! —вскрикнула Мирья.
Дед Мороз открыл берестяной кошель. Первый сверток он протянул Мирье:
— За хорошую песню на вечере. Желаю тебе успеха, дорогая Мирья, в учебе, в труде на новой, настоящей родине!
В коробке лежала большая кукла. Мирья обрадовано схватила ее и прижала к груди, как ребенка, и стала в шутку укачивать. Подарки получили Ирина — за песни, Валентин— за игру на баяне, а Вейкко — с пожеланием, чтобы он тоже научился петь или танцевать, а не только одни речи произносить.
Шел уже второй час. Мирье и Валентину завтра опять в путь. Решили лечь спать. Мирья и Ирина легли в комнате Наталии Артемьевны, а Вейкко и Валентин расположились в спальне.
Из комнаты, где спали Ирина и Мирья, долго слышался приглушенный шепот. «Наверное, Ирина опять нашептывает Мирье всякое, рассказывая о временах, о которых не стоило бы и вспоминать»,— думал Вейкко. Наконец шепот прекратился, Ирина заснула.
На озере потрескивал лед. Треск начинался где-то близко, потом отдалялся и, наконец, затихал далеко-далеко. Так же потрескивало морозной ночью и озеро Хаапавеси. Оно теперь далеко, за границей. Из комнаты, где спали Вейкко и Валентин, виднелся огонек папироски. Из кухни шел запах смолы. Этот запах хвои и морозный треск на озере так напоминали Алинанниеми, детство, отца и мать, которые там (остались, что Мирье вдруг захотелось увидеть их сейчас же, в эту новогоднюю ночь.
Ирина уже спала. Луна скрылась за лесом. На стене в кухне громко тикали ходики, отмеряя каждому частицы невозвратного времени.
Утром, когда встали, на дворе бушевала метель.
Сидели за завтраком, вдруг открылась дверь и вошел настоящий Андрей, весь осыпанный снегом, как вчерашний Дед Мороз. Только теперь поздравил всех с Новым годом, будто вечером и не заходил сюда.
— Садись завтракать,— пригласила Ирина.
— Так я ведь уже...— отнекивался Андрей, но все же сел.
— Знаем, что уже завтракал,— подтрунивал Вейкко — У тещи небось калитки и шаньги. Встречают уже не кочергой — не то что в былые времена.
— Без кочерги обошлось,— Андрей усмехнулся.
— Ты за нами? — спросил Валентин.— Боишься, что опоздаем?
— Да нет, просто так...
Андрей пришел по делу. Проснувшись утром, он вдруг засомневался, стоит ли брать с собой Мирью в Кайтасалми. Во-первых, буран. Во-вторых,— это-то его больше всего беспокоило — там, на лесопункте, вечер может пройти из рук вон плохо. Ведь первое января, в клубе будет полно пьяных. Комсомольская работа там совсем запущена. Да, на Мирью все это может произвести нехорошее впечатление. А потом еще — отец. Как он встретит, что опять выкинет. И зачем вообще ехать туда в такой день? Но теперь уже поздно отказываться. Все согласовано, афиши вывешены.
Андрей начал издалека:
— Мирья, ты очень хорошо пела вчера.
Мирья покраснела, потом насторожилась: почему Андрей вдруг стал опять хвалить.
— Кто бы мог подумать, что такая пурга разыграется! Может, Вейкко Яковлевич позвонит, что не приедем в Кайтасалми, а?
— Ну вот, испугались пурги! Вот тебе и агитбригада!
— Или, может, не всем идти? Наталия останется у матери.
— А кого ты еще хочешь оставить, кроме своей драгоценной супруги?— спросил Вейкко, улыбаясь.
— Дорога будет очень трудная,— размышлял Андрей.— Я боюсь, Мирье будет тяжело, не привыкла она к таким походам. У них там агитпоходов не бывает.
Мирья растерялась. Почему ее не хотят брать с собой? Что случилось? Вчера ничего об этом не говорили. «Чужая я им, вот и все»,— подумала она и сказала вызывающе:
— Я так и думала. Я и вчера не хотела петь — какая я вообще певица! Да и на лыжах я ходить не умею.
И она в упор посмотрела на Андрея: вчера все видели, как она идет на лыжах, все слышали, как Андрей хвалил ее.
Андрей отвел глаза.
Ирина, сама того не подозревая, вдруг раскрыла его карты:
— Верно, Мирья, не стоит туда идти. Сегодня праздник, а там пить любят, налижутся опять. Давай оставайся у нас. А когда Елена Петровна вернется, мы тебя доставим домой на машине.
Валентин не понимал, чего добивается Андрей и почему Мирья не должна быть с ними. Он хотел возразить Андрею, но Вейкко опередил его:
— Вот что... Мирье няньки не нужны — человек она вполне взрослый. Не лучше ли, вместо того чтобы заниматься пустой болтовней, встать на лыжи, выйти пораньше и подготовить вечер в Кайтасалми как полагается. А Мирье я предлагаю — покажи этим непрошеным опекунам, как надо ходить на лыжах. Как выйдете на прямую лыжню, в лесу ее не замело, вырвись вперед и первой приди в Кайтасалми.
— Мирья, ты меня, наверное, не поняла,— заговорил сконфуженно Андрей.— Я думал... Ну ладно. Ты уже вчера показала, как надо ходить на лыжах. Так что собирайтесь. Сбор минут через двадцать на берегу.
Залив Кайтасалми шириной всего два километра, но противоположный берег был не виден за густой пеленой снега, когда участники агитбригады спустились на озеро. Через пять минут не стало видно и деревни, из которой они только что вышли. Андрей уверенно шел впереди, остальные за ним. г
— Подожди,— попросила Мирья Валентина.— У меня натирает пятку.
Она присела на лыжи и стала расшнуровывать ботинок. Валентин стоял рядом, опираясь на палки.
Затем они снова двинулись вперед, не зная, по какой лыжне ушли другие. На льду пролива было немало следов. Валил снег, и трудно было определить, какая лыжня старая, а по какой только что шли.
— Туда они ушли,— сказал Валентин, махнув лыжной палкой куда-то в метель, и стал торить заваленную снегом лыжню. Мирья шла за ним. Носок больше не натирал ногу. Ей было интересно: вокруг — снегопад, под ногами — мягкий, податливый снег, впереди — Валентин, и больше ничего, никого во всем мире. Она не имела ни малейшего представления, где деревня, из которой они вышли, и где берег, к которому они направлялись. Интересно, в какой стороне мама, в какой ее приемные родители и Нийло. Где-то они там, за густой пеленой снега, но где запад, где восток, Мирья не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93