— Ну ладно, не будем,— заявил отец примирительно.— А сколько тебе все-таки понадобится, давай подсчитаем.
Мать позвала пить кофе. Наконец отец заговорил о Мирье:
— Наверно, и ей пошло на пользу, что собственными глазами увидела этот их рай. Теперь она сможет более здраво судить о жизни. Мне кажется, она порядочная девушка. Алина-то ее растила в послушании.
После кофе Нийло решил прогуляться. Родители, разумеется, сразу поняли, куда он пойдет, но сделали вид, что не догадываются. Мать только сказала:
— Оденься потеплее, там сильный мороз.
Матикайнены жили в той же квартире, что и прежде.
Только обстановка изменилась. Две кровати стояли теперь рядом и занимали больше места. В простенке между окнами, там, где раньше стояла кровать Мирьи, теперь был диван, перед ним круглый столик...
На комоде стояла увеличенная фотография Мирьи. Она— в легком платьице, золотистые волосы кудрями опускаются на щеки, словно их треплет ветер. У Нийло тоже хранилась такая фотография. Когда Нийло смотрел на снимок, ему казалось, что в улыбке Мирьи кроется какая-то грусть.
В комнате горел свет, но никого не было. Из кухни доносился звон посуды и шум воды. Наверно, Алина моет там посуду. Нийло сел за стол — он здесь был как дома, его считали своим — и огляделся вокруг: неужели о Мирье здесь напоминает только одна фотография? В углу стоял старомодный комод. Когда Матикайнены жили в Алинанниеми, Мирья держала в комоде свои книги и учебники. Интересно, что в нем теперь. Нийло выдвинул верхний ящик. В нем, как и раньше, хранились потрепанные учебники. А за книгами,
в самом конце ящика, лежала старая кукла. Одна рука у куклы держалась на ниточках. Эту куклу, кажется, звали Лийсой. Мирья рассказывала, как она еще маленькая заблудилась с Лийсой в глухой тайге, в лесу за баней, на берегу озера. Они тогда развели костер, чтобы отпугивать медведей и волков, они голодали и., питались бутербродами. Нийло знал, что дырочка, прожженная на платьице Лийсы, осталась с тех времен.
Нет, в этом доме не забывали Мирью. «Хорошо было бы взять эту маленькую Лийсу с собой в Хельсинки»,— подумал Нийло.
Он стоял и рассматривал куклу, когда вошла Алина.
— Нийло?! Как же мы давно не виделись, придется за руку поздороваться.
Алина вытерла руку о фартук, но ладонь ее все равно осталась влажной. И сама Алина осталась такой же маленькой, худенькой, как и полгода назад, только сутулилась теперь вроде меньше. Волосы ее еще больше поседели, поредели. Но глаза смотрели тепло и живо.
— Ты знаешь, Мирья-то собирается вернуться?
Нийло кивнул. Алина долго жала ему руку.
— Мы-то уже поужинали, но я тебе что-нибудь сейчас приготовлю.
— Ну что ты, тетя Алина, ведь дома-то меня уж как- нибудь покормили.
Алина на радостях хотела угостить Нийло хоть чем-нибудь.
— Лийса? — Алина заметила куклу, которую Нийло держал в руке.— О, бедняжка! Кажется, она останется скоро совсем без руки. Мирья так любила ее.
— А Матти где? — спросил Нийло, сев за стол рядом с Алиной.
— У него свои дела,— вздохнула Алина.— Прибегала Лейла. Опять какое-то совещание. Собираются отправить делегацию в Хельсинки.
— Что за делегацию? — спросил Нийло. Впрочем, всякие там делегации его не касались, но Матти Матикайнен — человек ему близкий, и поэтому он счел нужным поинтересоваться его делами.
— Да они за Канерву хлопочут. Ты ведь, наверное, не знаешь, что случилось с Канервой? Да откуда тебе знать, ведь ты живешь в городе. Под машину попал. Пролежал недели три в больнице, а теперь не принимают обратно на
работу, хотя здоров. И жена больная. Детей трое. Вот она, судьба рабочего человека.
— Да, печально,— согласился Нийло.
— Вот о нем речь-то и идет. У компании свои интересы, свои отговорки. Написали тому депутату. Ну как его там... Ну тот, что приезжал сюда и так красиво выступал. А он ничего не ответил.
— А что им, депутатам,— усмехнулся Нийло.— Надо дожидаться следующих выборов, тогда они опять что-нибудь наобещают, а до этого о них ни слуху ни духу.
— Мы-то тут собрали кое-что, помогли семье Канервы. Но много ли может собрать рабочий человек, у самого семья, да и дороговизна такая.
— Да, дорогая стала жизнь, тетя Алина.
Когда Нийло слышал о таких случаях, как с Канервой, в нем пробуждалось желание пойти к кому-нибудь из власть имущих, поговорить, доказывать, убеждать. Ведь народ маленькой страны должен быть единым и не должен оставлять никого в беде. А то что получается? Только бедный помогает бедному, а предприниматели, хозяева богатых компаний, хотят быть в стороне, словно их это и не касается. Если бы он, Нийло, имел силу и власть, он заставил бы господ подумать не только о своих счетах в банке, но и о народе. Ведь было время, и Канерва защищал интересы этих господ там, в лесах восточной Карелии. Говорят, даже дважды был ранен. Нет, надо что-то предпринимать.
Нийло предоставилась возможность уже в этот же вечер показать, что он способен не только на благие порывы. Едва Алина ушла варить кофе — ведь кофе-то гость должен выпить в любом случае, даже если он только что пил,— как пришли Матикайнен и Лейла, активистка местного отделения Демократического союза молодежи, лучшая подруга Мирьи.
Лицо у Матикайнена было в морщинах, и его темные волосы на висках уже серебрились. Но он был по-прежнему стройным и статным, как спортсмен.
— О, и Нийло здесь. Очень хорошо, что ты зашел. И нам с Лейлой, наверное, достанется кофейку, или как, Алина?
Судя по раскрасневшемуся лицу Матикайнена, мороз на улице усиливался. А когда Лейла сняла с головы красную шапочку, Нийло показалось, что у нее тоже седые виски, Но это была не седина, а иней, который тотчас же рас
таял, превратившись в блестящие капельки. Лейла и Нийло были мало знакомы. Но сегодня девушка бросилась к Нийло и, схватив его за руку, потащила за собой, словно приглашала танцевать упирающегося кавалера.
— Какой ты нехороший, за полгода ни разу не смог приехать. А что у вас нового там, в обществе?
— Да что там у нас нового, все по-старому,— ответил Нийло уклончиво. В этом доме еще ничего не знали о предстоящих изменениях в жизни Нийло. Он сообщил равнодушно, словно речь шла о каком-то пустяковом деле: — Я вот тут ездил в Хельсинки. Кажется, я сменю место работы.
— Да? —Алина удивилась больше других.— Вот типичный финн. Целый вечер сидит, говорит, а главное не успел сказать. Да где же ты будешь работать?
— В Хельсинки, у коммерции советника Микаэла Кархунена. Может быть, слыхали?
— Так, так,— протянул задумчиво Матикайнен.— Значит, у него?
— Значит, в Хельсинки? — переспросила Лейла. Потом посмотрела почему-то на Матикайнена.— Нийло едет в Хельсинки.
— Вот это действительно новость,— сказал Матти, словно наконец-то до него дошло, о чем идет речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93