несколько мужчин у длинной оцинкованной стойки, еще несколько за угловыми столиками, при свечах; кое у кого из них на коленях сидели девицы.
Гриффин положил на стойку четыре долларовые бумажки. – Поменяйте по пять центов, пожалуйста.
Барменша денег не взяла. Она была низенькая, седая, в мужском костюме букле.
– Сомневаюсь, что мы знакомы. Я – Джосси.
– Очень приятно. – Они обменялись рукопожатиями. – Джек Гриффил. Министерство финансов. Поменяйте по пять центов, пожалуйста.
Она кивнула в сторону мужчины на ближайшем табурете.
– Вы знакомы с капитаном Морганом?
При упоминании его имени Морган скривился, но ничего не сказал.
– Да, вряд ли федеральный агент знаком с нашим шефом полиции.
– Это не шмон, – заверил Гриффин. – Если вам так будет приятнее, поменяйте мне деньги и дайте кружку пива. Можете потом сказать, что я надрался. Мне просто надо поговорить с раввином.
– Ой! – Она. шлепнула рукой по стойке. – Мистер Гриффин, пожалуйста, простите, что была нелюбезна. – Она нацедила большую кружку. – Когда покойный президент был в городе, каждый грошовый федерал норовил запустить лапу в мою кассу. – Она взяла деньги и придвинула Гриффину две стопки пятицентовиков, завернутые в бумажку. – Ребе Голод за крайним столиком слева.
Гриффин поблагодарил, и Джосси занялась другими клиентами. Прихлебывая пиво – первый глоток алкоголя больше чем за неделю, – он вытащил список раввинов, который составила Олив. Голод значился там одним из первых. В соответствии со своей регистрацией по закону Волстеда, Голод получал вино для отправления религиозных нужд примерно пятнадцати тысяч евреев, посещавших его синагогу. Учитывая, что в Сан-Франциско и окрестностях жили две тысячи евреев, Голод либо рассчитывал на небывалый приток новообращенных, либо был таким же жуликом, как и восемь других местных раввинов, чья паства якобы насчитывала по пять тысяч верующих.
– Ребе Голод? – Гриффин стоял у крайнего столика. Раввина трудно было разглядеть, потому что на коленях у него сидела девица, заливавшая в себя неразбавленный джин.
– Да? – раздался голос из-за девицыной спины. – Прости, детка. – Ребе Голод выглянул из-за ее худых плеч. Он был бородатый, с мечтательной улыбкой и добрыми глазами.
Гриффин показал жетон.
– Джек Гриффин. Секретная служба.
Раввин снял девицу с колен и, поставив ее на пол, хлопнул по заднице.
– Детка, у меня дела. Вали отсюда! – Проводив шлюшку глазами, он сказал Гриффину: – Моя регистрация в полном порядке. Абсолютно все фамилии реальные.
Гриффин сделал невинное лицо.
– Какие фамилии?
– Моих прихожан.
– Отлично, – сказал Гриффин. – Я хочу принять иудаизм.
– Что-что?
– Принять иудаизм. – Гриффин подался вперед и со звоном уронил на стол упаковки пятицентовиков.
– Вы… вы хотите стать иудеем?
– Да. Мне надоело быть пресвитерианином. Меня не удовлетворяет эта религия. Я хочу стать иудеем.
– Замечательно. – Голод пристально смотрел на руки Гриффина.
– И что мне надо делать?
– Много чего. Процесс долгий.
Гриффин внимательно его оглядел.
– А разве раввины не носят эти… как их… пейсы?
– Ну, я – раввин. У меня их нет.
Приятно было смотреть, как он колется. Гриффин даже пожалел, что не сам это придумал: стратегию первым предложил Иззи Эйнстайн, чуть ли не единственный честный агент по поддержанию сухого закона.
– Так с чего мне начать? Может быть, с изучения Библии?
– Отличная мысль. Начните есть кошерную пищу и читайте Библию в течение… в течение сорока дней.
– Спасибо, ребе Голод. – Гриффин разжал кулак, в котором держал пятицентовики, и вынул листок бумаги.
– Что вы пишете?
– Записываю вашу фамилию. Видите ли, я пишу письмо в… как это читается? – Он ткнул пальцем в название, которое переписал из докладной записки Эйнстайна. – В «Б'най Б'рит». Я расскажу, как вы мне помогли, посоветовав изучать Библию в течение сорока дней.
Организация «Б'най Б'рит Гиллель» возникла совсем недавно и, кроме прочего, занималась разоблачением таких вот новоявленных «раввинов».
– Отлично! – Голод грохнул кулаком по столу. – Чего вам надо?
Гриффин мог бы растянуть удовольствие, но не стал. Он открыл сумку и протянул Голоду винную бутылку.
– Откуда она?
– Хм. – Голод взял бутылку и оглядел ее в тусклом свете. – Домашнее. Может быть откуда угодно.
Гриффин молча забрал со стола упаковки пятицентовиков.
– Честное слово! – воскликнул Голод. – Я действительно не хочу неприятностей. У меня есть тетрадь со всеми этикетками, какие я видел. Этой там нет. Поверьте.
– Часто вы отправляете спиртное в «Палас-отель»?
– Ха! Десять раз в минуту. Вы серьезно?
– И кто из ваших ребят среднего роста, обычного…
– Девушки. Джосси посылает только девушек. Всё, что я отправляю в «Палас-отель», идет через нее, она в доле.
Гриффин готов был встать и уйти, но внезапно в мозгу всплыло слабое воспоминание.
– Нет ли среди ваших прихожан такого Ледока? Еврей, работает у фокусника.
Голод нахмурился.
– Работает у фокусника? Ледок? У нас тут не так много евреев.
Тупик. Гриффин отхлебнул пива и сказал:
– Миква.
– Что-что?
– Если к вам придет еще желающий обратиться в иудаизм, оброните слово «миква». Это произведет на него впечатление.
Покуда он допивал пиво, Голод не сводил с него глаз. Гриффин сам не понял, чего это в последнее время так расщедрился.
На улице он проверил часы. Через два часа отходил его поезд в Нью-Мексико. Можно было пойти к Картеру и попытаться припереть его к стенке. Или отнести бутылку начальству.
Гриффин сделал три шага в сторону гостиницы, потом, сам не понимая отчего, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел к публичной библиотеке.
Глава 21
Ничто не хочется так бережно хранить и раз за разом переживать заново, как воспоминание о поцелуе хорошенькой девушки. Ожидая на перекрестке, Картер тронул шрам на нижней губе и подумал: «Она это чувствовала». Он очнулся, только когда сзади засигналили.
Спуск по Гранд-авеню был несколько крутоват, но Картер чувствовал себя лихачом. «Каков драндулет!». Мотоцикл задрожал и чихнул, появилось ощущение, будто он едет сквозь эластичную ткань. Бензин кончается. Картер переключился на запасной бак, и R-32 рванул с новой силой.
На краю озера Мерритт располагались две заправки: «Стэндард Ойл» и «Шелл». Хотя заправка «Стэндард Ойл» была обклеена плакатами, обещавшими первоклассный этилированный бензин, Картер выбрал «Шелл». Он всегда заправлялся в «Шелл», потому что здесь вид на озеро был лучше, формы у работников – красивее, а само здание выстроили в форме тридцатифутового желтого гребешка.
Его немедленно окружили заправщики – шестеро ребят лет восемнадцати. Вместо того чтобы, как требовало начальство, расписывать клиенту имеющиеся марки бензина, они, раскрыв рты, глазели на «BMV».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Гриффин положил на стойку четыре долларовые бумажки. – Поменяйте по пять центов, пожалуйста.
Барменша денег не взяла. Она была низенькая, седая, в мужском костюме букле.
– Сомневаюсь, что мы знакомы. Я – Джосси.
– Очень приятно. – Они обменялись рукопожатиями. – Джек Гриффил. Министерство финансов. Поменяйте по пять центов, пожалуйста.
Она кивнула в сторону мужчины на ближайшем табурете.
– Вы знакомы с капитаном Морганом?
При упоминании его имени Морган скривился, но ничего не сказал.
– Да, вряд ли федеральный агент знаком с нашим шефом полиции.
– Это не шмон, – заверил Гриффин. – Если вам так будет приятнее, поменяйте мне деньги и дайте кружку пива. Можете потом сказать, что я надрался. Мне просто надо поговорить с раввином.
– Ой! – Она. шлепнула рукой по стойке. – Мистер Гриффин, пожалуйста, простите, что была нелюбезна. – Она нацедила большую кружку. – Когда покойный президент был в городе, каждый грошовый федерал норовил запустить лапу в мою кассу. – Она взяла деньги и придвинула Гриффину две стопки пятицентовиков, завернутые в бумажку. – Ребе Голод за крайним столиком слева.
Гриффин поблагодарил, и Джосси занялась другими клиентами. Прихлебывая пиво – первый глоток алкоголя больше чем за неделю, – он вытащил список раввинов, который составила Олив. Голод значился там одним из первых. В соответствии со своей регистрацией по закону Волстеда, Голод получал вино для отправления религиозных нужд примерно пятнадцати тысяч евреев, посещавших его синагогу. Учитывая, что в Сан-Франциско и окрестностях жили две тысячи евреев, Голод либо рассчитывал на небывалый приток новообращенных, либо был таким же жуликом, как и восемь других местных раввинов, чья паства якобы насчитывала по пять тысяч верующих.
– Ребе Голод? – Гриффин стоял у крайнего столика. Раввина трудно было разглядеть, потому что на коленях у него сидела девица, заливавшая в себя неразбавленный джин.
– Да? – раздался голос из-за девицыной спины. – Прости, детка. – Ребе Голод выглянул из-за ее худых плеч. Он был бородатый, с мечтательной улыбкой и добрыми глазами.
Гриффин показал жетон.
– Джек Гриффин. Секретная служба.
Раввин снял девицу с колен и, поставив ее на пол, хлопнул по заднице.
– Детка, у меня дела. Вали отсюда! – Проводив шлюшку глазами, он сказал Гриффину: – Моя регистрация в полном порядке. Абсолютно все фамилии реальные.
Гриффин сделал невинное лицо.
– Какие фамилии?
– Моих прихожан.
– Отлично, – сказал Гриффин. – Я хочу принять иудаизм.
– Что-что?
– Принять иудаизм. – Гриффин подался вперед и со звоном уронил на стол упаковки пятицентовиков.
– Вы… вы хотите стать иудеем?
– Да. Мне надоело быть пресвитерианином. Меня не удовлетворяет эта религия. Я хочу стать иудеем.
– Замечательно. – Голод пристально смотрел на руки Гриффина.
– И что мне надо делать?
– Много чего. Процесс долгий.
Гриффин внимательно его оглядел.
– А разве раввины не носят эти… как их… пейсы?
– Ну, я – раввин. У меня их нет.
Приятно было смотреть, как он колется. Гриффин даже пожалел, что не сам это придумал: стратегию первым предложил Иззи Эйнстайн, чуть ли не единственный честный агент по поддержанию сухого закона.
– Так с чего мне начать? Может быть, с изучения Библии?
– Отличная мысль. Начните есть кошерную пищу и читайте Библию в течение… в течение сорока дней.
– Спасибо, ребе Голод. – Гриффин разжал кулак, в котором держал пятицентовики, и вынул листок бумаги.
– Что вы пишете?
– Записываю вашу фамилию. Видите ли, я пишу письмо в… как это читается? – Он ткнул пальцем в название, которое переписал из докладной записки Эйнстайна. – В «Б'най Б'рит». Я расскажу, как вы мне помогли, посоветовав изучать Библию в течение сорока дней.
Организация «Б'най Б'рит Гиллель» возникла совсем недавно и, кроме прочего, занималась разоблачением таких вот новоявленных «раввинов».
– Отлично! – Голод грохнул кулаком по столу. – Чего вам надо?
Гриффин мог бы растянуть удовольствие, но не стал. Он открыл сумку и протянул Голоду винную бутылку.
– Откуда она?
– Хм. – Голод взял бутылку и оглядел ее в тусклом свете. – Домашнее. Может быть откуда угодно.
Гриффин молча забрал со стола упаковки пятицентовиков.
– Честное слово! – воскликнул Голод. – Я действительно не хочу неприятностей. У меня есть тетрадь со всеми этикетками, какие я видел. Этой там нет. Поверьте.
– Часто вы отправляете спиртное в «Палас-отель»?
– Ха! Десять раз в минуту. Вы серьезно?
– И кто из ваших ребят среднего роста, обычного…
– Девушки. Джосси посылает только девушек. Всё, что я отправляю в «Палас-отель», идет через нее, она в доле.
Гриффин готов был встать и уйти, но внезапно в мозгу всплыло слабое воспоминание.
– Нет ли среди ваших прихожан такого Ледока? Еврей, работает у фокусника.
Голод нахмурился.
– Работает у фокусника? Ледок? У нас тут не так много евреев.
Тупик. Гриффин отхлебнул пива и сказал:
– Миква.
– Что-что?
– Если к вам придет еще желающий обратиться в иудаизм, оброните слово «миква». Это произведет на него впечатление.
Покуда он допивал пиво, Голод не сводил с него глаз. Гриффин сам не понял, чего это в последнее время так расщедрился.
На улице он проверил часы. Через два часа отходил его поезд в Нью-Мексико. Можно было пойти к Картеру и попытаться припереть его к стенке. Или отнести бутылку начальству.
Гриффин сделал три шага в сторону гостиницы, потом, сам не понимая отчего, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел к публичной библиотеке.
Глава 21
Ничто не хочется так бережно хранить и раз за разом переживать заново, как воспоминание о поцелуе хорошенькой девушки. Ожидая на перекрестке, Картер тронул шрам на нижней губе и подумал: «Она это чувствовала». Он очнулся, только когда сзади засигналили.
Спуск по Гранд-авеню был несколько крутоват, но Картер чувствовал себя лихачом. «Каков драндулет!». Мотоцикл задрожал и чихнул, появилось ощущение, будто он едет сквозь эластичную ткань. Бензин кончается. Картер переключился на запасной бак, и R-32 рванул с новой силой.
На краю озера Мерритт располагались две заправки: «Стэндард Ойл» и «Шелл». Хотя заправка «Стэндард Ойл» была обклеена плакатами, обещавшими первоклассный этилированный бензин, Картер выбрал «Шелл». Он всегда заправлялся в «Шелл», потому что здесь вид на озеро был лучше, формы у работников – красивее, а само здание выстроили в форме тридцатифутового желтого гребешка.
Его немедленно окружили заправщики – шестеро ребят лет восемнадцати. Вместо того чтобы, как требовало начальство, расписывать клиенту имеющиеся марки бензина, они, раскрыв рты, глазели на «BMV».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148