Молодые люди в костюмах.
У Фило расширились глаза.
В трудные минуты Том по-прежнему мог проявить качества футбольного героя и взять под защиту слабого.
– Я иду с вами, – лаконично сказал он. Джеймс объявил, что все желающие могут немедленно собраться «У Коппы», на втором этаже, обмыть сегодняшнее представление. Кто-то заикнулся, что надо бы разбирать декорации, но Картер не желал об этом слышать.
– Все! – крикнул он. – Идемте выпьем, пока Джеймс не передумал!
Служебную дверь распахнули настежь. Все хлынули наружу, многие в гриме, даже те, кто не выходил сегодня на сцену. Высшим шиком считалось появиться «У Коппы» на втором этаже в сценическом наряде. С переходных мостиков спускались оставшиеся рабочие, из тени выходили осветители. Все весело переговаривались. Альберт никак не отпускал Картера и упорно спрашивал, действительно ли тот собирался заменить их номер стеклянными штуковинами. Картер сознался, что нет, это был небольшой обман, и они с самого начала собирались использовать телевидение в иллюзии с гильотиной.
– Так что за свою работу можешь не опасаться. Возьми мадам Эсперанцу и потанцуй с ней «У Коппы». Можете исполнить танго и шокировать всех. Но! – Картер преградил Альберту путь и смотрел строго, пока тот не сдал оставшуюся пиротехническую бумагу – три листа.
Альберт объявил так, будто весь вечер ждал случая произнести эту фразу: «Ну вот, теперь никто не скажет, что я малый с огоньком», и Картер пообещал когда-нибудь уволить его за плоские каламбуры.
Макс Фриц перед уходом обошел R-32, запрокинув голову и посылая воздушные поцелуи в сторону платформы, на которой стоял мотоцикл. Когда он ушел, Картер шагнул к Фебе, которая уже некоторое время стояла на одном месте.
– Привет, – сказал он.
– Я слышала, ты был великолепен.
– Ну… да.
– Мне трудно понять, как именно это выглядело, но всё равно поздравляю.
– Спасибо. – Он еще не оправился от того, что она не ответила на его признание.
– Чарли, я чувствую себя такой свиньей. Я должна объяснить.
– Мне надо отыскать Ледока, так что давай усадим тебя… Куда? А, вот сюда. – Он усадил ее в кресло для исчезновений.
Феба потрогала проволоку.
– Ты меня дематериализуешь?
– Не бойся. Подожди здесь. – Картер хотел отыскать Ледока, чтобы вместе упаковать телевизионную аппаратуру, но думал о Фебе и гадал, скажет ли она «Я люблю тебя», поэтому ходил широкими кругами, и Ледок нашел его первым.
– Идем. – Он потянул Картера за занавес и вверх по лестнице к гильотине, объясняя, что во время представления кто-то, заняв место Вилли, вытащил страховочную чеку.
– Странно, – сказал Картер.
– Погоди, что ты еще увидишь здесь.
Весь черный бархат, лежавший вокруг гильотины, исчез, а с ним и корзина для головы. Бутафорская кровь на основании гильотины была размазана, как будто кто-то пытался ее стереть.
– Спросим у Вилли, что случилось, – сказал Картер.
– Вилли меня не интересует. Где Карло?
– На ближайшей хористочке. Карло никогда не остается после шоу – боится, как бы его не заставили что-нибудь таскать. – Картер улыбнулся, Ледок – нет. – Ты не хочешь сказать… ты не думаешь, что кто-то отрубил ему голову?
– Кто-то отрубил, думая, что это ты.
– Ну ты и паникер! Брось! Недотепу-Гриффина мы завернули – это тот убийца, о котором болтал Бура.
– Ну посмотри… зачем убирать бархат, если бы на нем не было крови?
– До чего же мрачные у тебя фантазии! – Говоря это, Картер на самом деле думал, скажет ли Феба: «Я люблю тебя», вернет ли равновесие его миру. – Идем в ресторан. Лехаим.
– Надо отыскать Карло и Вилли.
– Вилли небось уже у себя дома. Не маленький. Давай упакуем телевизионную аппаратуру.
На выходе члены труппы смешивались со зрителями у подъезда. В толпе смеялись и обсуждали удивительные иллюзии Картера. Как он это сделал, в конце, со стеклянными шарами? Мистика какая-то. Некоторые дети изучали подарочные колоды, гадая, как стать фокусниками. Сиделки с подопечными усаживались в автобусы, остальные набивались в такси и трамваи.
Олив Уайт шла медленно, вертя головой направо-налево в надежде встретить взгляд неких карих глаз. Она не хотела отчаиваться. Может быть, ей еще удастся разделить с агентом Гриффином его неведомые приключения?
Вскоре перед театром остались только она и бродяга. Олив его узнала. Он был когда-то чтецом-декламатором. Чейз или что-то в таком роде.
– Я здесь играл. У меня была великолепная дикция. Мердок, как же я его ненавидел!
Она расхаживала взад-вперед, поворачиваясь на каблуках и похлопывая себя по плечу свернутой программкой. Он не придет. Однако он человек чуткий, значит, обязательно позвонит и объяснит, что произошло.
– До кинематографа, – говорил бродяга. – До кинематографа на хорошем голосе можно было заработать. Мердок, как же я его ненавидел!
Олив дала ему двадцать пять центов. Ждать дольше значило бы показать себя влюбленной дурочкой. Она перешла на другую сторону дороги. Чейз продолжал вещать ей вслед:
– Наряжал актера Санта-Клаусом, и тот спускался по каминной трубе, а что толку – всё равно пришел кинематограф…
Как раз когда Картер и Ледок заканчивали убирать телевизионное оборудование в сейф, наверху что-то грохнуло.
– Что это? – спросил Ледок.
– Карло, спускается. Ладно, топай, встретимся в ресторане.
– Я должен…
Картер оттянул его подтяжки и отпустил, словно пытаясь привести Ледока в чувство.
– Пока! В смысле, оревуар, не адью.
Ледок заворчал, что Картер ведет себя глупо.
– Я уйду, а вы останетесь вдвоем в этом… – Брови его поползли вверх. – А-а-а…
– Тебя не обманешь, – сказал Картер. – А теперь иди.
Не успел Ледок уйти, из зала появились Джеймс и Том, ведя с собой Фило. Том держал в руке стопку визитных карточек. Фило выглядел так, будто его потрепало бурей.
– Чарли, ты уже поговорил с Олби? – спросил Джеймс.
Картеру показалось, что он ослышался – вопрос был словно из другого десятилетия.
– Нет.
– В зале были два его младших агента. Они тоже будут «У Коппы».
– Олби? Варьете? – Картер не знал, как это понимать.
– Им всегда нужен главный исполнитель, чтобы конкурировать с кинематографом. А телевидение может привлечь зрителей.
– У них есть деньги?
– Судя по всему, да. Они очень в тебе заинтересованы. – Джеймс принялся объяснять: размах поменьше, зато гарантированная работа на девять месяцев, не придется арендовать театры и всё такое. Не стоит обольщаться, это не спасение, потому что не решит всех его проблем, но по крайней мере отодвинет их на какое-то время.
Новость была не то чтобы грандиозная, но Картер почувствовал нарастающее волнение. Он будет выступать!
– Трагедии со счастливым концом, – перебил он брата. – Их не стоит недооценивать.
– Не буду притворяться, будто понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
У Фило расширились глаза.
В трудные минуты Том по-прежнему мог проявить качества футбольного героя и взять под защиту слабого.
– Я иду с вами, – лаконично сказал он. Джеймс объявил, что все желающие могут немедленно собраться «У Коппы», на втором этаже, обмыть сегодняшнее представление. Кто-то заикнулся, что надо бы разбирать декорации, но Картер не желал об этом слышать.
– Все! – крикнул он. – Идемте выпьем, пока Джеймс не передумал!
Служебную дверь распахнули настежь. Все хлынули наружу, многие в гриме, даже те, кто не выходил сегодня на сцену. Высшим шиком считалось появиться «У Коппы» на втором этаже в сценическом наряде. С переходных мостиков спускались оставшиеся рабочие, из тени выходили осветители. Все весело переговаривались. Альберт никак не отпускал Картера и упорно спрашивал, действительно ли тот собирался заменить их номер стеклянными штуковинами. Картер сознался, что нет, это был небольшой обман, и они с самого начала собирались использовать телевидение в иллюзии с гильотиной.
– Так что за свою работу можешь не опасаться. Возьми мадам Эсперанцу и потанцуй с ней «У Коппы». Можете исполнить танго и шокировать всех. Но! – Картер преградил Альберту путь и смотрел строго, пока тот не сдал оставшуюся пиротехническую бумагу – три листа.
Альберт объявил так, будто весь вечер ждал случая произнести эту фразу: «Ну вот, теперь никто не скажет, что я малый с огоньком», и Картер пообещал когда-нибудь уволить его за плоские каламбуры.
Макс Фриц перед уходом обошел R-32, запрокинув голову и посылая воздушные поцелуи в сторону платформы, на которой стоял мотоцикл. Когда он ушел, Картер шагнул к Фебе, которая уже некоторое время стояла на одном месте.
– Привет, – сказал он.
– Я слышала, ты был великолепен.
– Ну… да.
– Мне трудно понять, как именно это выглядело, но всё равно поздравляю.
– Спасибо. – Он еще не оправился от того, что она не ответила на его признание.
– Чарли, я чувствую себя такой свиньей. Я должна объяснить.
– Мне надо отыскать Ледока, так что давай усадим тебя… Куда? А, вот сюда. – Он усадил ее в кресло для исчезновений.
Феба потрогала проволоку.
– Ты меня дематериализуешь?
– Не бойся. Подожди здесь. – Картер хотел отыскать Ледока, чтобы вместе упаковать телевизионную аппаратуру, но думал о Фебе и гадал, скажет ли она «Я люблю тебя», поэтому ходил широкими кругами, и Ледок нашел его первым.
– Идем. – Он потянул Картера за занавес и вверх по лестнице к гильотине, объясняя, что во время представления кто-то, заняв место Вилли, вытащил страховочную чеку.
– Странно, – сказал Картер.
– Погоди, что ты еще увидишь здесь.
Весь черный бархат, лежавший вокруг гильотины, исчез, а с ним и корзина для головы. Бутафорская кровь на основании гильотины была размазана, как будто кто-то пытался ее стереть.
– Спросим у Вилли, что случилось, – сказал Картер.
– Вилли меня не интересует. Где Карло?
– На ближайшей хористочке. Карло никогда не остается после шоу – боится, как бы его не заставили что-нибудь таскать. – Картер улыбнулся, Ледок – нет. – Ты не хочешь сказать… ты не думаешь, что кто-то отрубил ему голову?
– Кто-то отрубил, думая, что это ты.
– Ну ты и паникер! Брось! Недотепу-Гриффина мы завернули – это тот убийца, о котором болтал Бура.
– Ну посмотри… зачем убирать бархат, если бы на нем не было крови?
– До чего же мрачные у тебя фантазии! – Говоря это, Картер на самом деле думал, скажет ли Феба: «Я люблю тебя», вернет ли равновесие его миру. – Идем в ресторан. Лехаим.
– Надо отыскать Карло и Вилли.
– Вилли небось уже у себя дома. Не маленький. Давай упакуем телевизионную аппаратуру.
На выходе члены труппы смешивались со зрителями у подъезда. В толпе смеялись и обсуждали удивительные иллюзии Картера. Как он это сделал, в конце, со стеклянными шарами? Мистика какая-то. Некоторые дети изучали подарочные колоды, гадая, как стать фокусниками. Сиделки с подопечными усаживались в автобусы, остальные набивались в такси и трамваи.
Олив Уайт шла медленно, вертя головой направо-налево в надежде встретить взгляд неких карих глаз. Она не хотела отчаиваться. Может быть, ей еще удастся разделить с агентом Гриффином его неведомые приключения?
Вскоре перед театром остались только она и бродяга. Олив его узнала. Он был когда-то чтецом-декламатором. Чейз или что-то в таком роде.
– Я здесь играл. У меня была великолепная дикция. Мердок, как же я его ненавидел!
Она расхаживала взад-вперед, поворачиваясь на каблуках и похлопывая себя по плечу свернутой программкой. Он не придет. Однако он человек чуткий, значит, обязательно позвонит и объяснит, что произошло.
– До кинематографа, – говорил бродяга. – До кинематографа на хорошем голосе можно было заработать. Мердок, как же я его ненавидел!
Олив дала ему двадцать пять центов. Ждать дольше значило бы показать себя влюбленной дурочкой. Она перешла на другую сторону дороги. Чейз продолжал вещать ей вслед:
– Наряжал актера Санта-Клаусом, и тот спускался по каминной трубе, а что толку – всё равно пришел кинематограф…
Как раз когда Картер и Ледок заканчивали убирать телевизионное оборудование в сейф, наверху что-то грохнуло.
– Что это? – спросил Ледок.
– Карло, спускается. Ладно, топай, встретимся в ресторане.
– Я должен…
Картер оттянул его подтяжки и отпустил, словно пытаясь привести Ледока в чувство.
– Пока! В смысле, оревуар, не адью.
Ледок заворчал, что Картер ведет себя глупо.
– Я уйду, а вы останетесь вдвоем в этом… – Брови его поползли вверх. – А-а-а…
– Тебя не обманешь, – сказал Картер. – А теперь иди.
Не успел Ледок уйти, из зала появились Джеймс и Том, ведя с собой Фило. Том держал в руке стопку визитных карточек. Фило выглядел так, будто его потрепало бурей.
– Чарли, ты уже поговорил с Олби? – спросил Джеймс.
Картеру показалось, что он ослышался – вопрос был словно из другого десятилетия.
– Нет.
– В зале были два его младших агента. Они тоже будут «У Коппы».
– Олби? Варьете? – Картер не знал, как это понимать.
– Им всегда нужен главный исполнитель, чтобы конкурировать с кинематографом. А телевидение может привлечь зрителей.
– У них есть деньги?
– Судя по всему, да. Они очень в тебе заинтересованы. – Джеймс принялся объяснять: размах поменьше, зато гарантированная работа на девять месяцев, не придется арендовать театры и всё такое. Не стоит обольщаться, это не спасение, потому что не решит всех его проблем, но по крайней мере отодвинет их на какое-то время.
Новость была не то чтобы грандиозная, но Картер почувствовал нарастающее волнение. Он будет выступать!
– Трагедии со счастливым концом, – перебил он брата. – Их не стоит недооценивать.
– Не буду притворяться, будто понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148