Перед входной дверью болталась оборванная веревка. Присмотревшись, Картер обнаружил полосы от каблуков – кого-то тащили прочь.
– Внутрь они не попали, – сказала Аманда.
– Ясно, – отвечал Картер. – Кто-то из них пытался взломать дверь?
– Да, один из них попробовал, и тогда…
– А когда ловушка захлопнулась, другому пришлось обрезать веревку?
– Да, и тогда…
– Один из них взялся за дверную ручку. И что случилось?
Ами сказала: «Бабах!», и они с сестрой, хихикая, заплясали на месте.
Феба Кайл поднялась по лестнице и встала рядом с девочками.
– Бабах?
Ами пропела:
– Все знают, что дверь Картера трогать нельзя!
– Ни за что! – подхватила Аманда.
– А не то – бабах! – Ами повторила свой танец.
Девочки рассказали, что второму дяде пришлось тащить того дядю, который взялся за дверь, и что больше они не возвращались. Пересказав историю несколько раз, так что каждая воскликнула: «Бабах!» и показала, как дядя дергался и падал, сестры переключились на то, что учатся плавать и уже получили значки с дельфинчиками. Картер, поблагодарив, дал каждой по десятицентовику и отправил их домой, пока родители не заметили.
– Детки. Такие бодрые, – сказала мисс Кайл, словно повторяя чьи-то слова.
– Славные девочки. Дети – самые сложные зрители для фокусника. Трудно добиться, чтобы они не смотрели, куда не надо. Поэтому же они…
– Хорошие соседи?
– Да.
Картер отключил систему защиты и вошел в дом. Он усадил мисс Кайл в кресло; а сам обошел комнаты. Всё было на своих местах.
Когда он вернулся в фойе, то обнаружил, что кресло опустело – мисс Кайл стояла и ощупывала декоративную вазу.
– Мисс Кайл, я должен как можно скорее доставить вас домой. Здесь вы в опасности.
– Правда? – спросила она с любопытством и даже весело.
– Я серьезно. Вам, возможно, не по душе ваша жизнь в приюте, но мир полон нехорошими людьми.
Мисс Кайл продолжала ощупывать фойе, потом осторожно двинулась налево вдоль стены, держась сперва за журнальный столик, потом за полки в книжной комнате, потом за письменный стол, где наткнулась пальцами на подзорную трубу. Здесь она задержалась.
– Труба указывает вверх, уверяю вас.
Однако мисс Кайл всё же ощупала подставку и окуляр.
– Она указывает на здание «Трибьюн».
– Потрясающая догадка! – Картер был ошеломлен, словно она взяла из воздуха букет цветов. – Как…
– Это не догадка, – перебила мисс Кайл. – Скажите, вы не волнуетесь?
– По поводу чего?
– По поводу взломщиков. Нехороших людей.
Пульс восемьдесят, дыхание нормальное.
– Ничуть.
– Ясно. Вас ничуть не волнует, что незнакомых людей бьет током на вашем пороге?
Картер, считая, что уже ответил на вопрос, молчал.
Она продолжала:
– Пока вы думаете над ответом, я посмотрю ваши книги.
– Удачи, – сказал он, не подумав.
Мисс Кайл медленно, очень медленно повернулась от книжной полки; казалось, прошло полчаса, прежде чем Картер увидел ее лицо – оно сияло. Мисс Кайл улыбалась, поразительные алые губы разошлись, показывая безупречные зубы. Первая ее улыбка, адресованная ему.
Снова к полке. Мисс Кайл взяла, ощупала и положила на место нож из слоновой кости для разрезания бумаги. Она, словно и не прилагая усилий, сразила Картера наповал. Теперь ее пальцы скользили по чашкам с секретом. Очевидно, она готова была дожидаться ответа хоть всю ночь.
И Картер задумался: волнуют ли его взломщики? Если это новая опасность – что ж, он готов. Один раз он уже ускользнул от Секретной службы и только что без всяких усилий разделался с какими-то двумя идиотами. Им явно что-то нужно, однако они не могут знать наверняка, что оно у Картера – он поминутно сбивает их с толку обманными ходами. Что ж, если быть совсем честным, его это волнует.
– Простите. – Он зашел в кухню, вернулся с двумя бокалами и протянул один Фебе. Та как раз вытащила с полки самую старую книгу – инкунабулу с заклинаниями, которыми, по мнению инквизиции, можно было вызывать дьявола.
– Никак не могу понять, из чего сделан переплет.
Картер забрал у нее книгу.
– Из человеческой кожи. Слушайте внимательно. Я хочу сказать тост.
Она понюхала бокал.
– Ой, вода. Воду, наверное, можно. За что вы хотите выпить?
– За неведомое.
Она задумалась, потом подняла бокал. Картер легонько коснулся его своим.
– За неведомое. – Она отпила воду. – А как, мистер Картер, вы относитесь к неведомому?
– Очень и очень хорошо.
При этих его словах она вновь подняла бокал, чтобы повторить тост.
Глава 8
Человек может прожить на хлебе и воде, но на хлебе, воде и ненависти?
В Каире наступило время вечерней молитвы. В мечети напротив театра «Эзбекие» недавно установили граммофон, и призыв разносился из громкоговорителей на втором этаже. Перед театром стоял весьма недовольный господин. Он дожидался антрепренера, Бехару Гемайдана, злясь на испепеляющую жару и пронзительное пение муэдзина.
До конца молитвы Гемайдан его не примет, можно не сомневаться. Господин принялся рассматривать афиши за пыльным стеклом. «Прескотт!» в два цвета, красный и синий, и больше ничего, поскольку человеку, называвшему себя «Прескотт», картинки были нынче не по карману. В афишах он не называл себя фокусником, потому что даже здесь, на краю света, боялся, что его найдут.
Господин закурил. На нем была новая шляпа, кремовый шелковый костюм и галстук-бабочка. Он каждый вечер и каждое утро брил голову, а бородку клинышком периодически осветлял перекисью. У него было два одеколона – один утренний, другой вечерний, но даже резкий одеколон не мог заглушить плывущий по улице запах человеческих экскрементов. Пыльный смерчик гнал в сторону театра мусор, и господин, поморщившись, нырнул в нишу у билетной кассы, чтобы уберечь стодолларовые ботинки из змеиной кожи, которые снял с одного невезучего малого в Родезии.
Он с неодобрением взглянул на брезентовые полотнища, закрывающие верхние недостроенные этажи зданий по обе стороны мечети. Рабочий сцены как-то объяснил ему (на том рыночном английском, на котором говорят арабы в театрах), почему в Каире столько незаконченных домов. В связи со строительным бумом власти обложили налогом завершенные – но только завершенные – здания. Теперь у каждого пятого дома в центре города вместо верхних этажей чернели голые балки.
Молитва окончилась, наступила тишина, и горожане начали снова выползать на солнцепек. Штора на окне Гемайдана зашуршала и поползла вверх.
Прескотт сразу же постучал по стеклу. Он пришел, чтобы продлить еще на две недели теперешний контракт.
Гемайдан, низенький, тучный, при виде Прескотта не выразил никаких чувств. Увидев, что у посетителя в руках, он пробормотал, заранее зная ответ:
– Вы не оставите собаку на улице?
– Нет. – Прескотт опустился в одно из кожаных кресел напротив Гемайдана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148