Сначала он сунул в аквариум фотографию Хелен Уиллис с ракеткой в руке.
– Видите? Вы сможете смотреть теннисный чемпионат, и не просто видеть игроков, но и слышать их, а когда вам надоест… – Он опустил в аквариум фотографию Леопольда Стоковского, – можете смотреть симфонический концерт и при этом его слышать.
– Да. – Джеймс вздохнул. – Да, а в кино звука нет, ты прав.
– И это не просто кино – люди будут видеть то, что происходит на самом деле. Они будут чувствовать себя зрителями, без той искусственности, которая есть в кино, просто реальная жизнь. Это фантастика, ребята. – Ледок только что не приплясывал на месте.
Картер тем временем нашел стопку фотографий и развлекался тем, что по очереди опускал их в аквариум.
– Так они тоже смогут видеть?
Ледок сощурился.
– Кто?
Картер покраснел, поняв, что, кажется, задал глупый вопрос.
– Ну, если я вижу в этой штуке Полу Негри, она тоже сможет меня видеть?
– Нет, – ответил Ледок, – или… погоди… Думаю, понадобится…
– Ледок, – сказал Джеймс, – пожалуйста, построй моему брату устройство, через которое он сможет видеть Полу Негри, а она его – нет. Гарантирую, ты озолотишься.
Они посмеялись и принялись обсуждать, что еще можно будет смотреть («и слушать», каждый раз добавлял Ледок) с помощью телевидения: политические дебаты, выступления артистов, театральные постановки, может быть, даже полицейский рейд. Однако покуда Ледок и Джеймс сочиняли всё новые варианты, Картер мало-помалу замыкался в молчании: он думал, как бы использовать удивительное устройство на сцене. Подозрения его не обманули: телевидение – это магия.
Итак, поздно вечером, лежа на диване в квартире у Джеймса, Картер по-прежнему думал о мистере Фило Фарнсуорте. Как найти к нему подход? Согласится ли он отдать лицензию на свое изобретение фокуснику? У Картера были определенные планы с множеством неясных деталей. Тревожные мысли мешали спать. Часа в два ночи он принялся листать последние номера «Сфинкса» и, разумеется, напрасно: как всегда, колонка светских новостей рассказывала, кто его опередил, а кто наступает ему на пятки.
Сейчас Картер читал внимательно, убеждаясь, что ни у кого больше нет телевидения. Огастес Рапп сопровождает свои фокусы новыми, еще более кровожадными репризами. Сан-францисская ассамблея Общества американских фокусников собралась в кофейне, после чего «состоялись танцы». Всю десятую страницу занимало объявление: И.Ф. Риболт (Картер был с ним шапочно знаком) продает библиотеку магической литературы за десять тысяч долларов. Названия книг выглядели заманчиво, и Картер уже собрался ему написать, потом задумался, есть ли у него лишние десять тысяч долларов.
Он попытался оценить свое состояние. Это было так трудно, что пришлось закрыть глаза. Незаметно для себя Картер провалился в тревожный сон. Проснувшись, он встал и принялся варить кофе, глядя через окно на лодки в заливе. Джеймс открыл для него несколько счетов, деньги на них прибывали и убывали, как вода в прилив. Во время войны Картер купил мастерскую братьев Мартинка, но не справился и перепродал ее Гудини. Он по-прежнему владел домом в Окленде, виноградником в долине Напа и выкупил долю Джеймса в бывшем родительском доме на Пресидио-хайтс, но больше всего дорожил самой бесполезной своей собственностью – островком Ко Пхеун Тхаин в Андаманском море, подарком сиамского короля.
У Джеймса в кабинете висела раскрашенная фотография в рамке, тридцать на восемь дюймов. Снятая военным фотоаппаратом, вращающимся на оси, она запечатлела ряд стреноженных животных на берегу – зебры, ламы, лошади; здесь были даже кошка и две собаки (Лентяй! Граф! Макаронина!), выступавшие в номере канатоходцев братьев Селлсов. Картер мысленно добавил к ним Таг, которой через год предстояло уйти на пенсию.
В центре фотографии, приветственно вскинув руки, неловко (им пришлось простоять в одном положении пять минут) застыли распорядители зверинца, Карл и Эвелина Ковальские. После увольнения они пропали, однако, узнав из газет про Сару, прислали соболезнования. В то время супруги работали поварами в студенческом общежитии, но Эвелина написала, что они по-прежнему репетируют и готовы в любой момент вернуться на сцену.
Лица на фотографии выражали гордость и легкую неуверенность в прочности своего маленького рая. Картер помахал Карлу и Эвелине. Где бы ни находился он сам, в Андаманском море есть клочок земли, на котором люди счастливы благодаря ему. Очень трудно спасать людей, и с возрастом всё труднее. Сегодня он отыщет Фило Фарнсуорта и, если потребуется, спасет его.
Однако сейчас пришло время утренней гимнастики. Картер налил в кастрюльку молока и поставил ее на слабый огонь, потом сходил в кабинет Джеймса за деревянным сундучком. Одним глазом поглядывая на молоко – оно должно было согреться, но не закипеть, – он поставил на стол зеркальце и принялся раскладывать и расставлять десять серебряных монет по доллару, золотую двадцатидолларовую, две колоды карт, три мячика, три бильярдных шара, свечу и пачку сигарет.
Потом снял с огня молоко, разлил его в две миски, добавил в каждую по несколько ложек оливкового масла и, убедившись, что получил нужную пропорцию, погрузил в них Руки. Закрыв глаза, он начал сгибать и разгибать пальцы, представляя, как кожа становится более упругой, локтевой, средний и лучевой нервы – более чувствительными.
Через пять минут, вытерев руки салфеткой, Картер выполнил трюк Даунза сперва правой, затем левой рукой; в следующем трюке монеты бегали по ладони, словно катаясь на карусели. Потом «турникет» по пятьдесят раз каждой рукой и упражнение на то, чтобы пальмировать стопки монет в каждой ладони. Малыш, играя, царапнул ему правый указательный палец, так что движения выглядели несколько механическими. Картер повертел зеркало так и сяк, проверяя, что увидят зрители справа и что слева.
Он всерьез задумался о фокусах крупным планом. Если искусство магии – тот туннель к другим людям, который он пробивает всю жизнь, то телевидение может серьезно его расширить. Все, даже малейшие движения рук станут доступны для задних рядов. Завсегдатай галерки, привыкший мучительно всматриваться в исполнителя, увидит исчезновение монетки во всех подробностях. Самый лучший зритель – тот, который считает, что от него ничего невозможно скрыть.
В коридоре раздались шаги, и Картер поднял голову. Вошел Том Крандалл. Отлично! Увидев гостя, Том застыл, словно готовясь не верить ни единому слову.
– Доброе утро, – весело сказал Картер.
Том взглянул в окно, убедился, что и впрямь утро, и проворчал:
– Привет.
– Я сварил кофе.
– М-м-м… – Том взглянул на кофейник, взял чашку и медленно наполнил ее горячей струей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
– Видите? Вы сможете смотреть теннисный чемпионат, и не просто видеть игроков, но и слышать их, а когда вам надоест… – Он опустил в аквариум фотографию Леопольда Стоковского, – можете смотреть симфонический концерт и при этом его слышать.
– Да. – Джеймс вздохнул. – Да, а в кино звука нет, ты прав.
– И это не просто кино – люди будут видеть то, что происходит на самом деле. Они будут чувствовать себя зрителями, без той искусственности, которая есть в кино, просто реальная жизнь. Это фантастика, ребята. – Ледок только что не приплясывал на месте.
Картер тем временем нашел стопку фотографий и развлекался тем, что по очереди опускал их в аквариум.
– Так они тоже смогут видеть?
Ледок сощурился.
– Кто?
Картер покраснел, поняв, что, кажется, задал глупый вопрос.
– Ну, если я вижу в этой штуке Полу Негри, она тоже сможет меня видеть?
– Нет, – ответил Ледок, – или… погоди… Думаю, понадобится…
– Ледок, – сказал Джеймс, – пожалуйста, построй моему брату устройство, через которое он сможет видеть Полу Негри, а она его – нет. Гарантирую, ты озолотишься.
Они посмеялись и принялись обсуждать, что еще можно будет смотреть («и слушать», каждый раз добавлял Ледок) с помощью телевидения: политические дебаты, выступления артистов, театральные постановки, может быть, даже полицейский рейд. Однако покуда Ледок и Джеймс сочиняли всё новые варианты, Картер мало-помалу замыкался в молчании: он думал, как бы использовать удивительное устройство на сцене. Подозрения его не обманули: телевидение – это магия.
Итак, поздно вечером, лежа на диване в квартире у Джеймса, Картер по-прежнему думал о мистере Фило Фарнсуорте. Как найти к нему подход? Согласится ли он отдать лицензию на свое изобретение фокуснику? У Картера были определенные планы с множеством неясных деталей. Тревожные мысли мешали спать. Часа в два ночи он принялся листать последние номера «Сфинкса» и, разумеется, напрасно: как всегда, колонка светских новостей рассказывала, кто его опередил, а кто наступает ему на пятки.
Сейчас Картер читал внимательно, убеждаясь, что ни у кого больше нет телевидения. Огастес Рапп сопровождает свои фокусы новыми, еще более кровожадными репризами. Сан-францисская ассамблея Общества американских фокусников собралась в кофейне, после чего «состоялись танцы». Всю десятую страницу занимало объявление: И.Ф. Риболт (Картер был с ним шапочно знаком) продает библиотеку магической литературы за десять тысяч долларов. Названия книг выглядели заманчиво, и Картер уже собрался ему написать, потом задумался, есть ли у него лишние десять тысяч долларов.
Он попытался оценить свое состояние. Это было так трудно, что пришлось закрыть глаза. Незаметно для себя Картер провалился в тревожный сон. Проснувшись, он встал и принялся варить кофе, глядя через окно на лодки в заливе. Джеймс открыл для него несколько счетов, деньги на них прибывали и убывали, как вода в прилив. Во время войны Картер купил мастерскую братьев Мартинка, но не справился и перепродал ее Гудини. Он по-прежнему владел домом в Окленде, виноградником в долине Напа и выкупил долю Джеймса в бывшем родительском доме на Пресидио-хайтс, но больше всего дорожил самой бесполезной своей собственностью – островком Ко Пхеун Тхаин в Андаманском море, подарком сиамского короля.
У Джеймса в кабинете висела раскрашенная фотография в рамке, тридцать на восемь дюймов. Снятая военным фотоаппаратом, вращающимся на оси, она запечатлела ряд стреноженных животных на берегу – зебры, ламы, лошади; здесь были даже кошка и две собаки (Лентяй! Граф! Макаронина!), выступавшие в номере канатоходцев братьев Селлсов. Картер мысленно добавил к ним Таг, которой через год предстояло уйти на пенсию.
В центре фотографии, приветственно вскинув руки, неловко (им пришлось простоять в одном положении пять минут) застыли распорядители зверинца, Карл и Эвелина Ковальские. После увольнения они пропали, однако, узнав из газет про Сару, прислали соболезнования. В то время супруги работали поварами в студенческом общежитии, но Эвелина написала, что они по-прежнему репетируют и готовы в любой момент вернуться на сцену.
Лица на фотографии выражали гордость и легкую неуверенность в прочности своего маленького рая. Картер помахал Карлу и Эвелине. Где бы ни находился он сам, в Андаманском море есть клочок земли, на котором люди счастливы благодаря ему. Очень трудно спасать людей, и с возрастом всё труднее. Сегодня он отыщет Фило Фарнсуорта и, если потребуется, спасет его.
Однако сейчас пришло время утренней гимнастики. Картер налил в кастрюльку молока и поставил ее на слабый огонь, потом сходил в кабинет Джеймса за деревянным сундучком. Одним глазом поглядывая на молоко – оно должно было согреться, но не закипеть, – он поставил на стол зеркальце и принялся раскладывать и расставлять десять серебряных монет по доллару, золотую двадцатидолларовую, две колоды карт, три мячика, три бильярдных шара, свечу и пачку сигарет.
Потом снял с огня молоко, разлил его в две миски, добавил в каждую по несколько ложек оливкового масла и, убедившись, что получил нужную пропорцию, погрузил в них Руки. Закрыв глаза, он начал сгибать и разгибать пальцы, представляя, как кожа становится более упругой, локтевой, средний и лучевой нервы – более чувствительными.
Через пять минут, вытерев руки салфеткой, Картер выполнил трюк Даунза сперва правой, затем левой рукой; в следующем трюке монеты бегали по ладони, словно катаясь на карусели. Потом «турникет» по пятьдесят раз каждой рукой и упражнение на то, чтобы пальмировать стопки монет в каждой ладони. Малыш, играя, царапнул ему правый указательный палец, так что движения выглядели несколько механическими. Картер повертел зеркало так и сяк, проверяя, что увидят зрители справа и что слева.
Он всерьез задумался о фокусах крупным планом. Если искусство магии – тот туннель к другим людям, который он пробивает всю жизнь, то телевидение может серьезно его расширить. Все, даже малейшие движения рук станут доступны для задних рядов. Завсегдатай галерки, привыкший мучительно всматриваться в исполнителя, увидит исчезновение монетки во всех подробностях. Самый лучший зритель – тот, который считает, что от него ничего невозможно скрыть.
В коридоре раздались шаги, и Картер поднял голову. Вошел Том Крандалл. Отлично! Увидев гостя, Том застыл, словно готовясь не верить ни единому слову.
– Доброе утро, – весело сказал Картер.
Том взглянул в окно, убедился, что и впрямь утро, и проворчал:
– Привет.
– Я сварил кофе.
– М-м-м… – Том взглянул на кофейник, взял чашку и медленно наполнил ее горячей струей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148