С огромным трудом ему удалось лишь чуть-чуть сдвинуть ее с места. Сразу в эту щель со свистом понесся поток воздуха, превращаясь в кабине в клубы белого пара. Резко похолодало. Через несколько секунд давление в обсерватории и кабине немного сравнялось, и дверь откатилась в сторону.
Невероятный холод перехватил дыхание. В ушах зазвенело, барабанные перепонки вспучились и занылиот напора воздуха икровк. Николай Михайлович уже ничего не слышал, кроме оглушительных ударов собственного пульса. Ток уходившего воздуха мягко и настойчиво тянул к роковому отверстию, но профессор крепко ухватился за еще теплые поручни.
Что делать? Чем заткнуть ненасытную пасть? Под рукой не было ничего, а Николай Михайлович понимал, что в любую секунду может потерять сознание. Он лихорадочно искал способ спасения. Постельные принадложности убраны и затянуты ремнями. Чтобы их достать, нужно время и силы, а сейчас дороги мгновения. Мебель привинчена к стенам и полу, да ею и не заткнешь выпученную внутрь дыру с неровными рваными краями.
Чтобы спасти корабль, нужна большая, мягкая и эластичная пробка, которая плотно войдет в дыру, и, застыв от холода, прекратит утечку воздуха. А тогда автоматы-восстановители сделают свое дело!
В голове профессора плыли, тихо звеня, какие-то навевающие дремоту мелодии. Сознание меркло. "Где выход?"- билась в отчаянии мысль.
И вдруг он понял, что нужно сделать. Николай Михайлович с силой оттолкнулся от поручней и, подхваченный невидимой струей, быстро понесся к пробоине, навстречу своему бессмертию.
Глава 12
НА БЕРЕГУ МОРЯ
Мне не надо, чтоб меня вы
помнили,
Слава мимолетна, как гроза.
Хочется мне только,
чтоб вы подняли
К звездам посветлевшие глаза.
В. Сикорский
Крошечные прозрачные волны с тихим хрустальным звоном набегали на берег моря. Море дремало под теплыми солнечными лучами.
Между мокрыми камнями шустро пробирался небольшой черный краб. Галя быстро накрыла его ладонью и зажала между пальцами. Краб деловито, обеими клешнями ущипнул дерзкую руку и, выставив вперед, точно на палочках, черные бусинки глаз, зашипел, выпуская пену. Она опустила руку в воду, и освобожденный пленник стрелой метнулся в глубину и исчез под камнями.
Разнеженная Галя повернулась на спину, подставляя тело ласковому осеннему теплу. Над ней раскинулось бирюзовое небо. Природа застыла в безмятежном покое. Еще утро - галька не успела накалиться, и лежать на ней, тепловатой, остро пахнущей йодом, было особенно приятно.
За пляжем в нескольких десятках метров от берега моря поднималась высокая железнодорожная насыпь. За ней стояла почти отвесная пятидесятиметровой высоты стена растрескавшегося мергеля, кое-где покрытая кустами ежевики и держи-дерева.
По стене змеилась узкая пешеходная тропинка, вырубленная в камне. А на верхушке стены лежала огромная сине-изумрудная шапка. Кипарисы, туи, олеандры, пальмы росли возле самого обрыва, венчая его зеленой короной. Небольшой ручеек, выбегая из расселины горы, прыгал с уступа на уступ, рассеивяя мелкие облачка холодных брызг.
Несмотря на ранний час, на пляже много отдыхающих. Среди их бронзовых тел незагорелые Галя и ее спутники резко выделяются.
Галя только теперь поняла, как она устала. Три года, полных нервного напряжения, проведенных в герметически закрытой кабине давали себя знать.
Вот они здесь, рядом, ее друзья, ближе которых никого нет. Совсем поседевший, покпыгый бинтами Игорь Никитич. Осунувшийся, потерявший былую шутливость Константин Степанович Как всегда, величавая, црпРычно грустна? Ольга Александровна. У Максима в волосах протянулись серебряные нити, и по локоть багровые беспалые руки местами еще покрыты струпьями.
Даже на чудесном личике Маши в уголках губ пролегли скорбные морщинки.
Один Иван Тимофеевич остался таким же, как и прежде, разве чуть-чуть ссутулился да стал молчаливее. Гале вспомнилось, как он бессменно сидел за штурвалом в те долгие, томительные часы, когда лишенный энергии, беспомощный "Уран" то погружался в атмосферу Земли, то, выбрасываемый за ее пределы, снова мчался в безвоздушном пространстве, возвращаясь опять и опять и все глубже врезаясь в воздух. Эти минуты решали судьбу экспедиции. Выдержка и искусство старого летчика победили. Они теперь спасены... А бедный Николай Михайлович, милый старый ворчун с душой молодого героя! Ему не довелось вернуться на Землю.
Сотый раз предательская влага заполняет глаза, и горячие капли вперегонки бегут по щекам.
Словно ей надоело лежать на спине, Галя быстро переворачивается на живот. Она хочет сдержаться, но спазмы неудержимо сжимают горло, и она начинает всхлипывать. Мягкая ласковая рука опускается ей на голову и нежно перебирает волосы. Тихий шепот Ольги Александровны щекочет ухо:
- Дорогая девчурка, надо владеть собой, иначе нервы совсем развинтятся. Мне тоже жаль его от всего сердца, но умереть так, как умер он, дано не всякому. Поверь, он отдал жизнь не за наши слезы. Мы обязаны набраться сил, чтобы как следует заплатить ему долг. Впереди большая работа...
Галя слушает и понемногу затихает. А Ольга Александровна уже заботливо поддерживает больную руку Игоря Никитича, помогая ему повернуться на другой бок. Набрав в резиновую шапочку воды, она осторожно поливает ему спину, стараясь не замочить бинтов. Игорь Никитич ухает и смеется: хорошо быть капустой!
Галя знает, какое горе постигло Ольгу Александровну. На второй день после прибытия экспедиции в Москву к ним в гостиницу явился ее муж и самым трагическим тоном объяснил, что он, не веря в возвращение "Урана", совершил ужасную ошибку, которую готов немедленно исправить, если...
Ольга Александровна даже не выслушала до конца его сбивчивого объяснения. Как только она поняла, что произошло, сейчас же попросила его удалиться и вышла из гостиной, красивая и гордая.
Юрий Модестович остался в комнате один. Сидя на краешке стула, бессмысленно глядя перед собой, он терзался мыслями об утраченном счастье. Какого дурака он свалял, какого дурака!
Три года назад он решил, что вернуться на Землю корабль не сможет, и, оставшись в одиночестве, стал поглядывать по сторонам.
Вскоре в сфере его наблюдений появилась солистка одного из самых прославленных оперных театров, который гастролировал в городе, где он проживал. Правда, она была далеко не молода, но зато очень известна.
Брак свершился на пятьдесят пятый день после их первой встречи и на исходе четвертого месяца с момента отлета "Урана". Задержка произошла из-за того, что их не хотели регистрировать, так как Юрий Модестович не был разведен. Но ведь Ольги Александровны не было на Земле...
И вот Юрий Модестович перекочевал в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Невероятный холод перехватил дыхание. В ушах зазвенело, барабанные перепонки вспучились и занылиот напора воздуха икровк. Николай Михайлович уже ничего не слышал, кроме оглушительных ударов собственного пульса. Ток уходившего воздуха мягко и настойчиво тянул к роковому отверстию, но профессор крепко ухватился за еще теплые поручни.
Что делать? Чем заткнуть ненасытную пасть? Под рукой не было ничего, а Николай Михайлович понимал, что в любую секунду может потерять сознание. Он лихорадочно искал способ спасения. Постельные принадложности убраны и затянуты ремнями. Чтобы их достать, нужно время и силы, а сейчас дороги мгновения. Мебель привинчена к стенам и полу, да ею и не заткнешь выпученную внутрь дыру с неровными рваными краями.
Чтобы спасти корабль, нужна большая, мягкая и эластичная пробка, которая плотно войдет в дыру, и, застыв от холода, прекратит утечку воздуха. А тогда автоматы-восстановители сделают свое дело!
В голове профессора плыли, тихо звеня, какие-то навевающие дремоту мелодии. Сознание меркло. "Где выход?"- билась в отчаянии мысль.
И вдруг он понял, что нужно сделать. Николай Михайлович с силой оттолкнулся от поручней и, подхваченный невидимой струей, быстро понесся к пробоине, навстречу своему бессмертию.
Глава 12
НА БЕРЕГУ МОРЯ
Мне не надо, чтоб меня вы
помнили,
Слава мимолетна, как гроза.
Хочется мне только,
чтоб вы подняли
К звездам посветлевшие глаза.
В. Сикорский
Крошечные прозрачные волны с тихим хрустальным звоном набегали на берег моря. Море дремало под теплыми солнечными лучами.
Между мокрыми камнями шустро пробирался небольшой черный краб. Галя быстро накрыла его ладонью и зажала между пальцами. Краб деловито, обеими клешнями ущипнул дерзкую руку и, выставив вперед, точно на палочках, черные бусинки глаз, зашипел, выпуская пену. Она опустила руку в воду, и освобожденный пленник стрелой метнулся в глубину и исчез под камнями.
Разнеженная Галя повернулась на спину, подставляя тело ласковому осеннему теплу. Над ней раскинулось бирюзовое небо. Природа застыла в безмятежном покое. Еще утро - галька не успела накалиться, и лежать на ней, тепловатой, остро пахнущей йодом, было особенно приятно.
За пляжем в нескольких десятках метров от берега моря поднималась высокая железнодорожная насыпь. За ней стояла почти отвесная пятидесятиметровой высоты стена растрескавшегося мергеля, кое-где покрытая кустами ежевики и держи-дерева.
По стене змеилась узкая пешеходная тропинка, вырубленная в камне. А на верхушке стены лежала огромная сине-изумрудная шапка. Кипарисы, туи, олеандры, пальмы росли возле самого обрыва, венчая его зеленой короной. Небольшой ручеек, выбегая из расселины горы, прыгал с уступа на уступ, рассеивяя мелкие облачка холодных брызг.
Несмотря на ранний час, на пляже много отдыхающих. Среди их бронзовых тел незагорелые Галя и ее спутники резко выделяются.
Галя только теперь поняла, как она устала. Три года, полных нервного напряжения, проведенных в герметически закрытой кабине давали себя знать.
Вот они здесь, рядом, ее друзья, ближе которых никого нет. Совсем поседевший, покпыгый бинтами Игорь Никитич. Осунувшийся, потерявший былую шутливость Константин Степанович Как всегда, величавая, црпРычно грустна? Ольга Александровна. У Максима в волосах протянулись серебряные нити, и по локоть багровые беспалые руки местами еще покрыты струпьями.
Даже на чудесном личике Маши в уголках губ пролегли скорбные морщинки.
Один Иван Тимофеевич остался таким же, как и прежде, разве чуть-чуть ссутулился да стал молчаливее. Гале вспомнилось, как он бессменно сидел за штурвалом в те долгие, томительные часы, когда лишенный энергии, беспомощный "Уран" то погружался в атмосферу Земли, то, выбрасываемый за ее пределы, снова мчался в безвоздушном пространстве, возвращаясь опять и опять и все глубже врезаясь в воздух. Эти минуты решали судьбу экспедиции. Выдержка и искусство старого летчика победили. Они теперь спасены... А бедный Николай Михайлович, милый старый ворчун с душой молодого героя! Ему не довелось вернуться на Землю.
Сотый раз предательская влага заполняет глаза, и горячие капли вперегонки бегут по щекам.
Словно ей надоело лежать на спине, Галя быстро переворачивается на живот. Она хочет сдержаться, но спазмы неудержимо сжимают горло, и она начинает всхлипывать. Мягкая ласковая рука опускается ей на голову и нежно перебирает волосы. Тихий шепот Ольги Александровны щекочет ухо:
- Дорогая девчурка, надо владеть собой, иначе нервы совсем развинтятся. Мне тоже жаль его от всего сердца, но умереть так, как умер он, дано не всякому. Поверь, он отдал жизнь не за наши слезы. Мы обязаны набраться сил, чтобы как следует заплатить ему долг. Впереди большая работа...
Галя слушает и понемногу затихает. А Ольга Александровна уже заботливо поддерживает больную руку Игоря Никитича, помогая ему повернуться на другой бок. Набрав в резиновую шапочку воды, она осторожно поливает ему спину, стараясь не замочить бинтов. Игорь Никитич ухает и смеется: хорошо быть капустой!
Галя знает, какое горе постигло Ольгу Александровну. На второй день после прибытия экспедиции в Москву к ним в гостиницу явился ее муж и самым трагическим тоном объяснил, что он, не веря в возвращение "Урана", совершил ужасную ошибку, которую готов немедленно исправить, если...
Ольга Александровна даже не выслушала до конца его сбивчивого объяснения. Как только она поняла, что произошло, сейчас же попросила его удалиться и вышла из гостиной, красивая и гордая.
Юрий Модестович остался в комнате один. Сидя на краешке стула, бессмысленно глядя перед собой, он терзался мыслями об утраченном счастье. Какого дурака он свалял, какого дурака!
Три года назад он решил, что вернуться на Землю корабль не сможет, и, оставшись в одиночестве, стал поглядывать по сторонам.
Вскоре в сфере его наблюдений появилась солистка одного из самых прославленных оперных театров, который гастролировал в городе, где он проживал. Правда, она была далеко не молода, но зато очень известна.
Брак свершился на пятьдесят пятый день после их первой встречи и на исходе четвертого месяца с момента отлета "Урана". Задержка произошла из-за того, что их не хотели регистрировать, так как Юрий Модестович не был разведен. Но ведь Ольги Александровны не было на Земле...
И вот Юрий Модестович перекочевал в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54