Ольга Александровна, пряча улыбку, уверяла, что майор Медведев - прирожденная сиделка и что только теперь он нашел свое настоящее призвание.
Но, подсмеиваясь над Максимом, Ольга Александровна в душе немножко ему завидовала. Она понимала, какое редкое счастье выпало на долю молодого человека: ухаживать за неопасно больной любимой девушкой в пору расцветающей нежной и чистой любви, когда нечаянный взгляд жжет, как огонь, а возможность поцелуя не вмещается в сознание.
Маша принимала поклонение Максима как нечто само собой разумеющееся и снисходительно разрешала ему оказывать себе мелкие услуги. Ее благосклонность дошла до того, что она при всех взяла обратно слова о летающем медведе и сказала, что виновата во всем сама: не успела отскочить и подставила себя под удар "этой туши".
И хотя четыре человека были свидетелями, как Капитанская дочка с воплем бросилась к тросу, готовая на одну себя принять всю тяжесть падавшего Максима, никто не внес поправки в ее изложение событий. Все знали: если бы Максим даже и узнал имя своей главной спасительницы, то его отношение к ней уже не могло бы измениться к лучшему.
Однажды, когда хорошо отмассированные и выспавшиеся Галя и Максим вышли на очередную тренировку, Игорь Никитич неожиданно скомандовал:
- Майор Медведев, приказываю вам достичь корабля. Товарищ Ковалева, окажите помощь Медведеву!
Отрапортовав по-военному, Максим подошел к тросу и вставил ноги в крепления. Когда он, вися на руках, подтянул ноги, Галя зажала трос прямо под его пятками. Опираясь на ее руки, Максим выпрямился и, перехватив трос, снова подтянулся. И снова Галя подставила руки. При следующем движении Максима ей пришлось самой начать подъем.
Они поднимались согласованными ритмичными движениями. На высоте двадцати метров с Галей случилась беда: второпях она попала пальцами правой руки под сжимавшиеся ступни Максима. Галя не услышала, а почувствовала, как раздался противный хруст, и волна ноющей боли облила кисть и растеклась до плеча. Ей показалось, что Максим сломал ей пальцы и она сейчас упадет. Но пальцы исправно сжимали трос, хотя боль была почти нестерпимой. Так поднимались они все выше и выше. На высоте тридцати пяти метров тяжесть их тел заметно уменьшилась, но сил у Гали больше не оставалось. Не решаясь отстать, она конвульсивно карабкалась вверх, на мгновения теряя сознание от боли и усталости.
- Галя, возвращайся, - тихо сказал Максим.
- Ковалева, немедленно спускайтесь! - приказал Белов.
Галя остановилась.
- Счастливого пути, Максим! - прошептала она и стала осторожно спускаться, стараясь не соскользнуть. "Какой мудрый человек Игорь Никитич,- думала она во время спуска.- Если бы мы заранее знали, что нам сегодня предстоит, то половину сил растеряли бы на тревоги и сомнения. А теперь все должно обойтись хорошо".
Та, Что Грезит не знала, что в этот самый миг экспедиция была на волосок от гибели. Она услышала, как тихо охнула Петрова, но, взглянув вниз, ничего не заметила. Роковое мгновение пронеслось незримо, и Галя вскоре ступила на крышу кабины. Когда она хотела выпустить трос, пальцы правой руки отказались повиноваться. Пришлось разогнуть их левой рукой.
Умом понимая, что он обязан экономить силы за счет Гали, Максим сначала не мог заставить себя опираться на ее руки всей тяжестью. Поэтому он старался как можно крепче зажимать трос. Один раз ему удалось как-то особенно ловко зажать вместо троса что-то мягкое, плотное, упругое, что помогло ему легко подтянуться. Но повторить это движение больше не удавалось.
Галя проводила его гораздо выше намеченного места. На последних метрах он целиком использовал ее помощь и даже чуточку отдохнул. Расставшись с ней, он снова полез, напрягая все силы. Уменьшающийся вес давал надежду на благополучный исход. Но неудача и тут подстерегала Максима. Не рассчитав, он сделал неосторожное движение, и пятки его сорвались. Он повис на руках. Это случилось так неожиданно, что он не успел удержаться и заскользил вниз. В этот-то миг Галя и услышала вскрик Ольги Александровны.
Но Максим знал, что судьба экспедиция. в его руках: ведь никто другой не сможет до браться до корабля. Он понимал, что, сколь зя вниз, неминуемо столкнет Галю. Он помнил, что внизу лежит больная Маша, знал, что повторить попытку уже не удастся... Словом, он понял, что настал ЕГО час. Собрав все силы, он сжал трос и нечеловеческим напряжением прекратил скольжение. Поймав трос ногами, он снова полез. С каждым метром тяжесть таяла. Он поднимался свободными, быстрыми движениями. Теперь Максим был уверен в успехе.
Вдруг он почувствовал, что его ладоням становится больно. Не успел он сообразить, что произошло, как немыслимый, обжигающий холод сковал его пальцы. Очевидно, тормозя падение, он перетер сетку обогрева, заложенную в ткань скафандра. Значит, через считанные минуты его кисти превратятся в звонкие сосульки.
Боясь, что поврежденная ткань перчаток скафандра потеряет эластичность и раскрошится, Максим полз почти на одних ногах, прижимая к себе трос предплечьями. Лезть стало совсем легко, последние остатки тяжести исчезли. Но ее отсутствие, от которого он отвык на Венере, вызывало головокружение и тошноту. А ему предстояло еще повернуться ногами к кораблю, так как центробежная сила уже начала тянуть его в противоположную сторону.
Расслабив ноги, Максим сделал поворот на одних руках. Желудок его судорожно сократился, и рот наполнился горечью извергнутой желчи. Это несколько облегчило Максима. Снова оседлав трос, он начал спуск. Руки его не слушались. Зная, что на корабле сила тяжести в семь раз меньше, чем на Земле, и прикинув, что оставшийся путь не превышает двадцати метров, Максим решил, что толчок при падении будет не слишком чувствительным, и, перестав сжимать трос, заскользил вниз.
Однако удар оказался достаточно сильным и свалил его с ног. Больно стукнувшись об обшивку, он с трудом поднялся и наклонился над блоками. Быстрый осмотр показал, что повреждение было еще меньшим, чем предполагалось. На обоих блоках трос оставался в ручьях, но в одном из них он - был заклинен обломком рычага, который случайно попал между тросом и обоймой и не был воврем.я убран. Пока трос сбегал, обломок, подпрыгивая, снова западал на прежнее место, но стоило тросу пойти обратно, как он защемлял его наглухо. "Как хорошо, что мы не дали заднего хода,- подумал Максим. - Вытравив весь трос, мы бы не смогли теперь освободиться".
- Ну, что там случилось? - окликнул его Белов.
- Пустяки, Игорь Никитич. Дайте очень медленный задний ход, только, пожалуйста, скорее!
- Почему такая спешка? Опять что-нибудь натворите!
И вдруг в репродукторах зазвенел голос Маши:
- Игорь Никитич, ради бога, скорее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Но, подсмеиваясь над Максимом, Ольга Александровна в душе немножко ему завидовала. Она понимала, какое редкое счастье выпало на долю молодого человека: ухаживать за неопасно больной любимой девушкой в пору расцветающей нежной и чистой любви, когда нечаянный взгляд жжет, как огонь, а возможность поцелуя не вмещается в сознание.
Маша принимала поклонение Максима как нечто само собой разумеющееся и снисходительно разрешала ему оказывать себе мелкие услуги. Ее благосклонность дошла до того, что она при всех взяла обратно слова о летающем медведе и сказала, что виновата во всем сама: не успела отскочить и подставила себя под удар "этой туши".
И хотя четыре человека были свидетелями, как Капитанская дочка с воплем бросилась к тросу, готовая на одну себя принять всю тяжесть падавшего Максима, никто не внес поправки в ее изложение событий. Все знали: если бы Максим даже и узнал имя своей главной спасительницы, то его отношение к ней уже не могло бы измениться к лучшему.
Однажды, когда хорошо отмассированные и выспавшиеся Галя и Максим вышли на очередную тренировку, Игорь Никитич неожиданно скомандовал:
- Майор Медведев, приказываю вам достичь корабля. Товарищ Ковалева, окажите помощь Медведеву!
Отрапортовав по-военному, Максим подошел к тросу и вставил ноги в крепления. Когда он, вися на руках, подтянул ноги, Галя зажала трос прямо под его пятками. Опираясь на ее руки, Максим выпрямился и, перехватив трос, снова подтянулся. И снова Галя подставила руки. При следующем движении Максима ей пришлось самой начать подъем.
Они поднимались согласованными ритмичными движениями. На высоте двадцати метров с Галей случилась беда: второпях она попала пальцами правой руки под сжимавшиеся ступни Максима. Галя не услышала, а почувствовала, как раздался противный хруст, и волна ноющей боли облила кисть и растеклась до плеча. Ей показалось, что Максим сломал ей пальцы и она сейчас упадет. Но пальцы исправно сжимали трос, хотя боль была почти нестерпимой. Так поднимались они все выше и выше. На высоте тридцати пяти метров тяжесть их тел заметно уменьшилась, но сил у Гали больше не оставалось. Не решаясь отстать, она конвульсивно карабкалась вверх, на мгновения теряя сознание от боли и усталости.
- Галя, возвращайся, - тихо сказал Максим.
- Ковалева, немедленно спускайтесь! - приказал Белов.
Галя остановилась.
- Счастливого пути, Максим! - прошептала она и стала осторожно спускаться, стараясь не соскользнуть. "Какой мудрый человек Игорь Никитич,- думала она во время спуска.- Если бы мы заранее знали, что нам сегодня предстоит, то половину сил растеряли бы на тревоги и сомнения. А теперь все должно обойтись хорошо".
Та, Что Грезит не знала, что в этот самый миг экспедиция была на волосок от гибели. Она услышала, как тихо охнула Петрова, но, взглянув вниз, ничего не заметила. Роковое мгновение пронеслось незримо, и Галя вскоре ступила на крышу кабины. Когда она хотела выпустить трос, пальцы правой руки отказались повиноваться. Пришлось разогнуть их левой рукой.
Умом понимая, что он обязан экономить силы за счет Гали, Максим сначала не мог заставить себя опираться на ее руки всей тяжестью. Поэтому он старался как можно крепче зажимать трос. Один раз ему удалось как-то особенно ловко зажать вместо троса что-то мягкое, плотное, упругое, что помогло ему легко подтянуться. Но повторить это движение больше не удавалось.
Галя проводила его гораздо выше намеченного места. На последних метрах он целиком использовал ее помощь и даже чуточку отдохнул. Расставшись с ней, он снова полез, напрягая все силы. Уменьшающийся вес давал надежду на благополучный исход. Но неудача и тут подстерегала Максима. Не рассчитав, он сделал неосторожное движение, и пятки его сорвались. Он повис на руках. Это случилось так неожиданно, что он не успел удержаться и заскользил вниз. В этот-то миг Галя и услышала вскрик Ольги Александровны.
Но Максим знал, что судьба экспедиция. в его руках: ведь никто другой не сможет до браться до корабля. Он понимал, что, сколь зя вниз, неминуемо столкнет Галю. Он помнил, что внизу лежит больная Маша, знал, что повторить попытку уже не удастся... Словом, он понял, что настал ЕГО час. Собрав все силы, он сжал трос и нечеловеческим напряжением прекратил скольжение. Поймав трос ногами, он снова полез. С каждым метром тяжесть таяла. Он поднимался свободными, быстрыми движениями. Теперь Максим был уверен в успехе.
Вдруг он почувствовал, что его ладоням становится больно. Не успел он сообразить, что произошло, как немыслимый, обжигающий холод сковал его пальцы. Очевидно, тормозя падение, он перетер сетку обогрева, заложенную в ткань скафандра. Значит, через считанные минуты его кисти превратятся в звонкие сосульки.
Боясь, что поврежденная ткань перчаток скафандра потеряет эластичность и раскрошится, Максим полз почти на одних ногах, прижимая к себе трос предплечьями. Лезть стало совсем легко, последние остатки тяжести исчезли. Но ее отсутствие, от которого он отвык на Венере, вызывало головокружение и тошноту. А ему предстояло еще повернуться ногами к кораблю, так как центробежная сила уже начала тянуть его в противоположную сторону.
Расслабив ноги, Максим сделал поворот на одних руках. Желудок его судорожно сократился, и рот наполнился горечью извергнутой желчи. Это несколько облегчило Максима. Снова оседлав трос, он начал спуск. Руки его не слушались. Зная, что на корабле сила тяжести в семь раз меньше, чем на Земле, и прикинув, что оставшийся путь не превышает двадцати метров, Максим решил, что толчок при падении будет не слишком чувствительным, и, перестав сжимать трос, заскользил вниз.
Однако удар оказался достаточно сильным и свалил его с ног. Больно стукнувшись об обшивку, он с трудом поднялся и наклонился над блоками. Быстрый осмотр показал, что повреждение было еще меньшим, чем предполагалось. На обоих блоках трос оставался в ручьях, но в одном из них он - был заклинен обломком рычага, который случайно попал между тросом и обоймой и не был воврем.я убран. Пока трос сбегал, обломок, подпрыгивая, снова западал на прежнее место, но стоило тросу пойти обратно, как он защемлял его наглухо. "Как хорошо, что мы не дали заднего хода,- подумал Максим. - Вытравив весь трос, мы бы не смогли теперь освободиться".
- Ну, что там случилось? - окликнул его Белов.
- Пустяки, Игорь Никитич. Дайте очень медленный задний ход, только, пожалуйста, скорее!
- Почему такая спешка? Опять что-нибудь натворите!
И вдруг в репродукторах зазвенел голос Маши:
- Игорь Никитич, ради бога, скорее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54