И конечно, она того стоила. Написанная с мыслью о борьбе за освобож­дение родины, она отличается большой драматич­ностью и уже чисто дворжаковской импозантностью звучания оркестра. В 1881 году композитор соскреб с ее титульного листа название, написал вместо него: «Трагическая увертюра», ор. 1, и вручил для исполнения дирижеру, лишь обмолвившись, что это музыка из его первой оперы. В дальнейшем она была издана как «Драматическая увертюра»; под этим названием она теперь и исполняется. Это все, что стало достоянием слушателей от первой оперы Дворжака «Альфред».
Увлечение Вагнером сказалось и на трех квар­тетах, писавшихся вслед за «Альфредом». В них та же изломанность мелодической линии, усложнен­ность гармонии, наносящие ущерб естественности развития музыкальной ткани. Эти квартеты разде­лили участь «Альфреда» - Дворжак их сразу же забраковал. Рукописи, не представлявшиеся ему ценными, куда-то вскоре исчезли. Дворжак вспоми­нал о них как об уничтоженных. После его смерти они были найдены где-то в чужом архиве, но при­говор автора тяготеет над ними, и квартеты не исполняются.
Желание подражать Вагнеру, идти его путем повредило Дворжаку, как, впрочем, и многим другим композиторам. Второго Вагнера ни из кого не получилось, а развитие своей индивидуальности, своего собственного дарования сильно затормози­лось.
В тоже время, разумеется, нельзя отрицать того, что изучение вагнеровских партитур и парти­тур Листа, восприятие опыта этих мастеров принес­ло пользу Дворжаку. Он научился придавать орке­стру яркую окраску, создавать убедительную драматичность звучания. Сказалось это и на пост­роении вокальных партий. У Дворжака они как правило, вначале оттесняемые на второй план орке­стром, постепенно приобретают выразительность. Но лишь обратившись к музыкальным истокам оте­чественной культуры, как тому учили Дворжака с детских лет канторы, он почувствовал себя способ­ным создавать оригинальные, заслуживающие вни­мания произведения.
В середине июня 1871 года в пражской газете «Гудебни листы» появилось сообщение о том, что Антонин Дворжак, член оркестра королевского чешского театра, окончил комическую оперу, кото­рую руководство театра намерено принять к поста­новке. Речь шла об опере «Король и угольщик», написанной на либретто Бернгарда Гульденера, пражского нотариуса, отдававшего свои досуги ли­тературным занятиям. Основой либретто послужи­ла народная сказка о короле, который, охотясь в лесу, попал в хижину бедного крестьянина, зани­мавшегося выжиганием угля, и облагодетельство­вал затем всю семью.
Через три месяца Дворжаку должно было ис­полниться тридцать лет, он приближался к середи­не своего жизненного пути. Им было написано мно­го произведений, испробованы силы почти во всех жанрах, но ни одного своего сочинения композитор еще не слышал. Легко себе представить, какой восторг охватил его, когда вдруг обратили внима­ние на его оперу. Он не расставался с газетой и перечитывал заметку Прохазки столько раз, что выучил ее всю наизусть. Это ведь было первое упоминание в прессе о нем как о композиторе. А главное, там говорилось, что он - многообещаю­щий талант, о чем якобы свидетельствовала парти­тура его оперы!
Десять лет малоудачных опытов, на протяжении которых не было создано ничего, что полностью удовлетворило бы требовательного к себе автора, не поколебало веры Дворжака в свои силы, в то, что творчество есть его призвание. Но человеку всегда нужно, чтобы в него верил еще кто-то. Тогда силы его удваиваются.
Такой момент наступил в жизни Дворжака. Прижимая к сердцу заветный листок с заметкой Прохазки, он отправился в театр и подал прошение об уходе. Оркестр чешской оперы неожиданно лишился своего лучшего музыканта, первого аль­тиста Антонина Дворжака, зато пополнилась ко­горта отечественных композиторов. Во всяком слу­чае так считал Людевит Прохазка, и будущее пока­зало, что он не ошибался.
Известный музыкальный деятель, редактор газе­ты «Гудебни листы» и референт газеты «Народни листы», восторженный поклонник Сметаны, приложивший в свое время немало усилий, чтобы уско­рить его возвращение из Швеции на родину, Люде­вит Прохазка защищал и поддерживал все новое и значительное в чешском искусстве. Многие страни­цы партитуры Дворжака произвели на него сильное впечатление. В молодом музыканте он почувствовал колоссальный заряд нерастраченных творческих сил и счел необходимым сделать все возможное, чтобы эти силы не пропали даром для чешского искусства.
С этой поры в лице Прохазки Дворжак обретает активного пропагандиста своих музыкальных спо­собностей. Встречаясь в частных домах и клубах с деятелями культуры, Прохазка неизменно ста­рается обратить их внимание на Дворжака.
- Не смотрите, что он мрачноват и мало при­ветлив,- говорил он,- это самобытный талант, от которого можно многого ожидать. Забудьте, что он был альтистом. Дворжак композитор, настоящий композитор, и вы скоро в этом убедитесь.
Возможно, активная поддержка Прохазки сказа­лась и в решении Сметаны исполнить увертюру Дворжака к «Королю и угольщику» в одном из симфонических концертов вместе со своей увертю­рой к «Либуше».
Обрадованный хорошим приемом Дворжака у публики, Прохазка тогда же, после концерта 14 ап­реля 1872 года, писал в «Гудебни листы», что жи­вая, темпераментная музыка увертюры Дворжака поражает богатством полифонии и колоритностью оркестровки.
Оттяжку постановки «Короля и угольщика» Прохазка переживал, пожалуй, больше, чем Двор­жак, который умел ждать и терпеть. Не без раз­дражения он писал в октябре 1872 года: «Единст­венная из обещанных отечественных опер - «Король и угольщик» Антонина Дворжака, которую, в силу незаурядного таланта автора, все ждали с большим нетерпением, отодвинута опять на летнее время; к новинкам у нас всегда менее благосклон­ны, и это исключительно по той причине, весьма удивительной, разумеется, что будто для нас гораз­до важнее разучивать оперы зарубежных компози­торов».
Видя, что Дворжак пребывает в ожидании того счастливого времени, когда начнутся репетиции его оперы, и не знает чем заняться, Прохазка обратил внимание композитора на новый сборник стихов Элишки Красногорской и посоветовал написать не­сколько песен.
Подобно канторам, Прохазка придавал огром­ное значение возрождению чешской народной пес­ни. С этой целью он с группой таких же, как сам, энтузиастов, организовывал бесплатные музыкаль­ные вечера под лозунгом: «Будем усердно разви­вать чешскую песню». На страницах газет он рек­ламировал эти вечера и, обращаясь к отечествен­ным композиторам, призывал их изучать и попол­нять своим творчеством песенный жанр, как основу отечественной культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51